Алексей Степанов - Дезертир
– Клара, наверху сегодня трое, – прохрипел Дурень, спускаясь по узкой лесенке. – Еще какой-то хмырь приперся на ночь глядя, старый. Не видел раньше.
– А чего пустил? – уперла руки в бока Клара, дебелая женщина лет пятидесяти. – Ты тут приют для голодных мутантов скоро устроишь! Бюреров еще пригласи!
– Червь сказал: впусти, – развел руками Дурень. – Он хозяин. Так что троих кормить надо.
– Ничего не знаю! Вот, варила на двоих – пускай делятся!
Дурень покорно принял жестянку и, перебирая пальцами по ее горячим бокам, поволок пищу постояльцам. Чтобы не обжечь ладони, решил все же прихватить посудину полой рваного пальто, но, поднявшись по лестнице, поставил баланду на пол.
– Горячо, блин.
– Воняет-то! – покачал головой толстый Хоре. Они на пару с Факером присели на ящики с крупой перекурить после ужина. – Жрут бомжи, как поросята, а не толстеют. Почему так, Дурень?
– Не знаю.
Дурень тоже решил посидеть с ребятами, никуда бомжи приблудные не денутся, подождут. Он похлопал себя по карманам, но сигарет не обнаружил.
– Угости, Хоре!
– Отдашь две, – тут же согласился толстяк. – Червь на курево цену поднял, слышал?
– Не слышал… – вздохнул Дурень. – А чего так?
– Груз с сигаретами упал на Чертовом Поле, какой-то идиот его туда забросил. Кто в Чертово Поле пойдет? Только бомжей твоих гнать, да ведь они сгинут наверняка. А с прошлым грузом что случилось? К Мачо на территорию угодил.
– Мачо – ублюдок! – скривился Дурень.
Единственный глаз засверкал ненавистью. У Дурня был один хороший друг – Coco, или Контуженый, как еще называли этого проводника. Четыре дня назад Мачо не только не отдал чужой груз, но еще и убил трех из четверых посланных искать потерю. Coco получил пулю в голову, но все же приполз назад, только чтобы рассказать о случившемся и умереть.
– Мачо – ублюдок, во новости какие! – захихикал Хоре, толкнув локтем в бок Факера. – Слыхал, брат?
– Слыхал.
Факер через пустой дверной проем наблюдал за Червем, уже битый час торчавшим перед домом. Хозяин смотрел куда-то на запад и заметно нервничал,
– Кто за грузом пошел? – спросил Факер.
– Сафик, Ушастый, Малек, – перечислил Хоре. – И еще этот, новенький, Фред. А что, не вернулись пока?
– Нет.
– Упокой господи их душу, коли что, – перекрестился толстяк. – Все там будем.
– Типун тебе на язык! – рассердился Факер. Каждый раз, как он злился, возвращался давно стершийся акцент. – Нас тут осталось семеро стрелков, считая Червя! А у Мачо сколько?
– Откуда я знаю? – Хоре машинально проверил открытую кобуру. – Не сунется же он сюда.
– А почему? Сейчас-то поздно, да и дождь начинается, а вот как рассветет… – Факер постучал носком сапога по ящикам. – Вот тут крупа, фасованная. Но рядом-то – фанаты. А вот в тех – выстрелы для «аэропиявки». Представляешь, что будет, если сюда один такой же выстрел прилетит? Наши куски до ЧАЭС долетят.
– И тебе типун на язык… – нахмурился Хоре. – Червь, наверное, не дурак. Да и Мачо не псих же? Он и так неплохо имеет. Может, они просто не успели прийти и заночевали где-нибудь?
Факер только посмотрел на Хорса и покачал головой.
Действительно: что значит «не успели»? Группа не вернулась, значит, случилось что-то непредвиденное. А непредвиденное в Зоне чаще всего означает смерть.
– Пойду я! – Дурень затушил окурок и припрятал в карман. – Бомжей кормить, пока не остыло.
– Ага, пускай полакомятся, болезные! – вяло пошутил Хоре.
Настроение у толстяка сильно испортилось… Червь, изрядно промокнув, наконец вернулся в дом. Вернулся злой: огромные кулачищи сжаты, лысина побагровела.
– Сейчас наружка вернется, пусть сразу жрут – и спать! Вы двое остаетесь здесь, с Дурнем вместе. Если кто-нибудь появится, сразу стучите мне! Люк закрою, дело у меня. В дом до моего приказа не пускать никого.
– Да ясно, ночь же, – сразу закивал Хоре.
– Хозяин, нам бы курева. В долг, – глядя в сторону, протянул Факер. – И выпить чего-нибудь, прохладно.
– Что? – даже пошатнулся от такой наглости Червь. – Какое «в долг»? Офонарел?!
– Я говорю: прохладно, – упрямо повторил Факер. – Сыро. Вообще времена тяжелые, семь стрелков осталось. Нам болеть нельзя.
