Владимир Царицын - Ген мужества
- И все?
- Все. А потом если пожелаете, нанесите на лицо этот крем.
- А одеколона у тебя нет?
- Вы не поняли, Станислав. Есть у меня и одеколоны и туалетная вода. Но этот крем не для смягчения кожи и не для ее освежения, а для того, чтобы уснули волосяные луковицы.
- Вот это да! И что, они уснут, и у меня щетина расти перестанет? А если я решу бороду отпустить?
- Я же сказал: чтобы уснули, - улыбнулся Леонид. – Они будут находиться в спящем состоянии около недели. У всех по-разному - у кого пять дней, у кого семь, а у некоторых целых десять. А потом проснутся и, пожалуйста – отращивайте бороду, усы - что хотите.
- Здорово! – воскликнул Стас. – Однако парикмахерская наука за три, считай, века значительно продвинулась вперед!
- Скорее, биология и химия, - уточнил Леня и похвастался, обведя довольным взглядом всех присутствующих: – Этот крем я лично разработал! – Но тут же поправился: - Вернее, доработал: немного изменил его химическую формулу, ввел кое-какие дополнительные компоненты… Увеличил эффективность, так сказать.
- А ну-ка, ну-ка, дай-ка сюда! – Семен перехватил крем, предназначавшийся Стасу. – Надоела мне эта щетина. Чуть не по два раза на дню бриться надо. А когда тут бриться? Война…
- Твоя война закончилась триста пятьдесят лет назад, - напомнил Прохор Воробьеву и повернулся к Лене. – А нет ли у вас, Леонид, чего-нибудь такого… - И он предъявил парикмахеру-совместителю свои длинные пальцы.
Леня лучезарно улыбнулся и повел рукой вдоль стеклянной полки, заставленной различными пузырьками, тюбиками и баночками:
- У меня полно всяких средств для самых разных целей.
Семен хмыкнул и, невзирая на окрик Леонида, что вначале надо щетину убрать, а уж потом кремом лицо мазать, выдавил на ладонь из тюбика изрядную порцию крема. Стас пришел товарищу на помощь и сам втер чудодейственное средство из пузырька во впалые щеки и в острый подбородок железного Воробья.
- А волосы на голове тоже химическими методами обрабатывать будете? – поинтересовался Орлов.
- К сожалению, - виновато пожал плечами Леонид, - для такого вида парикмахерских услуг у меня имеется только два вот этих инструмента. – И он достал из кармана своего комбинезона расческу и самые обыкновенные стальные ножницы.
Помещение, в которое их привел Федор Скворцов, поколебало все представления Стаса о столовых, основанные на его личном опыте пребывания в оных. Запахи отсутствовали напрочь – ни тебе ароматов готовящихся продуктов, ни гари, ни запаха пригорелого масла. Если бы столы располагались рядами, а не в шахматном порядке, то столовая больше была бы похожа на учебный класс. Стас даже глянул на торцевую стену, ожидая увидеть на ней черную доску с полочкой для тряпки и мела, но увидел арочное отверстие с прилаженным к нему транспортером.
Все-таки на столовую помещение было похоже.
На транспортерной ленте стояло четыре разноса с дымящимися тарелками. Но ароматов не было никаких.
- Что у нас на обед? – поинтересовался Стас.
- Суп, котлеты с картофельным пюре и компот из сухофруктов и свежих ягод, - ответил Федор.
- Комплексный обед! – хохотнул Филин.
- Да, - серьезно отреагировал Скворцов, - для всех членов нашего контингента готовится одно и то же. Исключений мы не делаем. Собственно, я бы сказал, что практически всегда готовится одно и тоже. Этот обед можно назвать стандартным.
- Как это всегда? – не понял Стас. – А по праздникам?
- Мы не отмечаем праздники.
- Даже День Победы? – изумился Семен.
- Какой победы? – спросил Федор.
- Ну, знаешь, Федя! – Воробьев был вне себя от негодования.
- Успокойся, Семен. – Стас положил товарищу руку на плечо. – Они другие. Триста пятьдесят лет уже прошло - забыли, видать. Относись к ним как к иностранцам. Американцы же День Победы не отмечают. Там вообще сейчас мало кто знает, что война была. А уж кто за кого и с кем воевал – и подавно. Главное, чтобы мы с тобой, Семен, этот святой день всегда помнили. – И повернувшись к Скворцову, спросил: - А не надоедает вам все время одно и то же есть? Не хочется разве хоть изредка побаловать себя, скажем, шашлычком или пельмешками?
Федор недоуменно пожал плечами и не ответил – то ли он не знал названий этих блюд, то ли счел ненужным отвечать на глупый вопрос.
