Сергей Коржик - Бронебойщик (СИ)
— Ну и что теперь? — Спросил сержант.
— А хер его знает, вызывай старшего начальника. Только не шути со мной там, в столе ты же знаешь противотанковая граната, в случае чего я падаю верёвка натягивается чека вылетает и мы все в момент перед Святым Петром.
— Ты сумасшедший!
— Я знаю, мне это уже говорили. Скажу тебе даже больше, я мертвец! Я контуженный пролежал после того как подбил четыре танка три дня засыпанный по шею в окружении двух сотен моих убитых товарищей. И чем вы суки хотели меня испугать? Смертью? А пошли со мной сержант на передовую, где танки наматывают кишки наших солдат на гусеницы, а немецкие самолёты вбивают нас в землю по самые уши. Вызывай начальника, и принесите мне мой сидор и нож, патроны не нужны, я поменял калибр. Эй, проктолог! Давай по второму разу у вас нынче праздник день открытых дверей.
Сержант косясь одним глазом на композицию поднял с пола телефон и через барышню вызвал к телефону какого то капитана, попросил срочно приехать ибо без него тут ничего не решить. Мне принесли мой сидор, я достал последнюю банку с тушёнкой, луковку и какой то сухарь, во фляжке со спиртом ещё чего то булькало. Налил в кружку, выпил спирт медленно как воду, занюхал сухарём и загрыз луковицей, ножом взрезал банку и ножом же как вилкой стал есть тушёнку загрызая мясо сухарём. На душе стало спокойно и благостно. Минут через пятнадцать у домика взвизгнув тормозами, остановилась машина, сержант выскочил доложиться. По коридору кто то уверенно шёл чеканя шаг, остановился у двери наблюдая картину маслом «Чёрт наказывает грешника», затем безбоязненно зашёл в кабинет.
— Ты что творишь сержант? Обратился вошедший ко мне.
— Как что? Обратите внимание, картина маслом, Содом совращает Гоморру. Заржали все, даже часовые заглядывавшие в окна.
— Слышал я о твоих подвигах сержант. Вчера ещё ко мне обратился командир эскадрильи майор Горюнов. Он подал раппорт командиру полка, и в своих объяснительных расписал твой подвиг при захвате самолёта и разгроме аэродрома. Да закрутился я. Забыл позвонить этой Гоморре. И что мне теперь с тобой сделать?
— Как что? Понять и простить! И направьте меня пожалуйста на самый танкоопасный участок фронта товарищ капитан. Мне очень надо танки у немцев выбивать. Очень надо. Я бронебойщик, снайпер, немцы мне сильно задолжали. Двести танков. Не меньше. За каждого погибшего на переправе.
— Двести танков? Экую ты брат фиговину отлил. Сам то в это веришь?
— Да верю! Война не завтра закончится, а я только в одном бою четыре подбил. На фронт мне надо.
— Ну что же фронт так фронт. Сержант Кожемяка! Обратился он по уставу ко мне.
— Я.
— В сложных условиях окружения вы сохранили оружие и документы, проявили смекалку и героизм, спасли экипаж майора Горюнова, учувствовали в разгроме вражеского аэродрома и бомбёжке стратегического моста. Вы честно исполняли свой долг солдата перед Родиной, и поэтому у НКВД к вам претензий нет. Более того мы направим ходатайство о награждении вас за проявленный героизм. Вы направляетесь в распоряжение командира пехотного батальона капитана Ворожейкина. Батальон отбывает на фронт через трое суток. Вам сейчас вернут оружие и документы, накормят и сопроводят в расположение батальона.
— Ну, что я говорил? Обратился я к сержанту, — Бог не выдал! И свинья не съела! Через час, я подходил к трёхэтажной казарме бывшего драгунского полка, ныне же служащей перевалочным пунктом для формирующихся батальонов и рот. Меня сдали с рук на руки в штабе батальона. Кроме того сопровождающий меня сержант отдал начальнику штаба пакет о получении которого тот расписался в блокноте сержанта.
— Ну, бывай сержант. Обратился ко мне НКВДэшник, — может ещё встретимся. Не поминай лихом.
— Встретимся? Ну это вряд ли. Разве что ты ко мне в окоп вторым номером попадёшь. На том и разошлись.
«Из наградного листа на младшего сержанта Н- ского полка Н- ской дивизии. поданого командиром полка дальней бомбардировочной авиации в штаб армии.
„Находясь в окружении младший сержант Кожемяка Алексей Алексеевич сохранил личное оружие ПТР и карабин Мосина, а также документы, (комсомольский билет и красноармейскую книжку). Участвовал в разгроме немецкого аэродрома у деревни Залужье, Могилёвской области, где из ПТР поджег четыре бомбардировщика врага и склад ГСМ. От взрыва бомб в самолётах погибло не мене сорока человек лётного состава, чем помог экипажу майора Горюнова сбитого при бомбёжке стратегически важного моста через реку Сож у той же деревне Залужье захватить исправный, заправленный и загруженный бомбардировщик Юнкерс-88. Затем уже в составе экипажа майора Горюнова участвовал в налёте на стратегический мост, который и был разрушен вместе с колонной танков находящихся на мосту.(подтверждено аэрофотосьёмкой).
