Михаил Михеев - Герой чужой войны
Уже гораздо позже, когда Томас ушел, она стояла в душе, в своей крохотной комнатке-пенале и продолжала обдумывать их разговор.
Тогда Томас лежал на спине и, закинув руки за голову, щурился как сытый кот. Девушка же, приподнявшись на локте, водила пальцем по его груди. Неожиданно парень повернулся на бок и в упор посмотрел на нее.
– Ты уже определилась, куда дальше?
– То есть?.. – не поняла Александра. – У нас вроде бы распределение на дальнейшее прохождение службы.
Томас вновь откинулся на спину.
– Дорогая моя, не делай вид, словно ничего не знаешь… – протянул он несколько раздраженно.
Девушка тоже улеглась на спину и уставилась в потолок.
Родители Томаса были ведущими юристами в крупной компании, которая каким-то боком сотрудничала с министерством обороны. Дядя же его – Вильям Харисон и вовсе был крупной шишкой в вооруженных силах. Естественно, что для парня о настоящем распределении речи не шло. Томас догадывался, куда его назначат – родственники наверняка уже выбрали для него теплое местечко. Скорее всего, он отправится куда-нибудь в, спокойные центральные миры Конфедерации, а то и вовсе к дядюшке Вильяму под бок.
– Знаю, конечно, – отозвалась она, немного помолчав, – но…
– Давай я поговорю с отцом, и он попросит проректора о подходящем месте. Возможно, ты даже будешь рядом со мной и…
Александра резко села, а потом, помедлив, и вовсе поднялась, чтобы собрать вещи, сброшенные у кровати.
– Александра! Я серьезно!
Парень тоже сел и теперь наблюдал за подругой.
– Господи, Томас, ты сам-то веришь в то, что говоришь?!
Его родители никогда не одобряли их отношений. И, несмотря на то, что молодые люди встречались со второго курса академии, так и не смогли смириться, что их сын – такой перспективный мальчик из порядочной и благополучной семьи – общается с безродной девицей. Александра воспитывалась в патронатной семье, среди десятка таких же сорванцов, а в академию попала по сиротскому льготному лимиту. Но им было абсолютно наплевать, что эта безродная девчонка всегда хорошо училась, получала стипендию и в аттестате не имела отметки ниже «Би». Главным для них оставалось то, что она была никто и не имела родственных связей среди политической верхушки Конфедерации.
– Александра, как ты можешь?! Отец обязательно пойдет мне навстречу.
«Скорее всего, он послушает свою жену – Аманду Берроуз – твою мать!», - хотелось крикнуть девушке, однако она промолчала. Что толку понапрасну сотрясать воздух.
Миссис Берроуз уже не раз дала понять, что не одобряет намерение сына встречаться, а уж тем более жить с Александрой. Мистер Берроуз никак не высказывался по этому поводу, однако девушка готова была руку дать на отсечение, что в этом вопросе он разделяет мнение жены. За все четыре года, пока она встречалась с Томасом (кстати, почему-то его родители всегда настаивали, чтобы парня называли только полным именем, да и он сам перенял эту манеру), мистер Берроуз не сделал ни малейшей попытки хоть как-то сблизиться с ней и завязать хотя бы подобие нормального человеческого общения. Но Томас, словно не замечал отношения родителей к девушке, а может, не хотел замечать. Он делал вид, что ничего не происходит, что все так и должно быть.
Александра не верила, что Берроузы станут хлопотать, чтобы безродную замухрышку из окраинного мира пристроили на службу в приличное место. Скорее даже наоборот – они все силы приложат, чтобы ее сослали на другой конец Конфедерации, куда-нибудь в район туманности Кошачья Лапа или астероидное скопление на границе с султанатом Занзибар, чтобы уж наверняка. Пусть будет как можно дальше от их обожаемого сыночка и, возможно, больше никогда с ним не встретится.
Поэтому девушке не оставалось ничего иного, как в сотый раз повторить:
– Томас, я не хочу, чтобы твои родители вмешивались. Я уверена, что меня направят на достойное место службы.
– Ты просто не хочешь, чтобы мы были вместе…
И их препирательства пошли по накатанной колее: Том утверждал, что ей наплевать на него, на их отношения, а Александра убеждала, что он ошибается. И они оба вновь повторяли уже не раз звучавшие слова.
– Хочу. Я отслужу положенный срок, и мы встретимся.
– Но это целых пять лет!
– У меня хороший аттестат, так что, возможно, мне придется прослужить лишь три года…
– Александра ты…
– Томас я…
А на самом деле девушке так хотелось скорчить рожу и вместо пустых слов выдать: «Бла-бла-бла-бла!». Это больше соответствовало моменту, чем их пустые препирательства.