- Понятно, - задумчиво промолвил Стас. – Из еды культа не делаете… Тоже правильно. Ну, давай, отведаем…
Воскресшие быстро разобрали разносы и приступили к трапезе. Запах у еды был, но очень слабый. Чтобы его почувствовать, нужно было чуть ли не в тарелку нос засунуть.
- А ничего супчик, - похвалил Семен, сняв пробу, - наваристый. Только не ароматный ни хрена… Свинина? Говядина?.. Как думаешь, Стасик? Не баранина – точно. Я баранину на дух не переношу, я бы учуял.
- Не знаю, - ответил Стас. – А какая разница?
Федор как-то странно поглядел на Воробьева и произнес:
- Содержать животных под землей проблематично.
- А на поверхности? – спросил Стас.
- На поверхности люди не живут. Точнее, в наших краях не живут. Так что, скот разводить некому.
- Ну, ладно, - не унимался Стас, - а дикие животные? Не охотитесь что ли? Или у вас там пустыня?
- У нас там степь. А в степи, как вы, наверное, догадываетесь, можно отловить только мелких грызунов и змей. Ну и птичек, разумеется.
Семен замер с ложкой у рта.
- Этот суп, например, - продолжил Скворцов, - из змеи. Не знаю, как она называлась…
Воробьев поперхнулся и чуть не вернул съеденное в тарелку.
- Из змеи? – прохрипел он, с трудом справившись с рвотными позывами. – Вот сволочи… Отравить хотят.
Прохор положил ложку на разнос и отодвинул от себя тарелку.
- Я не француз какой-нибудь, - сказал он, - чтобы всякую гадость есть!
- Французы змей не едят, - заметил Орлов, медленно и с достоинством продолжая есть суп, – они в основном на лягушек налегают. А вот в Японии и Китае змеиный суп считается деликатесом. Азиаты очень хорошо его готовят. Но и этот супец, между прочим, вовсе неплох. Рекомендую, сударь. – Он подмигнул Сокольскому. - Непривычно, может быть, для первого раза, но вполне съедобно.
Прохор нехотя взял ложку.
- Ты там бывал – в Китае и в Японии? – спросил Стас, посмотрев на Орлова. Он тоже не прекратил трапезы, так как прошел суровую школу выживания в экстремальных условиях.
- Приходилось, - обронил Юрий.
- А котлеты у вас из какого дерьма намешаны? – зло спросил Семен у Федора.
- Как всегда, - пожал плечами Скворцов, - из мяса грызунов с добавлением птичьего.
- Бляха-муха! – сквозь зубы ругнулся Семен и зло глянул на Федора. Тот сделал вид, что не услышал ругательства, однако уши у него покраснели.
Прохор снова отложил ложку, а тарелку с котлетой и голубоватого цвета пюре задвинул в правый верхний угол разноса, в левом стояла тарелка с нетронутым змеиным супом. Потом он взял в руки пластиковый стакан с компотом, поднял повыше и изучил его содержимое на просвет, внимательно вглядываясь в сероватую гущу на дне. Спросил иронично:
- Компот у вас не из бабочек, случайно?
- Из сухофруктов и ягод, - повторился Федор, не уловив иронии.
- А фрукты где берете? В степи?
- Ягоды в степи собираем, а фрукты и овощи выращиваем в собственном подземном саду.
- Ну-ну, - сказал Сокольский и, сделав осторожный глоток, пожал плечами: - Вроде пить можно.
- Да все здесь съедобное, Прохор, - подбодрил его Стас, который уже уминал котлету с картошкой и запивал компотом. – Все и пить и есть можно.
- Поживешь тут, и говно жрать будешь, - проворчал Воробьев и с опаской зачерпнул прозрачного бульона с кусочком змеиного мяса. Пожевал. – А ничего, в общем-то, змеиный супчик…
3. Проблема двадцать третьего века
После обеда Скворцов пригласил гостей из прошлого в помещение, расположенное по соседству со столовой. Меблировано оно было не в пример тем, в которых они уже побывали: в одной из стен пылал и весело потрескивал искусственный камин, было несколько мягких кресел и два дивана, поставленные один напротив другого.
- Устраивайтесь, господа, кому где угодно, - предложил Федор и уселся на один из диванов. Воскрешенные последовали его примеру, расположившись на диване напротив.
- Ну? – нетерпеливо сказал Стас.
- Сейчас. - Скворцов посмотрел на часы. Открылась дверь и в помещение вошел седой немного сутулый человек лет эдак под пятьдесят. Федор встал: - Господа, знакомьтесь: Иван Николаевич Решетов, президент Островка Надежды.
Все встали. Решетов подошел и поздоровался с каждым гостем, и каждый представился ему. Рукопожатие Решетова оказалось сильным, ладонь сухой и теплой. Познакомившись с гостями, Иван Николаевич сел в кресло и кивнул Федору:
- Рассказывай, Федор, все как есть.
