Борис Орлов - Испанская партия
Ворошилов вздохнул и замолчал. В кабинете наступила тишина. На этот раз состав участников совещания был еще более узким, чем во время памятной встречи на ближней даче. Молотов и Буденный отсутствовали.
- Я думаю, что вопросов к товарищу Ворошилову нет, - ворвался в уши мягкий, негромкий голос с едва заметным акцентом. Сталин помолчал и уточнил, - По доложенному материалу.
- Но хотелось бы спросить у товарища Ворошилова: не имеет ли нарком обороны сведений о настроениях в странах, мимо которых или через которые будет следовать конвой? Что по этому поводу думает военная разведка?
- По сообщениям комкора Артузова, - начал Ворошилов, - можно сделать следующие выводы. Первое: ни балтийские лимитрофы, ни Финляндия не собираются оказывать хоть какого-то противодействия прохождению конвоев особого назначения. Более того, некоторые чины в штабе Эстонской армии, после получения определенных гарантий того, что КОН отправляется не в Таллин и не на Моонзунд, выразили готовность обеспечить проводку конвоя по Балтике силами эстонского флота. Второе: получив информацию о подготовке конвоев, Польский генеральный штаб...
- От кого и как образом получив? - все также негромко поинтересовался Сталин.
- Выясняем, - обронил Берия, а Ворошилов продолжил:
- Получив информацию о подготовке конвоев, Польский генеральный штаб до сих пор пребывает в истерике, полагая, что это - подготовка к десантной операции в районе Данцига и Гдыни. В Польше идет срочная подготовка к командно-штабной игре посвященной отражению возможной агрессии с нашей стороны. Сроки проведения игры пока не назначены, но как только они определятся со сроками, мы будем знать.
- Пока начало игры назначено на шестнадцатое февраля, - все также уверенно сказал Берия. - Если будут изменения...
Сталин жестом оборвал Лаврентия Павловича и хмыкнул в усы: "Идиоты"! Затем повернулся к Клименту Ефремовичу:
- Продолжайте, товарищ Ворошилов.
- Соответственно имеются все основания предполагать, что когда польские паны поймут, что конвой нацелен не на них, то они будут всеми силами содействовать удалению наших крупных кораблей из Балтийского моря, подальше от своих берегов. Далее: немецкие корабли, базирующиеся на Кенигсберг, не могут служить реальной угрозой конвою. Для защиты от авианалетов, конвои будут прикрыты тремя авиаполками оснащенными системой "Звено СПБ", но без бомбового вооружения. Хотя расчеты показывают, что возможно использовать "Звенья Вахмистрова" и по прямому назначению - в случае агрессии со стороны германских кораблей.
Ворошилов перевел дух, заглянул в папку и продолжил:
- В Дании и Швеции отношение к проводке КОН нейтральное. И датчане, и шведы готовы с пониманием отнестись к выполнению решения Лиги Наций и не допустить провокаций в Датских проливах. Ну, а дальше...
- Спасибо, товарищ Ворошилов, - Сталин подошел к карте. - А что нам скажет товарищ начальник Государственной Безопасности?
Берия встал, подошел к карте и начал обстоятельно докладывать о проделанной работе. Имена, фамилии и должности сотрудников ГУГБ, работавших с иностранными источниками он называл исключительно по памяти, особенно упирая на то, что те, кто обеспечивал данные контакты, заслуживают самой высокой награды.
Сталин слушал председателя Главного Управления Государственной Безопасности молча, спокойно, не выказывая видимого интереса. Лишь когда речь зашла о прохождении Датских проливов и зондажа в командовании Датского Королевского флота, Вождь проявил интерес. Он прервал Лаврентия Павловича почти незаметным жестом и взялся за телефонную трубку:
- Товарищ Поскребышев? Пригласите товарища Литвинова...
Наркоминдел Литвинов сидел в приемной и очень волновался. Он видел, КТО входил в кабинет Хозяина, понимал, что пригласили его не просто так, но никак не мог высчитать, ЗАЧЕМ его пригласили? И уж тем более - почему до сих пор не вызывают?!
Максим Максимович потел подмышками, незаметно потирал руки, но при этом внешне сохранял олимпийское спокойствие. В конце концов, Меер Моисеевич недаром учился в хедере, и недаром водил знакомство с Кобой и Камо еще в те времена, когда о них больше знали как об удачливых бандитах, нежели как о великих революционерах!
