Сергей Кусков - Игрушки для императоров: лестница в небо
Хорошо-хорошо, я понятливый!
Майор остановилась на две ступеньки выше и осмотрела мою персону сверху вниз внимательным изучающим взглядом, пытаясь понять, кто я такой и что мне нужно. Затем ее глаза зацепились за папку, которую я держал в руках.
– Иди за мной, – скупо бросила она, развернулась и пошла наверх.
Я вздохнул и быстро последовал за ней. Сердце выпрыгивало из груди от волнения. Сейчас все решится. Вторая «хранительница» пристроилась сзади, я мельком бросил взгляд на ее оружие – там горел красный огонек боевой готовности.
«Все серьезно, Хуанито, все по-взрослому. Тут не играют в игрушки!»
«Да знаю я!»
Поднялись, прошли мимо безмолвных стражей, равнодушно посмотревших сквозь меня. Вошли. Навалилась темнота.
– Стой здесь, – пригвоздил к полу отозвавшийся гулким эхом голос.
Раздалось жужжание. Люк за нами закрылся, но открылась маленькая металлическая дверца сбоку, из нее ударил яркий свет.
– Заходи.
Мы вошли в той же последовательности. Дверца, жужжа, закрылась. Мне вежливо указали на вмонтированное в стену сиденье.
Сел. Обе «хранительницы» стали напротив, пристально меня разглядывая. Когда под потолком загорелась красная лампочка, сеньора майор спросила:
– От кого и кому сообщение?
Я осмотрелся, пытаясь понять, как себя вести. Комната эта цельнометаллическая, наверняка под обшивкой свинец. Стены толстые, когда заходили, обратил внимание. В них нет ни единого просвета, даже щелей от люка, если бы не знал, где он, ни за что не догадался бы. Акустика глухая, звук слышен как бы со стороны, но больше чем уверен, подавляется здесь не только и не столько звук, последний, скорее, побочное проявление иной, более мощной глушилки.
Как я выяснил позднее, в таких комнатах не работает даже мой (теперь уже мой) совершенный навигатор. Точнее, работает, но не может связаться с браслетом и вести запись. Приборы попроще вообще перегорают.
Комната – защищенное от прослушки помещение, «допросная», сигналы из которой наружу не вырвутся, а вся электроника внутри подавляется. А красная лампа – знак того, что система подавления работает. Значит, меня приняли за информатора, доставившего «с улицы» важное сообщение от какого-то засекреченного агента. Прикольно!
…Было бы, не будь это опасно. Если сеньоры во мне разочаруются, быстро вышвырнут, не дав сказать слова, и это будет весьма хорошим окончанием моей эпопеи, учитывая «Кайман», точку на забрале и юридическую неприкосновенность «ангелов».
С навигатором я лопухнулся. Знал же, куда шел, а эта вещь в продаже не валяется и перепрошита, что вдвойне опасно. Спецслужбам только дай прицепиться. Но когда выходил из дома, надел его машинально, по привычке, не задумываясь о последствиях.
Встреча с охраной инфанты открыла мне глаза на то, что это – серьезная игрушка, и абы кто такую не носит, к ней обязательно прицепятся. Тем не менее, по здравом размышлении, решил не отвозить его назад. Сейчас навигатор должен превратиться в средство, которое заставит девочек меня выслушать. Вот вы бы, например, стали на их месте слушать парня с улицы, несущего детский лепет насчет обучения у них? Я бы не стал. А слушать парня с улицы с боевой системой на голове?
Да, ко мне отнесутся настороженно, начнут проверять. Но навигатор чист, максимум, они выйдут на Бэль и ее семью, а те уж как-нибудь выкрутятся. Меня же выслушают и, если повезет, обдумают предложение. Конечно, опасная авантюра, но что делать, главное результат. Я больше не хочу быть ничего не могущим неудачником, все или ничего.
– Я не информатор. И не посыльный. Пришел сюда по личному вопросу.
– Какому же? – Глаза сеньоры майора прищурились, я ее заинтересовал.
– Хочу стать королевским телохранителем.
Молчание.
– Повтори. – Сеньора нахмурилась.
– Я хочу стать королевским телохранителем, – повторил я. – Таким же, как вы.
Они недоуменно переглянулись, видимо решая, шучу я или издеваюсь.
– Парень, ты в своем уме? – наконец воскликнула майор.
– А что тут такого? – гордо вскинулся я.
– Начать с того, что ты мальчик.
– Я не мальчик. Я юноша.
Смешок.
– Главное – не девочка.
– А где в вашем уставе записано, что вы принимаете только девочек? Что мальчиков запрещено?
Вновь молчание.
В последнем заявлении я рисковал, такой пункт запросто мог существовать. Но, судя по словам Хуана Карлоса, по поводу их попыток когда-то брать мальчиков на обучение, вероятность этого невелика. А ему я доверяю, не знаю, откуда у него вся его информация, но то, что он говорит, всегда верно или близко к истине.