Червь перевел тяжелый взгляд на Хорса, но тот лишь пожал плечами, постаравшись даже улыбнуться. Мол, ничего такого не подумай, хозяин, просто действительно сыро… Яростно пыхтя, Червь прошел мимо них и загромыхал по лестнице. Через минуту снова высунулся из люка, чтобы поставить на пол бутылку горилки и швырнуть две пачки дешевых российских сигарет…
– Держите, подонки! При первом расчете вычту с процентами!
– Спасибо, хозяин! – приподнял шляпу Хоре.
– До расчета еще дожить надо, – хмыкнул Факер, сразу открывая бутылку. – А помирать трезвым я не желаю. Хоре, тут две трети мои, ты понял?
– Понял, понял, – кивнул толстяк. – Только прикончит-то он нас обоих.
– Пусть сперва других людей найдет.
Дождь лил все сильнее, от двери потянуло сыростью. Хоре вышел наружу, держа руку на кобуре с крупнокалиберным револьвером, быстро отыскал в лопухах еще две бутылки, сверток с закуской и вернулся.
– Ну, с добавкой от Червя вахту простоим! – хихикнул он.
– Простоим! – согласился чуть повеселевший Факер, отрывая бутылку от бледных губ. – Только за ящик спрячь, не хочу я кровным с Дурнем делиться. Черт, да знал ли я, отправляясь в эти долбаные края, что мне тут за каждую каплю выпивки платить втридорога придется, а?! Ни за что бы не поехал.
– Чего, теперь говорить, – вздохнул Хоре. Толстяк пристроил на коленях верный дробовик и принял ровно на две трети опустевшую бутылку от партнера. Факер, в свою очередь, вытянул из-за спины автомат, нацелил на дверь.
«А по мне, главное – калибр, – подумал Хоре. – Скорострельность с этими тварями ничего не дает, уж больно быстрые… Тут уж попал, или не попал».
– Давай о бабах поговорим, – предложил Факер. Впрочем, он всегда это предлагал. – Вот помню, в Брайтоне… Ты только не путай с этим вашим уродским Брайтон-Бич, Брайтон – совершенно другое. Так вот…
Дождь шел все сильнее. Хоре слышал, как бомжи этажом выше перетаскивают матрасы, спасая их от льющихся с потолка струй. Он понимал, что сегодня никто уже не вернется. Хуже всего, если погиб Сафик – проводник тогда у Червя останется только один. А без проводников что за бизнес?
8
Они вскинули тело на бруствер. Канава начиналась метрах в пяти перед кордоном, некогда она шла вдоль дороги. Асфальт давно растрескался и зарос травой, дороги не стало, а вот канава почему-то осталась. В дождливую погоду в ней собиралась вода, но сейчас земля была почти сухой. Достаточно глубокая и широкая канава, чтобы незаметно проползти на ту сторону… Никита знал, что прямо на эту ложбинку, по прямой уходящую к Зоне, пристрелян пулемет на вышке – это место считалось опасным. Если захотят достать, им и целиться не придется, только повести стволом…
– Давай! – Ачикян хлопнул Никиту по плечу и даже подсадил немного. – Удачи, братишка! За линию его, и назад! Только из канавы не вылезай, если что – будем сносить все, что торчит, а тебя не зацепим.
Никита перевалился через бруствер, пробежал несколько шагов и потянул за собой тело Удунова. Это оказалось не так уж легко, Никита приближался к канаве медленно, рывками. А надо быстрее, только там можно спрятаться от страшных глаз, глядящих с обеих сторон…
«Если некрупный кабан побежит прямо по канавке, они его не достанут, и мне конец… Или слепой пес… – подумал Никита, опускаясь наконец в густую траву. – Скольких еще тварей я не знаю? Может быть, меня укусит какая-нибудь ядовитая пиявка и я сдохну через неделю. Ну и пусть».
Он слышал, как на бруствере перекликались Ачикян и лейтенант. О чем? Не важно. Никита проползал, насколько позволял ремень, потом, хрипя от натуги, подтягивал мертвеца. Это оказалось еще тяжелее делать лежа, не поднимая головы, и, одолев примерно половину расстояния до линии, он решил сделать передышку. Ярко вспыхнула очередная ракета, и Никита не удержался, все же приподнял голову, чтобы посмотреть на кордон с этой стороны. Со стороны Зоны.
Длинные линии брустверов убегали в обе стороны, их прерывали бетонные стены, тянущиеся от блокпоста до блокпоста. За стенами минные поля, пространство и перед ними, и позади простреливается с вышек. Это первая линия обороны человечества от Зоны. Там, позади, есть вторая, куда более мощная. Там артиллерия, готовая превратить всю эту землю в пылающий ад – если потребуется.
«Тут и без того ад, – подумалось Никите. Он запрокинул голову и, пока ракета не погасла, оглядел, насколько позволяла трава, канаву. Пока все было хорошо. – Мой ад. Удунов вырвался, а я? Вот так же однажды не выдержу. И не важно, сразу меня убьют или сперва я прикончу полвзвода. Конец один. Может, застрелиться?»
