Василий Головачев - Человек боя. Поле боя. Бой не вечен
– Приведи сюда, – кивнул водитель, – пусть посмотрит на ублюдков. – Повысил голос: – Ну, облегчайте душу! Начнем слева направо, но не с тебя. – Палец Панкрата уперся в грудь Левы Пинкисевича. – Ты амнистии не подлежишь.
Ударил негромкий выстрел, во лбу помощника Гитариста появилась дырочка, ноги его подкосились, и он упал навзничь. Бандиты шарахнулись в разные стороны, но остановились, услышав четкую команду:
– Стоять, уроды!
К светловолосому в сопровождении спецназовца подошел немолодой мужчина в кожаной куртке, несмотря на летнюю жару, с изможденным болезненным лицом.
– Кончай самодеятельность, Панкрат Кондратьевич, – глухо проговорил он. – Отпусти их, ты не судья и не палач. Пусть идут. Банды, считай, уже нет…
– Не мешай, Сергеич, – твердо сказал водитель. – Они убили не только моего брата, на их кровавом счету более двадцати человек, ты же знаешь. На каждом кровь и пытки… Стой и смотри, если хочешь, но молчи. Сегодня будет по-моему. Лева не пожалел двенадцатилетнего пацана, ехавшего в кабине «жигуленка» с отцом, а сам Гитарист убил семерых, в том числе двух женщин. Остальные мучили отцов и братьев моих ребят… стой и молчи!
Панкрат отошел от пожилого мужчины в куртке, ткнул пальцем в толстого, как боров (у него и кличка была – Боров), бандита:
– Ты!
– Я, как все, специально никого, как все, так и я, – тонким голосом заговорил толстяк, глотая слова, – ну, может, и убил кого, так приказывали…
– Сколько?!
– Ну, не знаю, может, одного, двух, но никогда, я же не для того, а когда все, и стрелял мало, и жалел…
– Мразь! – сплюнул под ноги один из водителей, с которым завтракал светловолосый командир операции, угрюмо оглядел сбившихся в кучу бандитов. – Кто знает, сколько человек убил этот боров?
– Я скажу, – услужливо вылез вперед из толпы помятый старик со слезящимися глазами. – Боров убил, значитца, пятерых лично, вешал сам, паяльной лампой, это вот, значитца, кожу на пузе жег…
Раздался выстрел. Толстяк упал. Старик вздрогнул и замолчал, тупо глядя на расстрелянного, потом проворно залез обратно в толпу.
– Ты! – Палец Панкрата указал на могучего телом молодого небритого парня с угрюмым волчьим взглядом, у которого была сломана челюсть.
– Троих! – с вызовом прошипел он, но сморщился от боли и секунду молчал, придерживая челюсть, потом добавил: – И еще буду давить вас…
– Уже не будешь, – равнодушно ответил Панкрат.
Щелчок выстрела, дыра во лбу парня, стук тела о землю.
Приехавший в кожаной куртке шагнул было к светловолосому, однако был остановлен одним из бойцов команды Панкрата.
Тот оглядел поредевшую, затаившую дыхание толпу, криво усмехнулся.
– Действительно, не палач я, к сожалению, хотя по каждому из вас петля плачет. Один только вопрос задам, ответите – отпущу всех, не ответите – положу здесь: кто помогал Гитаристу в органах? Где окопалась эта сволочь?
Наступила тишина. Бандиты переглядывались, перешептывались, но отвечать не торопились. Потом, почесав затылок, заговорил Никола Мостовой – Санта-Клаус:
– Мы его не знаем, Гитарист всегда ходил к нему один. Но, по-моему, стукачок сидит в дорожно-транспортном отделе УВД.
– Он капитан милиции, – добавил кто-то из толпы. – Гитарист называл его Борянчик…
Панкрат поднял пистолет, из которого стрелял, – толпа бандитов подалась назад, затаила дыхание, – со вздохом сунул в кобуру под мышкой, отвернулся от бандитов.
– Рыжего с бородой, что прячется там за спинами, отмудохайте так, чтобы восстановление рельефа лица было невозможно. Эта дохлая крыса ведет канцелярию Гитариста, я его знаю. Остальным отбейте все, что можно, и привяжите к деревьям подальше от дороги, пусть посидят денек в тенечке, это пойдет им на пользу. Милицию вызову я сам. – Он оглянулся через плечо, сверкнул глазами. – Но если кого заметим в другой банде – кранты! Пощады не ждите!
Обойдя приехавшего, которого назвал Сергеичем, Панкрат пошел рядом с ним сквозь заросли к дороге. Там они подождали, пока бойцы команды мстителей выполнят приказ, подожгут машины бандитов, рассядутся по своим автомобилям и уедут. Сели в кабину серой «Волги», на которой прибыл мужчина в куртке.
