Сергей Мусаниф - Шанс для неудачников. Том 1

— И об этом тоже, — сказал я, усаживаясь в кресло. — Но сначала расскажи мне о Фениксе.

— Он психопат, — сказал Холден, ничуть не удивившись теме беседы или же не подав вида. — Террорист-одиночка, это все знают.

— Расскажи мне о том, чего все не знают.

— Информации не так уж много. СБА несколько раз пыталась его прищучить и даже считала пару таких попыток вполне удачными, но Феникс каждый раз воскресал из пепла и учинял очередное непотребство.

— А подробности?

— Они мне неизвестны, — сказал Холден. — Ты же знаешь принцип Визерса, согласно которому каждый должен обладать только той информацией, которая нужна ему для дела, а я делом Феникса не занимался.

— Визерс намекал мне, что Феникс может оказаться не совсем человеком.

— Есть такая теория, — согласился Холден. — Впрочем, в недрах научного отдела СБА существует множество безумных теорий, часть из которых при проверке таки оказываются на самом деле безумными. Версия нечеловеческого происхождения Феникса удачно вписывается в теорию о регрессорах, в которую я лично не очень-то и верю. Я думаю, что все проще: Феникс — просто удачливый сукин сын. Может быть, генетически улучшенный в лабораториях Кленнона, но не имеющий никакого отношения к иным цивилизациям. Плоть от плоти нашего безумного мира, я бы сказал.

— Значит, в регрессоров ты не веришь?

— Сверхцивилизация, которая тормозит прогресс одних развивающихся рас для того, чтобы дать шанс другим развивающимся расам? Это научная фантастика.

— Мне тут порой вообще все кажется научной фантастикой.

— Это потому что ты — вылезший из прошлого дикарь, — объяснил Холден. — Ты угодил в дивный новый мир и удивляешься всему, что видишь, или же не удивляешься ничему, потому что у тебя культурный шок. Но я-то в этом мире вырос, и существование регрессоров в мою картину не укладывается. К тому же нет ни единого доказательства их вмешательства в нашу историю, кроме как за уши притянутой теории о Войне Регресса, благодаря которой земная цивилизация не смогла задавить кленнонцев в зародыше.

— А корабль-разрушитель, который уничтожил половину боевого флота скаари, благодаря чему Гегемония не смогла задавить в зародыше земную цивилизацию?

— Кто-то может усмотреть здесь параллели с Войной Регресса, — согласился Холден. — Но лично я их не вижу. Хотя бы потому, что космос велик, история его насчитывает много тысячелетий, и за это время успело произойти довольно много событий, которые при взгляде отсюда могут нам показаться системными. Это еще не значит, что они на самом деле являются таковыми. Война Регресса запросто объясняется и без вмешательства в человеческую историю иной расы, а разрушитель скаари мог взяться откуда угодно. Если он вообще был, а не является частью их легенд.

— Визерс верит в регрессоров, — сказал я.

— Визерс зациклен на идее четвертой силы, которая вмешается в расклад и изменит баланс, поэтому зачастую он склонен видеть закономерности там, где их нет, — сказал Холден. — У этой идеи не слишком много сторонников, и я не являюсь одним из них.

— Визерс считает, что в нынешнем раскладе у Альянса нет шансов.

— В нынешнем раскладе шансов нет ни у кого, — сказал Холден. — Но расклады — штука непостоянная, знаешь ли. Расклады меняются, и первый, кто изобретет абсолютное оружие или что-то на него похожее, сразу изменит расклад в свою пользу.

— Значит, в абсолютное оружие ты веришь?

— По крайней мере, чуть больше, чем в регрессоров. Нашим абсолютным оружием должен был стать темпоральный проект, но, как ты знаешь, что-то пошло не так. Кстати, если регрессоры существуют, это явно их происки. Существование абсолютного оружия не вписывается в их планы.

— Ты потрясающе логичен, — сказал я. — Сначала отрицаешь существование регрессоров, а потом рассуждаешь об их планах.

— Если я во что-то не верю, это не мешает мне построить теоретическую модель, — заявил Холден. — Теоретически я могу допустить и существование регрессоров, и их вмешательство в естественный ход истории. Теоретически я вообще все что угодно могу допустить, особенно если я пьян. А сейчас я уже почти дошел до нужного состояния.

— Ну и какие у них планы в рамках твоей теоретической модели?

— Рассуди сам, сначала они притормозили скаари, чтобы дать шанс нам, потом они притормозили нас, чтобы дать шанс кленнонцам, — ответил Холден. — На выходе получилось то, что мы имеем сейчас — в одном секторе галактики находятся три расы, стоящие на одной ступени развития и обладающие технологиями одного порядка. У кого-то чуть лучше, у кого-то чуть хуже, но решающим превосходством не обладает никто. В этой схеме нет места для абсолютного оружия, не так ли?