Даже вспоминая обо всем этом сейчас, стоя под упругими струями воды, ей захотелось раздраженно сплюнуть. Том упакованный сынок состоятельных родителей, и другая не стала бы упускать шанс пристроиться в жизни получше. Любая другая, но не она.
Александра уже не злилась на Тома – он таков, каков есть, и его не переделать. Девушка давно поняла, что однажды все именно так и закончится, однако не прекращала встречаться с ним. Конечно, сначала она была влюблена в него, потом когда познакомилась с его родителями – верила, что сможет изменить их к себе отношение, но со временем поняла: все ее старания бесполезны. И позже, когда пылкие юношеские чувства окончательно угасли и превратились в привычку, не оставила его, а лишь терпеливо ждала окончания учебы, чтобы, наобещав с три короба, отправится туда, откуда придут заявки на выпускников летной военно-космической академии.
Сквозь шум воды послышался едва различимый вызов интеркома. Девушка выключила кран и, подхватив полотенце, поспешила ответить без видеосвязи. Едва она нажала «ответ», как с той стороны раздался ужасающий рев музыки. На заднем плане несколько девушек отплясывали на столе, а стоящие внизу парни хлопали и подпевали неумирающее веками: «Пей сидр Лау!», а перед экраном плавала перекошенная физиономия в зюзель пьяного Спичека.
– Кингстоун?! – не понимая, что девушка уже ответила на вызов и, видя перед собой только черный квадрат, парень потыкал пальцем в монитор. – Кингстоун!
В поле зрения камеры появился Крафт. Он тоже был изрядно помят, однако соображал лучше своего товарища.
– Сашка, мы в «Белке», - прокричал он, явно пытаясь перекрыть шум музыки и пьяные вопли гуляющих. – Мы еще на пару часов точно зависнем. Тут полгруппы уже без дуры Бравек, и неразлучная пятерка из ипсилон восемь. Давай к нам!
Тут в разговор влез пьяный Спичек:
– Вольфган, ты че, уторчался? Кингстоун же молчит!.. Кингстоун!!! Але?! Кингстоун, ты тут?!!
Александра раздумывала не долго. Раз уж дура Бравек свалила, то ей не грех как следует отжечь в свой выпускной с одногрупниками. Поэтому, крикнув парням: «Скоро буду!», полезла за своими любимыми черными джинсами; ведь в следующий раз надеть их придется не так скоро, как бы хотелось.
Всю дорогу, пока девушка добиралась до «белочки», она напевала так любимую на потоке старинную застольную песенку:
Ev’ chistr ‘ta Laou rak chistr ‘zo mat, lonla,
Ur blank ur blank ar chopinad, lonla,
Ar chistr ‘zo graet e’it bout evet, lonla,
Hag ar merc’hed e’it bout karet, lonla,
Hag ar merc’hed e’it bout karet.
Пей сидр, Лау, он ведь так хорош,
Его дерябнешь и потом поешь,
Гуляй до ночи, молод ты пока,
Пока течет твоей жизни река,
Пока течет твоя река.
* * *
Где-то на границе между Империй и Конфедерацией.
Год 3285-й по земному летоисчислению.
Валдис Кривко чуть шевельнул пальцами, корректируя разворот, и описал петлю вокруг неуклюжей туши «Буцефала». Огромный транспортный корабль, напоминающий раздувшегося до безобразия кита, остался к этому маневру совершенно равнодушным. Да и в самом-то деле, что волноваться? Дистанция приличная, а пилот опытный, пожалуй, один из самых опытных в базирующейся на планете Алатырь патрульной эскадре.
Увы, нельзя было сказать то же самое об остальных пилотах конвойных истребителей. Молодняк, только из училища – практически всех «стариков» давным-давно перебросили в более «жаркие» места, затыкать многочисленные дыры. Вечно тлеющий пограничный конфликт глотал людей с ужасающей скоростью, и принятая в Империи система подготовки не давала времени для того, чтобы воспитать полноценную замену. Вернее, раньше как-то справлялись, но с появлением у конфедератов новых истребителей потери резко возросли. Вот и стали выдергивать пилотов из тыловых частей – конечно, здесь были не асы, да и для чего асы в конвойной службе, но подготовка у них была полноценная, да и налет у всех приличный. Ну а на их место присылали молодняк, только после училища – помотаются, дескать, в конвоях, освоятся, а уж потом на передовую. Логика в этом, разумеется, была, но вся тяжесть возни с молокососами, не умеющими толком держать строй, легла на плечи немногочисленных ветеранов.
