Галина Громова - Первый шторм
Светлана широко распахнула глаза и пронзительно завизжала, увидев, как ущипнувший ее лысый, выдернув из кровоточащей руки вилку, отбросил ее в сторону и поднял откатившуюся к нему пустую бутылку от водки.
Иван, измазанный остатками еды, в это время пытался выбраться из-за наваленного на него стола вместе со Степаном. Сообща стол удалось оттолкнуть. Мужчина попытался вскочить на ноги, но координация движений оставляла желать лучшего, как и физическая форма.
Слыш ты, боров, да я щас эту сучку оттрахаю у тебя на глазах! Или тебя, дятла, отдоблю прямо перед ней! – орал Пуля, схватив бутылку за горлышко и треснув ею о торчащую ножку стола, делая обыкновенную гопническую 'розочку'. – Выбирай, мля!
Брось 'розочку'! – закричал Николай, ногой отталкивая со своего пути упавшего Яковлева, который как раз в это время отпустил руку Лили и из-за пояса доставал ствол, который забрал у убитого в Инкермане мента.
Иван, качающийся от выпитого, шагнул на перевернутую столешницу и попытался перехватить занесенную над ним руку с 'розочкой', но покачнулся, зацепившись за нижнюю перекладину стола, исполняющую роль ребра жесткости. Этого мгновения хватило Пуле, чтобы со всей дури всадить острые края разбитой бутылке мужику в горло и выдернуть обагрившийся осколок. Моментально из порезанного горла брызнула кровь, от ужаса закричала увидевшая это все Светлана.
Иван, схватившись за горло, непонимающе смотрел на края бутылки, мелькавшей неподалеку.
Ага, сука! Так тебе и надо! Ха! – дико заржал Пуля, задрав голову вверх. Потом снова уставился на заваливавшееся набок тело, к которому бросилась девушка, размазывая по щекам соленые слезы.
Зиновьев одним махом перепрыгнул через пытающуюся встать Лилю, к которой уже бежала выскочившая из комнаты Надя. В доме царила такая суета, что удивительно было, как еще кто-то оставался в состоянии принимать решения. Николай Иванович подскочил к залипшему Пуле и со всего размаха засадил тому в левую скулу, сбивая с ног. Пуля от удара отлетел на старую советскую стенку, впечатавшись спиной в стеклянную дверку от секции и разбив ее вдребезги.
Степан до сих пор не принимавший ни одну из сторон, заметив, как Мишка достал из-за пояса пистолет и целится в спину Николая Ивановича, подскочил к нему сзади и резко ударил снизу вверх, подбивая руку, держащую пистолет. Грохнул выстрел, пуля ушла вверх, впечатавшись в верхнюю антресоль стенки.
Надя поднимала ревущую Лилю, оттаскивая ее к своей комнате, сама еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Девочке еще никогда не было так страшно, как сегодня. Она раньше не сталкивалась с этой стороной своего взросления, и никогда не задумывалась, что заигрывания с мальчиками могут вылиться в подобное, хотя мама ее частенько предупреждала и рассказывала о том, как должна вести себя девушка.
Мама у Лилии была строго воспитания – считала, что девушка должна быть скромной, послушной и домовитой. Когда Лиля попросила разрешения подработать летом официанткой в одном из пляжных кафе, мать была резко против, считая, что приличной девушке нечего там делать. Но отец, выслушав все доводы девушки, все же разрешил ей подработать, считая, что так у дочки исчезнут все иллюзии, касаемые зарабатывания денег, что девочка научится ценить результаты своего труда и с умом распределять ресурсы.
Пойдем, быстрее... – торопила Лилю подруга, тянучи ее в свою комнату.
Николай резко оглянулся на выстрел, еще больше разозлившись, но предпринимать ничего не стал, так как Степан уже скручивал Мишку, выбив из его рук пистолет.
Со стороны лежащего Ивана раздался пронзительный крик.
А! Он меня укусил!
Черт! – вмиг протрезвел Николай, переводя взгляд на подскочившую Светлану, держащуюся на окровавленное предплечье правой руки. Тварь с белесыми глазами, которая раньше была ее мужем, медленно поднималась. В растерянности крутя головой – будто выбирала, на какую из жертв напасть.
Степан, где пистолет? – рявкнул Зиновьев, понимая, что до ружья просто не успевает добраться.
Возле дверки!
Мужчина пошарил по полу взглядом и, увидев очертания ‘макарова’, бросился к нему. Подхватив его с пола, он несколько раз выстрелил в поднявшегося зятя и Пулю, который так же начал приходить в себя.
Степан, отойди-ка! – в наступившей тишине, прерываемой только тихими всхлипами Светланы, его голос прозвучал как гром среди ясного неба.