— Если только допустить, что они вели именно к этой ситуации, — уточнил я. — Но ведь вполне возможно, что конечного результата они еще не достигли.

— Если так рассуждать, то можно дотеоретизироваться до каких угодно выводов, — сказал Холден. — Теории имеют смысл, если они хоть что-то объясняют. В противном случае это пустые умствования, от которых нет никакой пользы. Только время ими убивать. И, кстати, тогда Феникс в расклады ни черта не вписывается, ибо он раскачивает то хрупкое равновесие, которое установилось в Секторе Исследованного Космоса, а следовательно, играет против регрессоров. Потому что мне сложно представить себе ребят, которые столько времени потратили для того, чтобы выстроить равновесие, а потом сами же решили его нарушить. Это противоречит логике и вообще довольно тупо.

— Они — не люди, — сказал я. — Они могут руководствоваться другой логикой.

— Не существует никакой другой логики, — возразил Холден. — Логика кленнонцев или скаари ничем не отличается от логики людей.

— Ты, часом, не антропоцентрист?[4]

— Не исключаю такой возможности.

— Наверное, сложно быть антропоцентристом в мире, в котором помимо человека существуют и иные расы.

— Может быть, таким образом мироздание проверяет антропоцентристов на прочность, — заявил Холден, вливая в себя очередную порцию виски. — Кленнонцы, по сути, те же люди, так что из иных рас мы имеем только скаари, да и они не слишком от нас отличаются. Ну, если не принимать во внимание тот факт, что они произошли от динозавров, а не от обезьян. Но мотивы и модели поведения у них такие же. Собственно, мы потому и воюем, что так похожи друг на друга.

— А теперь ты уже можешь поведать мне о сути разногласий Визерса с Корбеном, — сказал я. — Которые тоже похожи друг на друга, хотя бы потому, что принадлежат к одному биологическому виду и оба являются генералами СБА.

— Ага, от обсуждения глобальных проблем мы таки перешли к обсуждению проблем частных, — констатировал Холден. — Значит, мне нужно выпить.

— Ты и так выпил достаточно.

— Я так не думаю, — сказал Холден и схватился за бутылку. — А мое мнение в данной ситуации является для меня решающим.

— Вообще-то я — капитан этого корабля.

— Зато у меня есть деньги, которые нужны тебе для того, чтобы довести твою спасательную операцию до логического конца, — заявил Холден.

— Пребывание в прошлом не пошло тебе на пользу, — заметил я. — После всех существующих в Альянсе ограничений ты пустился во все тяжкие и до сих пор не можешь выйти из пике.

— Я пробовал алкоголь и до этого, — сказал Холден. — Я все же оперативный агент, знаешь ли, а оперативные агенты действуют и за пределами Альянса.

— Оперативные агенты вообще не должны пить. Или, по крайней мере, не должны пьянеть, — сказал я.

— Я не хочу разговаривать об оперативных агентах, — сказал Холден.

— Тогда расскажи мне о ваших генералах.

— Несколько десятилетий назад начали рождаться странные дети, — сказал Холден. — Ну, не то чтобы странные, но отличающиеся от других детей. Повышенная сила, выносливость, скорость реакции, слабые способности к телепатии и телепортации мелких предметов… Нет, все-таки странные… Конечно, если верить статистике, такие дети рождались всегда, в двадцать первом веке их называли детьми маренго или что-то вроде того.

— Индиго, — подсказал я. — Дети индиго. Поколение гениев, которое так и не состоялось.

— Точно, — согласился Холден. — Но это оно у вас не состоялось, а у нас в последние годы их стало слишком уж много, и способности некоторых из них разительно отличались от способностей обычных людей, и эту разницу уже нельзя было списывать на простую статистическую погрешность. Поскольку большая часть таких детей рождалась вне пределов Солнечной системы, сначала наши ученые предположили, что все дело в мутациях, обусловленных условиями на планетах проживания, но потом, когда случаи перестали быть единичными, выдвинули теорию о выходе человечества на новый виток эволюции. Хотя, в принципе, одно другому не противоречит, и эволюция является сохранением набора устойчивых положительных мутаций… А поскольку все мы уже довольно долгое время живем в ожидании большой войны, нет ничего удивительного, что встал вопрос о том, какую пользу эти дети могут принести человечеству в суровых условиях военного времени. И вот тут оказалось, что два генерала СБА имеют разные взгляды на эту проблему.