Юрий Бурносов - Новая Сибирь
Антон поделился сомнениями со спутниками.
— Не в палатках же жить, — отмахнулась Лариса. — Они и со стороны заметны. Потом, нам ведь не вечно здесь обитать. Давайте перебираться, тем более дело к ночи.
В самом деле, начинало смеркаться. Без городских огней, уличных фонарей, мелькания автомобильных фар было непривычно темно. С другой стороны, глаза как-то перестроились, и Антон уже ловил себя на мысли, что в темноте видит довольно-таки прилично.
Перетащив нехитрый скарб в бункер, они решили замаскировать люк: завалили его и видимые части железобетонных блоков хворостом и зелеными ветками. Теперь даже с пары метров можно было не заметить вход, если не знать заранее, что он там есть. На всякий случай, Антон вызвался подежурить. Благо, если кто и приплывет на Тайвань, то, скорее всего, со стороны пляжа. Радиус наблюдения невелик.
— Если угодно, я вас сменю через пару часов, — любезно предложил профессор.
— Я не против, но как вы эти два часа определите? По звездам? Часов-то нет.
— Увы, я не помню, как определять время по звездам, и можно ли вообще это делать. Но у меня бессонница, и моя норма — как раз пара-тройка часов. Потом просыпаюсь и уснуть уже не в силах.
— Спасибо, Николай Филатович, — поблагодарил Антон.
Теперь он сидел на берегу и прикидывал, сколько еще осталось, со скуки грызя профессорские макароны. Казалось, что он здесь уже целую вечность.
Никто к острову не подбирался. На берегу было тихо и темно, никто не стрелял, как днем. Ночью жизнь затихла. Одни, как Былинников с бандой, наверное, сидели у себя в подвале или где там у них логово, жрали и пили. Другие прятались, радуясь, что целы, и вдвойне — если нашли перекусить.
Мир рухнул, и Антон отчетливо это понимал. Почему-то он огорчился, что до сих пор не удалил аппендикс. Теперь это сделать практически нереально, даже если найдется врач и инструменты. Антон читал, как советский хирург — в Антарктиде, кажется, — сам себе удалял аппендикс, но это исключение из правил. А тут, если что, так и загнешься бесславно от перитонита, причем в страшных муках. Да и не только от перитонита — от многих болезней. Флюса, например. Что бы ни говорил профессор, антибиотики-то небось сдохли. Разложились, или что там с ними происходит.
Сзади захрустели веточки под чьими-то ногами. Антон положил руку на нож, укрепленный в голенище сапога, но это был всего лишь Огурцов. Легок на помине.
— Размышляете? — поинтересовался профессор, присаживаясь рядом.
— Караулю. А что, мое время уже истекло? — с надеждой спросил Антон.
— Нет, просто я так и не смог уснуть. Мысли, знаете ли, всякие в голову лезут… К примеру, о том, где сейчас труднее, а где — проще.
— И где же проще, Николай Филатович?
— Это же легко. Догадайтесь.
— Видимо, в наиболее отсталых странах?
— Бинго! — воскликнул старичок. — Именно! Там, где люди привыкли существовать без электричества, газо- и водоснабжения, без магазинов и ресторанов, мастеров по вызову и современной медицины. Какие-нибудь племена в Африке или Индонезии могли и вовсе не заметить случившихся перемен. Ну, завалилась пара глинобитных домиков, скотина сдохла в загоне, джунгли вокруг изменились — так это, небось, духи наказали. Надо скорее пойти охотиться, принести духам жертву и жить себе как раньше. А нам тут плохо. Хотя в больших городах вроде Москвы еще хуже. Население ого-го, продукты закончатся быстро, а садиков и огородиков там нет. Все за городом, за МКАДом. Поэтому толпы хлынут туда, а местные начнут обороняться…
— Новосибирск тоже не маленький, — убив на щеке комара, заметил Антон. Интересно, ему показалось, или комаров значительно меньше, чем было раньше, до События? — И что, жители тоже двинут из города?
— А ведь верно, — помолчав, сказал профессор. — Простите, Антон, а вы кем были до всего этого безобразия? Вы весьма логично мыслите.
— Не поверите — клоуном.
— Клоуном… А что, клоун — профессия для философов. «Глазами клоуна» Генриха Бёлля не читали, случаем?
— Увы.
— Восполните пробел, если, конечно, получится теперь. А насчет новосибирцев — да, видимо, тоже начнется исход. И Академгородок — весьма приятная цель. Рядом дачи, тот же ботанический сад, коттеджи… Очень привлекательно. Другое дело, что на всех не хватит, но обычно это начинают понимать уже на следующей стадии. Да и местные, судя по тому, что творилось на улицах, просто так не сдадутся. Я имею в виду этих бандитов с автоматами.