Правда, отношения со Сталиным оставляли желать лучшего, много лучшего... Наркоминдел подумал о том, что, к сожалению, он поставил в свое время на Троцкого, завороженный красноречием, силой и энергией этого человека. И напрасно, как выяснилось. Сталин оказался намного более серьезным политиком - руководителем, а не бунтарем-агитатором, умеющим четко чувствовать малейшие колебания, как во внутренней, так и в международной обстановке. Однако самым главным было, пожалуй, то, что Вождь умел ценить профессионалов. В отличие от Троцкого, который умел ценить только самого себя...
Так что Литвинов нервничал и ждал, когда, наконец, Сталин скажет, чего конкретно он хочет от НКИД. Тогда...
- Товарищ Литвинов, вас просят.
Рядом с ним стоял Поскребышев, как всегда бесстрастный, бездушный и словно бы даже и не живой. Максим Максимович поднялся и стараясь не торопиться пошел к дверям.
- Поторопитесь, пожалуйста, - Поскребышев оказывается уже стоял у дверей, открывая одну из створок.
Сердито взглянув на Сталинского секретаря - ишь чего?! Подгонять вздумал! - Литвинов гордо прошествовал в кабинет. Поздоровался: сначала со Сталиным, потом - общим приветствием со всеми присутствующими и двинулся к столу, намереваясь сесть напротив Кагановича. Но на половине дороги был остановлен спокойным, но строгим голосом Генерального секретаря:
- Товарищ Литвинов? Мы с товарищами хотели бы задать вам некоторые вопросы и получить на них ответы. Товарищ Ворошилов, введите товарища Литвинова в курс дела...
Чем дальше слушал наркоминдел Ворошилова, тем отчаяннее пытался понять: не снится ли ему все это? Доставить такое количество войск, вооружения и снаряжения морем, ввязаться в Испанские события? А времени на подготовку не то, что мало - можно считать, что его вообще нет! Как удачно, что его пригласили на обсуждение этого вопроса! Эти доморощенные стратеги - Берия с Ворошиловым - наломают дров, если их вовремя не остановить! Ну, раз они не понимают всей бессмысленности этой затеи и всей ее опасности, то...
- А теперь, думаю, необходимо выслушать Наркома Иностранных Дел, - веско произнес Вождь. - Я думаю, товарищ Литвинов уже оценил масштаб работы...
- Товарищ Сталин, - Максим Максимович подошел к карте, взял указку. - Во-первых, я хотел бы заметить, что задача крайне сложная, почти невыполнимая. Сроки, указанные товарищем Ворошиловым предельно сжаты, так что времени на предварительный зондаж и обеспечение необходимого общественного мнения нет совсем.
Во-вторых, я считаю своим долгом заявить, что в настоящее время у нас нет достаточно сильных рычагов давления ни на Британскую Империю, ни на Францию. В Великобритании сейчас нет короля, а во Франции у власти стоят социал-демократы, которых сам товарищ Сталин неоднократно называл социал-пердателями.
В-третьих, правительства Британской Империи и Франции не допустят вооруженного вмешательства в Испанские события. Нам до сих пор с огромным трудом удается переправлять в Испанию военные грузы и специалистов, и то только потому, что все наши поставки осуществляются через Средиземное море. Легко предугадать, - указка заскользила по карте, - действия британского и французского военных флотов. Я, конечно, не военный, но даже я понимаю: чтобы остановить проход конвоев через Английский Канал, - Литвинов не удержался и щегольнул английским названием пролива, - не потребуется даже особо значительных сил. Достаточно просто задействовать авиацию, базирующуюся на берегах в обоих государствах, и первый же наш конвой будет немедленно уничтожен. Если же двигаться в обход Британских островов...
Сталин легко тронул его за рукав пиджака и вкрадчиво поинтересовался:
- Это товарищ Литвинов считает, что наши планы обречены на провал, или Нарком иностранных дел?
- Я так считаю, товарищ Сталин и как большевик и как народный комиссар иностранных дел.
Сталин молча слушал, и ободренный его молчанием Литвинов продолжил с пафосом:
- И еще я считаю, что отдельные товарищи, не до конца осознающие всю сложность международного положения Советского Союза, расписывая эту авантюру как нечто возможное и, даже, необходимое, ввели вас, товарищ Сталин, в заблуждение. Разумеется, невольно. Хотя... - и он многозначительно замолчал.
Иосиф Виссарионович прошелся по кабинету, внимательно рассматривая всех сидевших за столом, потом перевел взгляд на Ворошилова, все еще стоявшего у карты, и, наконец - на Литвинова. Прищурился, словно стараясь рассмотреть Максима Максимовича получше, затем словно бы недоверчиво приподнял бровь и каким-то удивленно-обиженным тоном произнес:
