Сергей Калашников - Последний полёт «Баклана»
Оказывается, «скакун» должен двигаться именно туда, куда ему нужно попасть. То есть вектор его движения «до того» должен быть направлен в то же место, в которое и прицел переместителя, а это не так-то просто, потому что движение – штука относительная, и для выяснения параметров траектории необходимо как минимум дважды определить свои координаты в пространстве относительно объектов, положение которых достоверно известно. И тут начинается наука об ошибках. Ошибках определения места ориентиров, которые движутся по траекториям, определенным с некоторой погрешностью, погрешностях измерения углов, поправках на скорость света, «принесшего» изображение ориентира.
Вир утомился и перешел к выводам. По всему выходило, что «прыгать» нужно из ближних окрестностей планетных систем, где с вычислением координат дела обстояли проще в связи с близостью опорных точек. И попадать желательно было в такие же места, так как, оказавшись вдали от звезд, приходилось тратить на прицеливание уйму времени из-за необходимости дождаться, когда изменение углов, происшедшее вследствие собственного движения, оказывалось возможно измерить. В общем, если снебрежничаешь, улететь можно навсегда.
А неприцельный переход, при выходе за пределы границ «переставляемого» пространства, приводил к тому, что «выглянувшая» часть корабля отставала. Аппарат при этом разрушался. Иногда в точку выхода вообще ничего не долетало, размазавшись тончайшей лентой отдельных атомов по всему пути перемещения, словно сточенное напильником.
Старт же из плоскости эклиптики в пределах планетных систем был делом неверным, поскольку перемещать за спину следовало именно пустое пространство, а отделить его от предметов, в нем расположенных, техника не позволяла. Всякая мелочь типа молекул межзвездного газа или микрометеороидов царапала поверхности, соприкасающиеся с переставляемым пространством. Их, конечно, делали прочными и снабжали комплексом электростатического отталкивания, но износ был впечатляющим. А вот встреча с крупным телом всегда заканчивалась плохо. Так вот, внутри планетных систем такие тела встречаются чаще, чем вне оных, а видны далеко не все.
В общем, стало понятно, что без серьезных вычислителей, обеспеченных данными точнейших приборов ориентации, даже и думать нечего о подобных способах перемещения.
* * *Следующая часть была посвящена реактивному движению в межпланетном пространстве. Тут сразу указывалось на то, что важнее всего скорость истечения газовой струи, и в этой области нет ничего лучшего, как разогнать ионы электрическим или магнитным полем. Дальше начались подробности про сильную и слабую фокусировки, конструкции ионизаторов и прочие тонкости, которые снова пришлось перелистнуть. Вывод оказался простым. Нужна длинная труба, в которой все получается наилучшим образом. А если научно – линейный ускоритель. Так вот, за все приходится платить. Такие двигатели не слишком тяговиты. При этом увесисты сами и потребляют прорву электроэнергии, что вынуждает звездонавтов возить с собой атомную электростанцию, которая требует тяжеловесной защиты.
В результате тяги ионников хватает на придание кораблю достаточно скромных ускорений. Одно «g» для быстроходных военных и посыльных кораблей – очень хороший показатель, достигаемый на форсаже, при чудовищном перерасходе рабочего тела. Редко удавалось увеличить этот показатель. А десятая часть ускорения свободного падения считалась прекрасным значением для грузовых судов.
Понятно, что ни о каких взлетах с планет с атмосферой или заметным тяготением на этих двигателях не идет и речи.
* * *Раздел, посвященный взлетам и посадкам на населенные планеты, Вир изучать не стал. Этому уделена значительная часть объема книжки, а до интересующих его вопросов тактики он еще не добрался. А ведь надо еще просмотреть главы, описывающие конструкции боевых летательных аппаратов.
* * *Собственно, здесь все оказалось логично. Эти самые аппараты конструкторы старались всеми силами облегчить, чтобы возросло ускорение при той относительно небольшой тяге, которую развивают двигатели. На ажурном каркасе крепилась тонкая обшивка из легких и прочных сплавов. Упоминались титан, цирконий, технеций и куча других компонентов. В общем, скорлупа тонкая, но герметичная и прочная. Дальше начинались вариации. Для помещений постоянного пребывания членов экипажа, для мест, где люди бывают эпизодически или в нештатных ситуациях, – везде своя защита от проникающей радиации, теплоизоляция, вентиляция, освещение и так далее и тому подобное. Насчет брони или энергетических экранов, которые так красивы в фильмах и голографических играх, – ни звука.
То есть случаются местами листочки металла потолще или экранчики из прочных, не очень тяжелых композитных материалов, имеются подкладки, распределяющие энергию внешнего удара по существенной площади, вспениватели для заделки пробоин и другие фенечки, но это не сплошняк, выдерживающий попадание снаряда главного калибра или ракеты, а мероприятия по уменьшению последствий попадания осколков и шрапнели.
В общем, пора перелистывать книжку до описания вооружений.
* * *Здесь картинка более-менее знакомая. Снаряды, ракеты, лазеры. Причем лазеры – оружие ближнего боя. Дальше мегаметра луч слишком рассеивается. Это, конечно, можно компенсировать увеличением мощности, но тогда нужен более мощный и увесистый реактор, для перемещения которого вместе с кораблем требуются более мощные движители, для которых необходим более мощный и еще более увесистый реактор. Или накопители энергии, занимающие немало места, что вызывает увеличение корпуса и требует дополнительной массы на конструктивные элементы крепления и защиты. Сказка про белого бычка с нарастанием размера, быстро упирающегося в элементарные финансовые возможности строителей космолетов и их заказчиков.
Одним словом, концепция применения лучевого оружия сложилась, и отклонения от ее принципов на практике проверены. Делались попытки построения ужасных и могучих лучевых дестроеров. Они даже размещались на кораблях, но как-то ничем себя не зарекомендовали и были списаны по истечении срока эксплуатации, продлевать который за счет капитального ремонта или модернизации не сочли нужным. Дороговато обходилось их содержание при той же численности экипажа.
Упоминания численности экипажа в этом контексте Вир откровенно не понял. Но разбираться было некогда. Зато не отказал себе в удовольствии посмотреть короткий видеосюжет – выстрел лучевой пушки главного калибра по цели. Корабль – сплошной лазер, снабженный ходовыми двигателями, внешне похожий на гипертрофированный шестопер.
Вот он на позиции во всей красе. Перья охлаждения наливаются светом, последовательно проходя спектральные участки, на всех диапазонах вплоть до рентгеновского, имитированного голографером условно. Отмечается слепящее яркое излучение с нарастающей интенсивностью и частотой.
Сам поражающий импульс наблюдателем отмечается не слишком выразительно в момент, когда свечение элементов теплоотводящих конструкций достигает апогея. На отдельном кадре показано частичное взрывное испарение мишени с оплавлением выступающих элементов.
Затем, в течение четверти часа после прохождения максимума, перья остывают до верхней температурной границы готовности контура охлаждения к работе после теплового удара. Корабль готов к следующему выстрелу.
Картинка впечатляющая, но чересчур монументальная для того, чтобы придумать условия ведения боя с противодействующим кораблем, при которых это надежно сработает. Следующими по дальности поражения считались пушки, так что перешел к ним.
* * *Пороховое оружие полагалось эффективным на небольших расстояниях. Поэтому его ставили на малые атакующие кораблики с ограниченным радиусом действия. Тут применялись жидкотопливные двигатели, которые интенсивно расходовали горючее, превращающееся при сгорании в рабочее тело, так, что на час полета его хватало, только если не сильно притапливать. Для доставки таких штурмовиков и истребителей к месту использования и служили авианосцы, самые крупные из которых несли до десятка малых машин.
Собственно, нападали на противника штурмовики, а истребители неприятеля пытались их сбить, а свои истребители мешали чужим и, в свою очередь, пытались их уничтожить, а по всем им лупили турельные пороховые пушки с борта цели. Так вот, на штурмовиках ставили орудия покрупней, а на истребителях – поменьше. Хотя и те и другие снаряды одинаково эффективно поражали любой летательный аппарат. Столкновения такого рода обычно заканчивались большими потерями и повреждениями с обеих сторон.
В качестве боеприпаса пороховых орудий использовали или болванки, или осколочно-фугасные снаряды в расчете на прямое попадание. Дальше в этот раздел углубляться смысла не было, поскольку на «Баклане» ни истребителей, ни штурмовиков не имелось. Имеется в виду – пилотов. Готовых к вылету машин без единого снаряда – полный штат. Шесть штурмовиков и четыре истребителя. А неприятельские корабли надежно идентифицированы и по работе двигателей, и по характеристикам радиопосылок, да и оптика многое позволила разглядеть. Раомина не ошиблась с названиями подразделений, в составе которых числились эсминцы, эскорты и патрульные корабли. Ничего, несущего москитные силы на них, нет и в помине. Тяжелые военно-космические корабли, по-видимому, к мятежу не присоединились.