— И что посоветуете?
— Антон, я же говорил, что я не Дельфийский оракул. Ну что я, кабинетная крыса, могу посоветовать? Я даже не служил в армии. Вы служили?
— Связистом, — улыбнулся Антон.
— И все равно, небось, больше меня разбираетесь в военных делах. Да и в остальном тоже. Вы молодой, вы жили во времена, когда постоянно приходилось в той или иной степени выживать, надеяться на себя. Хотя на самом деле я все же готов дать вам совет. Отсюда надо уходить.
— С острова?
— С острова. И вообще из окрестностей. Заметьте — мы с вами уже додумались сюда приплыть в поисках убежища, хотя убежище сомнительное, но когда вокруг вода, кажется, что подобраться не так просто… Не исключено, что приплывут и другие. Конечно, не сразу: понятно, что с едой здесь полный швах, а люди будут держаться за пропитание. Но заметят, заметят наш костер. И когда начнется война — ждите гостей.
Антон молчал, глядя в черное низкое небо. Среди звездочек он заметил одну, поблескивавшую и неторопливо ползущую.
Самолет?!
— Смотрите, Николай Филатович! — Антон потряс профессора за рукав ватника. — Смотрите! Вон оно, в небе!
— Видимо, спутник, — предположил профессор. — Или МКС, к примеру. Любопытно, добило до орбиты?
— Что добило? — не понял Антон.
— Ну, наш условный адронный коллайдер. Каков его радиус действия? Сколько километров в высоту? Может быть, космонавты остались в полном порядке? Хотя… Даже если и так, то они уже давно погибли: и возраст, и отсутствие пищи, и система жизнеобеспечения столько не проработает.
— Вы сказали: радиус… Так может, это не везде так?
— Америка выжила? — усмехнулся профессор. — Увы, это для фантастических романов. Иначе мы бы уже наблюдали какие-то свидетельства их активности. Это же Сибирь, полезные ископаемые, Соединенные Штаты всегда точили на них зубы. А теперь — прилетай да забирай. Нет, Антон, я думаю, что везде так. И в Америке, и в упомянутой Африке, и в Австралии… Эх, как же мне интересно узнать, что все-таки случилось. Конечно, есть желание все свалить на коллайдер, как я уже говорил. Но даже если и он дал старт событиям, все равно нельзя понять, почему, например, за все эти годы нас с вами не съели дикие и домашние звери? Уж казалось бы, что проще: подошел и кушай. И я уж не говорю о вполне естественных бактериях, о насекомых-трупоедах, о грызунах… Кстати, когда я очнулся, то обнаружил, что в кармане моего домашнего халата мыши устроили очень уютное гнездо. Почему они меня не тронули? Мда… Такой простор для исследований, хоть это и не мой профиль. Думаю, многие сейчас ломают головы.
— Если живы, — мрачно добавил Антон. — И если не заняты другими проблемами, типа — что съесть на ужин.
— И вы снова правы, — согласился Огурцов. — Ладно, Антон, идите спать. А я посижу по-стариковски, подумаю… Спокойной ночи.
— Спокойной… тьфу ты! Удачно вам отдежурить, — пожелал Антон.
Протиснувшись в приоткрытый люк, он на ощупь устроился у стены. Спать, как ни странно, расхотелось. Так всегда бывает, когда пересидишь сон: например, интересный фильм по телевизору зачем-то среди ночи показали или на вечеринке задержался…
Антон таращился в темноту, слушая, как похрапывает Фрэнсис «Принц» Мбеле. Вот кому не повезло. Хотя почему не повезло? Насколько Антон помнил, камерунец перед тем, как его купила «Сибирь», играл в «Пари-Сен Жермен», а во Франции то же самое, если верить профессору. Из Камеруна он давненько уехал.
Зато Фрэнсис умеет стрелять из лука и даже в состоянии изготовить этот лук, если не врет. Прямо завтра и собирался попробовать. А он, Антон? В армии пострелял несколько раз из «калашникова»? Даже разобрать-собрать, наверное, сейчас уже не сумеет. Да и где его взять, тот автомат…
С мыслями об автомате Антон и уснул, чтобы проснуться от грубого тормошения. Это был камерунец.
Через отверстие люка в бункер проникал солнечный свет.
— Что случилось? — спросил Антон, протирая глаза.
— Профессор повесился, — коротко произнес Принц.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Я не уверен, что даже мудрейший из людей, прожив жизнь, постиг что-либо, обладающее абсолютной истинностью. В сущности, старики не могут дать молодым подлинно ценных советов; для этого их опыт был слишком ограничен, а жизнь сложилась слишком неудачно.