За оба подвига считаю возможным младшего сержанта Кожемяку Алексея Алексеевича представить к боевой награде, ордену „Боевого красного Знамени“
23 мая 1941 года
Ком. полка ДБА полковник(подпись.)
Начштаба старлей, прочитал сопроводиловку и обратился ко мне.
— Да ты прям Илья Муромец. Первый раз в жизни читаю такую сопроводиловку из НКВД. Что прямо снайпер-бронебойщик?
— Так точно товарищ старший лейтенант! Снайпер и бронебойщик.
— А вот завтра у нас итоговые стрельбы. По результатам получишь должность.
— Назавтра нашу роту вывезли на полигон, где я фанерному фашисту с полукилометра выбил глаза, залепил пулю в лоб, нос и рот, потом стрельба из ПТР, метров с четырёхсот я выбил пулей трак на гусенице и второй пулей попал в моторное отделение старому ещё наверное времён первой мировой войны танку изображавшему из себя мишень.
— Ну что, стреляешь ты действительно отлично, свою должность командира отделения подтвердил. Хочу предложить тебе должность командира взвода бронебойщиков. Пойдёшь? Начштаба испытывающе посмотрел на меня.
— Нет! Не с руки мне командовать людьми. Не обучен, я этому. Дайте мне ПТР и второго номера, я вам больше пользы принесу. И ещё если можно, снайперский прицел на карабин и снайперскую книжку.
— Добро. Не хочешь не надо. Ружьё, прицел и книжку получишь. Я распоряжусь.
Вернулись в казарму, меня вызвал зам по вооружению, вручил новенькое противотанковое ружьё, снайперскую винтовку конструктора Симонова. Уговорил его передать мой карабин моему второму номеру. Делов то сделать запись в красноармейской книжке. Полученное оружие мне понравилось, полуавтомат, красота, теперь не нужно будет орать каждый раз Патрон! А дульный тормоз? Это же песня, завтра же отпрошусь пристрелять оружие. Ха! Дрожите Фрицы! Доктор Смерть идёт к вам. Не ждали? Пока получал оружие подошло время ужина. Отнёс снайперку в пирамиду, ружьё в оружейную комнату. Ужин дело святое, на голодное брюхо не повоюешь особо. После ужина старшина роты подвёл ко мне солдата и сказал
— Вот тебе второй номер, рядовой Вольцов, учи уму разуму. Слышал ты опытный бронебойщик. Сам знаешь, дураки на фронте долго не живут, постарайся не угробить пацана.
— Да не вопрос старшина! Есть просьба к вам старшина и условие к Вольцову.
— Шо за просьба?
— А поменять его мосинку на мой карабин, с оружейником я договорился. Очень убойный у меня карабин товарищ старшина, не хотелось бы потерять. А условие Вольцову только одно.
— Какое товарищ сержант?
— А вот прикажу упасть. Надо будет плюхнуться не спрашивая зачем, хотя бы и пришлось падать мордой в дерьмо, прикажу прыгай — прыгай опять же не спрашивая. И ради бога молчи. Смотри, учись и молчи. Выживешь в первых трёх боях, станешь бронебойщиком. Всё. Иди со старшиной к оружейнику меняй оружие и ко мне, у нас есть пару часов личного времени, пошли в оружейную ПТР будем чистить.
Наутро я отпросился со второй ротой на полигон. Пристрелять ПТР это вам не хухры- мухры. Пять обойм я выстрелял, пока не стал класть пулю в пулю. Вольцов молча снаряжал обоймы, молча подавал, и молча же приглядывался. Хорошо вычищенная и смазанная самозарядка Симонова это вообще уникальная винтовка. Добившись приемлемого результата на обеих винтовках, я обмотал оба ружья тряпками, и мы вернулись в расположение батальона. Пообедали, и нам раздали сухой паёк, перевязочные пакеты, боеприпасы. Вечером батальон должен был, грузился в эшелон и отбыть на фронт. Слух пошёл, что везут в Крым.
— Херово. Мне вспомнился фильм, где берег был чёрен от бескозырок, на море тонули горящие корабли, а раненые солдаты умирали в катакомбах от удушья. Немцы травили их, какой то гадостью. Ничего! Прорвусь! Ещё один самолёт захвачу, но уйду. Так Вольцов, тебя как зовут?
— Павлом.
— Паша, с этого момента ты рядом со мной. Для полного счастья нам нужны патроны, и запомни, патронов как и водки много не бывает. Кусок брезента, два на два метра, кусок сети можно три на три, ещё пару простыней. Пошёл рысью по территории, через пол часа жду. Потом я пойду, ты посидишь у сидоров и оружия. Вперёд! Через полчаса Паша притащил старое шерстяное одеяло и пару замызганых простыней. Сидишь здесь, никуда ни под каким видом не уходишь от сидоров ни на шаг, пока я не приду, понял?