– Ну, что скажешь хорошего? – сказал Панкрат, лицо которого стало хмурым и усталым.
– Откуда у тебя эти ребята? – кивнул спутник на отъезжающие машины. – Раньше я у тебя их не видел.
– От верблюда, – покривил губы светловолосый. – Это все профи высокого класса.
– Я и так заметил, что они не из стройбата.
– Работать с ними одно удовольствие. – Панкрат вдруг рассмеялся, поймал озабоченно-удивленный взгляд приятеля, работавшего в Московском угрозыске, и пояснил: – Анекдот вспомнил. В американской армии сержант рассказывает своему отделению: у русских есть воздушно-десантные войска – там на одного ихнего двоих наших надо! Есть у них и морская пехота – там на одного пехотинца троих наших мало! Но самое страшное – у них есть войска, стройбат называются, – так тем зверям вообще оружие не выдают!
Спутник Панкрата никак не отреагировал на анекдот.
– Рискуешь провалиться с набором.
– Не беспокойся, Сергеич, не провалюсь, эти ребята – ветераны спецслужб и знают толк в подобных делах.
– Как тебе удалось привлечь их в команду? – Мужчина в куртке тронул «Волгу» с места, не оглядываясь на загоревшиеся «Мерседесы» и джипы бандитов, погнал машину прочь, в сторону Москвы.
– Дал объявление через Интернет о наборе в группу мстителей.
– Я серьезно.
– Имеется у меня приятель на Лубянке, – нехотя проговорил Панкрат, – в отделе кадров, он помог подобрать пару обиженных профессионалов, а те нашли друзей. Кстати, спасибо за помощь с грузовиками, очень здорово все получилось.
Мужчина, которого командир группы ликвидаторов автодорожных бандитов назвал Сергеичем, промолчал. Он работал заместителем начальника оперативно-розыскной бригады МУРа и имел звание подполковника. Помогал же он мстителям по нескольким причинам, самой главной из которых было убийство дорожными бандитами его матери и внука, происшедшее чуть больше года назад на Калужском шоссе. Они ехали с дачи поздно вечером, за рулем сидел зять, и на «жигуленок» напали потрошители машин. Зять чудом выжил, хотя и получил две пули в грудь, а восьмидесятишестилетняя старуха-мать с двенадцатилетним внуком, начавшие сопротивляться и кричать, были зверски убиты. Провалявшийся в больнице с инфарктом полтора месяца после этого случая подполковник поклялся себе, что отомстит убийцам, и выполнил обещание, втайне от начальства использовав появившуюся тогда в Подмосковье команду Панкрата Воробьева. С тех пор они работали вместе.
– Тебе надо уходить из этих мест, – глухо сказал Михаил Сергеевич.
– Почему? – повернулся к нему Панкрат.
– Сверху спущен указ об усилении борьбы с терроризмом, в том числе на дорогах. Твоя деятельность подпадает под статьи «терроризм» и «самосуд», начальство горит желанием вычислить твою группу, как антизаконное формирование, а заодно присвоить себе лавры победителей дорожной мафии. Я вообще посоветовал бы тебе свернуть операции, хотя бы на полгода.
– А что, дорожные бандиты уже вымерли? Перестали хозяйничать на трассах? Решили переквалифицироваться в защитников рядовых шоферюг? Или вы действительно научились бороться с ними?
– Учимся, не сидим без дела, работаем. Только ни рук не хватает, ни средств. Ты же знаешь формулу: раскрываются лишь те преступления, которые должны быть раскрыты. А мы не всесильны. Ты уже многого добился, посеял в душах бандитов страх, заставил задуматься над тем, что воровать, грабить, унижать, убивать – грех! Что честно жить спокойнее. Может быть, этого уже достаточно.
– Ты сам не веришь в это, Сергеич.
– Не знаю, – с внезапно прорвавшейся тоской признался подполковник. – Я не знаю, чему верить, а чему нет. Только убедился, что месть не возвращает убитых.
Помолчали. Машина продолжала мчаться по почти безлюдному шоссе к Москве. Потом Михаил Сергеевич добавил уже более спокойным тоном:
– Но оставаться в Подмосковье тебе опасно. Я уже не могу делать вид, что ты неуловим. Мерин начинает догадываться, что я знаю больше и утаиваю от него оперативную информацию.
Мерином звали начальника ОРБ полковника Конева.
– Опасно… – пробормотал Панкрат. – Опасно одно: ненаказанное зло крепнет, тучнеет, самоутверждается при мысли о своей безнаказанности. Как говорил мой мудрый дед: неназванное зло не знает прощеного воскресенья, потому что как бы и неизвестно, кого прощать. Но свою работу я не брошу, Сергеич, пока не выведу всю эту дорожную мразь под корень! Ты мне только помоги выйти на этого конфидента Гитариста, капитана милиции, кого он называл Борянчиком. Поможешь?