Рогов послушно оттолкнул от себя упирающегося Миху и сделал несколько шагов в сторону – не дай Бог рикошет, хотя от 'макарова' рикошетов и не бывает, но береженого Бог бережет.
Колян, ну ты че?! – вмиг переменился в поведении Михась, будто и не он несколько минут назад целился в спину хозяину дома. – Давай по-пацански все решим… Мы ж не чужие люди…
Я, по-моему, честно предупреждал, что под моей крышей люди в безопасности, вы же решили побеспредельничать. А с беспредельщиками разговор короткий! – Николай Иванович несколько раз выстрелил, выпустив две пули в грудь и одну в голову.
Степан исподлобья глядел на Зиновьева.
Теперь моя очередь?
Николай удивленно приподнял бровь.
А тебя за что? Ты не беспредельщик. И вообще, что ты делал в этой компании? У тебя же высшее образование на лице написано, и интеллигенция в крови так и сквозит.
Степан с облегчением выдохнул.
Давайте трупы уберем, потом и расскажу, а то как-то не до повествований.
Пап-па… - всхлипывала Светлана, демонстрируя укус.
Николай в мгновение ока поник, прекрасно понимая, чем все это закончится, да и Степан тоже прекрасно понял, что девчонка умрет и превратится в такую же тварь… Все так нелепо и неправильно… И от этого становилось еще обиднее и горче. Перед глазами так и стояло лицо соседской дочки, которое парень видел в окне.
Пап, мне страшно… - ревела девчонка, с надеждой глядя в лицо отцу, ожидая, что тот сейчас что-то придумает, спасет ее. Он же может. он ведь сильный… Но Николай только стыдливо прятал глаза, не зная, что ответить дочери.
Ну, чего ты боишься? – ласково проговорил Степан, переводя взгляд с угрюмого лица Николая на заплаканные глаза Светы. – Сейчас я тебе укол сделаю, и все будет хорошо. У меня же противоядие есть. Потому меня Миха с Пулей при себе и держали.
При этих словах лицо хозяина дома засветилось надеждой, но тут же снова осунулось, поняв, что Степан хоть и искусно, но лжет.
А оно у тебя, действительно, есть? – с надеждой спросила Света.
Конечно! – кивнул Степан. – Только сумка с ним у меня в машине. Ты пока рану промой и перебинтуй, а я сейчас… Я мигом!
Степан стремительно вышел из комнаты, а за ним и Николай Иванович.
Никакого противоядия нет, ведь правда? – подошел мужчина к Степану, который как раз закуривал возле машины.
Нет, - вынув изо рта сигарету, ответил парень. – По крайней мере, у меня.
Зиновьев согласно покачал головой, бормоча себе что-то под нос.
Что ты ей вколешь?
Смотри сам, Николай Иванович. Либо обезболивающее, либо снотворное. Я склоняюсь ко второму. Пусть девчонка уйдет во сне, без страха и слез.
Добро. Так и сделай. Спасибо тебе, что успокоил ее. – Поблагодарил Николай парня, положив свою ладонь ему на плечо. - Не могу я теперь Светке в глаза смотреть. Не уберег я дочку… Эх!
Докурив, Степан порылся в своих вещах, извлекая коробку с медикаментами, среди которых была упаковка обезболивающего в ампулах. Степан извлек одну ампулу, надломил шейку и набрал медикамент в заранее вынутый из той же коробки шприц.
Что это?
Но-шпа.
А снотворное?
А снотворное в чай подсыпать. Вот, - Степан протянул несколько таблеток Николаю.
Девочка умерла через час, тихо, во сне. Только вздохнула тяжело и обмякла.
Николай поднес к виску дуло пистолета и мягко спустил курок. Грохнувший выстрел заставил всех вздрогнуть.
Надя снова разрыдалась, уткнувшись в плечо подруге, которую до сих пор трясло от воспоминаний о трупах и крови, которую им с Надей пришлось отмывать практически отовсюду в комнате.
Тела похоронили за домом. Бандитов отдельно, Ивана с Надеждой отдельно. Даже какую-то молитву над могилой дочери с зятем прочитали, нужную или не нужную было не важно. Как смогли, так и провели обряд.
Поминать не стали, не до того было.
Девчонки ушли в дом, а мужчины сидели во дворе на лавке и курили. Степан рассказал свою историю, на что Николай только покачал головой.
Что дальше будешь делать?
К тетке, в деревню подамся. На Херсонщину.
Сегодня? – усомнился в правильности решения хозяин дома, намекая на темень за окном.
Да какое там! Если разрешишь – у тебя переночую, а завтра уже рвану.