Я угадал, так и есть. У сеньор не нашлось аргументов возразить.
– Парень. – Майор усмехнулась не сулящим мне ничего хорошего тоном. – Вставай и двигай отсюда. Я делаю вид, что тебя не видела, ты делаешь вид, что сюда не приходил.
Грубо, очень грубо, сеньора! Последний аргумент – крайний, за неимением более весомых. Я отрицательно покачал головой.
– Нет? – В ее тоне вновь скользнуло изумление. И раздражение. – Тебе помочь?
Вторая «хранительница» опустила оружие и довольно оскалилась, воспринимая происходящее как забавную игру. И я понял, меня не воспринимают всерьез. Их даже не заинтересовал мой навигатор.
Все, сейчас вышвырнут. Посмеются, поглумятся и забудут о моем существовании. А там, за спиной, осточертевшая школа с осточертевшими Бенито Кампосом, Эммой Долорес и кучей иных осточертевших персонажей. И Бэль, девочка-аристократка, потерянная навсегда. Я не смогу смотреть ей в глаза, даже если она меня найдет. Она ничего обо мне не знает, но для таких людей поиск – лишь вопрос времени, захочет – найдет обязательно.
Вот только зачем ей какая-то тряпка?
– Знаете, сеньора, мне кажется, кадровый вопрос такой организации, как корпус телохранителей, не входит в компетенцию дежурного офицера, – огорошил я их и почувствовал, как глаза мои зло сверкнули. Все, ва-банк, отступать некуда. Наверняка наша беседа записывается, и если сеньора майор меня вышвырнет после этих слов… У нее могут возникнуть проблемы.
Улыбки у обеих как ветром сдуло. Майор прищурилась и вновь посмотрела на меня, но уже по-другому. Что-то во мне увидела новое и весьма для себя неприятное. Наконец, нехотя выдавила:
– Сиди здесь. Жди.
Затем забрала у меня папку с документами, навигатор, потребовала снять браслет и тоже забрала.
– Сам напросился! – бросила она через плечо, после чего люк, точно такой же, только с другой стороны комнаты, открылся, выпуская обеих «хранительниц», а затем встал на место, отрезая меня от внешнего мира.
* * *Я остался наедине с собой. Не так, НАЕДИНЕ с собой. В наш век виртуала, космоса и глобальных информационных сетей люди с рождения привыкают к информации, как верному спутнику жизни. Сейчас трудно представить, что когда-то люди жили без браслетов, ведь они такая же необходимость для человека, как рука, нога, печень или почки. Без него человек как без любого жизненно важного органа. Идентификационный чип, заменяющий паспорт. Банковский модуль, на котором можно хранить наличность. Устройство связи. Простейшие проги, типа словарей, ориентировщиков на местности, вычислителей и убивалок времени. Книги. Фильмы. Игры…
Браслеты – наше ВСЕ, и, оставшись без своего – части себя, я банально не знал, чем заняться.
Больше всего скучал по убивалкам времени – простейшим тупым игрушкам без четкой цели, занимающим все внимание. Конечно, без навигаторов, виртуального интерфейса они смотрятся слабенько, но играть можно.
Думать о чем-то сейчас бесполезно. Я не узнаю, что решили сеньоры королевские телохранительницы, пока они сами об этом не сообщат. Оставалось сидеть и ждать, ничего не делая, ни о чем не думая.
Это оказалось довольно тяжело – сидеть и ждать. Mierda, да когда же они меня, наконец, проверят? Вроде в моей персоне нет ничего экстраординарного! Родился, жил, учился, сошел с ума, решив явиться к ним, – вот и вся биография. Ах да, «школьное дело», как окрестили его СМИ. Странно, но мое имя не попало в программы новостей, будто кто-то специально дал установку этого не делать. Оно расходилось по планете, но медленно, неофициально, от знакомых к знакомым, при этом теряя романтику. Для миллионов венериан я так и остался безликим школьником.
Я догадывался, кто это сделал. Но не до конца понимал мотивы. Зачем ЕЙ покрывать и отмазывать какого-то школьника? Именно отмазывать, слава – не то, о чем я мечтаю. Во всяком случае, не о такой славе. Наверняка она не хочет, чтобы в другой такой же школе появился «мститель», подобный мне, который, глядя на мою физиономию, направо и налево раздающую интервью, захочет сделать то же самое. А возможно, более мощное и смертоносное, заранее спланировав и срежиссировав порядок действий.
Иначе говоря, чтобы никто из моих сверстников в других школах не устроил кровавую бойню, желая прославиться так же, как их кумир, сеньор Шимановский из школы генерала Хуареса. Она ведь королева, должна думать и об этом. Но все равно не понимал, не вязалось это действие с образом безликой пофигистской власти, плюющей на народ в целом и особенно на конкретных его представителей, если ей (власти) они не нужны. Скорее бы понял, накажи меня вместе с отморозками Толстого, за хулиганство, ношение оружия и боевых систем. Но что есть – тому и рады, могло быть хуже.
