Владимир Стрельников - Резервист

Впрочем, как говорят евреи, у каждого свои недостатки, самое главное, он вояка с огромным опытом, он до сих пор жив, а его враги нет.

– Товарищ прапорщик, не знаете, почему майор так этому старью обрадовался?– спросил его Сергей, выгружая из Газели ящики со снарядами к М-42. Солдаты складывали их на тележку, и отвозили в полукруглый склад из профнастила. Пушечки и тип 63 уже закатили вовнутрь.

– Как чего? Мы здесь кто с вами? Мы старики-комендачи, вы ополченцы. Если РА всего пятнадцать тысяч человек, то ополченцев около восьмидесяти. Без «досек», тех еще пятьдесят тысяч наберется,– прапор подошел к бидону с водой, зачерпнул кружкой и крупными глотками выпил. «Доськами» называли девушек и женщин, вступивших в Добровольное Общество Самозащитниц.– Так вот, если еще пятнадцать тысяч можно снарядить так, чтобы исчезновение новых образцов из того мира особенно заметно не было, то дополнительно сто тридцать тысяч уже сложно. Да и очень дорого, поэтому резервистов сейчас вооружают хорошим, и часто новым, не стрелявшим оружием, но устаревшим. Например, солдаты и офицеры РА вооружены вот этим (прапор похлопал по прикладу навороченного АК-103), а резервисты АКМ и АКМС сейчас получают. Пулеметы в РА Печенеги и ПКМ, а в резерве СГМ и РП-46. Крупняки Утесы и КОРДЫ, в резерве ДШК. КПВ новые тоже не отдают, только основательно пострелявшие. И это сейчас, а вначале и СКС выдавали, и «мосинки». Много у резервистов и «досек» АК-74, он вторым основным калибром в протекторате идет. В паре городков на границе с Бразилией американские пулеметы М60 и немецкие винтовки G3 на вооружении состоят в качестве ограниченного стандарта. Тогда с нашим оружием напряг был, этим вооружили. Да так и оставили, разве пулеметы мужики купили вскладчину надежнее, MG-3. А что, неплохой калибр, и оружие хорошее.

Сейчас из ополченческих складов выгребли все кубинцам, у них хоть и автономия, как я слышал, но в составе протектората. Из армейских складов только ихним батальонам помогли вооружением, а остальных записали резервистами. А им на полусотне островов жить, города и порты укреплять. Вот и везут им оружие.

Так что хорошо, что это получили. Неплохо, три максима, двадцать ручников, пять автоматических гранатометов, три пушки, две «катюши» китайские. Потом, когда все приедут и обживутся, Скорее всего, весной, насчет тяжелых и единых пулеметов поговорим. Рабинович их найдет минимум процентов на десять дешевле, чем в магазинах протектората. А пока этим нужно учиться пользоваться, – прапор ушел в склад.

К грузовикам я шел хмурый и задумчивый. Малик тоже, впрочем. Видимо, наши лица настолько были похожи, что Сергей с Виталием приостановились возле своих нижегородских грузовичков, и уставились на нас.

– Вы чего оба такие? – спросил Виталий, перебегая взглядом с моего лица на лицо Малика.

– А ты сам подумай, мы сейчас привезли четыре грузовика оружия для городского ополчения. Как ты думаешь, Виталь, руководство протектората настолько богатое, что может разбрасываться деньгами для крутых игрушек для мужиков-лапотников? Нет, все серьезнее,– Малик уселся на порожек УАЗа, достал из кабины термос с холодным чаем, налил крышку, выпил.

Я отобрал у него чашку, налил себе тоже. Все-таки жарковато, хотя температура в последние дни за сорок не лезет.

– Это значит, мужики, что игрушки кончились. Мы все сюда поехали, по большому счету, чтобы жить настоящей жизнью. И подспудно понимали, что все эти железки,– я кивнул на открытую дверь своего грузовика, где под потолком висел АКМ.– не просто так здесь продаются.

С другой стороны, если бы в Будёновске у людей было оружие, и они знали, что сами себя должны защитить, хрен бы Басаев с компанией ушел из города живым, на куски бы его порвали еще на подходе к роддому. И в Беслане, если бы как у нас, у мужиков и женщин на руках постоянно пистолеты и револьверы были, то никакого трехдневного ужаса и позора бы не было.

Так что, Малик, хорош хмуриться. Нам нужно учиться быть готовыми защищать себя и своих близких. А значит, будем учиться. И будем сильными. Поехали, мне еще мебель собирать.

И я полез в кабину. Низковата все же крыша у «Егеря», в Газели и то выше, и намного.

Солнцегорск, протекторат РА. 22 год, десятый месяц, 10. 29-22.

– Что задумался?– Олеся приподнялась на локте, поправив мне волосы.

– Ну все, путешествия окончились, начинается спокойная жизнь, завтра на работу. И у тебя тоже заказы есть, пока дома поработаешь. Но вообще нужно регистрироваться, и офис тебе делать с мастерской.

– Вов, это ателье называется. Я узнавала уже у Рабиновича, он пообещал помочь. По-моему, он обрадовался тому, что я умею шить и кроить. Мол, местечко без портнихи не местечко,– Олеся сонно потянулась, и вскоре заснула.

Я какое-то время лежал, глядя в дощатый потолок. За окном было тихо, только сверчали и трещали на все лады ночные насекомые и ветер шумел между навесом и грузовиком, порой поднимая занавеску в комнате. Надо же, другой мир. Никак не привыкну. И я уснул.

РемАвиаСтрой. Солнцегорск, протекторат РА. 22 год, десятый месяц, 11. 07-43.

– Понимаете, мужики, я прямо-таки счастлив, что вы наконец вышли на работу. Тут делов море, и у основном сами видите, установка и монтаж. А у нас сейчас в штате полсотни станочников, а слесарей нет. Тем более, опытных сборщиков и ремонтников. Так что давайте, вкалывайте.

Для начала пошли, нужно навесить мостовые краны в строящихся цехах. Будем сейчас опорные столбы ставить и двутавры на них вешать, а к концу недели краны придут из Демидовска, двадцатитонники, забросим мосты наверх.

Ну а потом станки устанавливать будете, да и ремонта хватит. А то Семеныч один зашивается, – наш механик, молодой шустрый парень, шел впереди нас, показывая объем работ и знакомя нас с рабочими и инженерами.

Конечно, по меркам старого мира, это была скорее маленькая фабрика, а не авиационный ремонтно-строительный завод. Но если учесть, что в протекторате всего проживает около трехсот тысяч человек, то масштабы производства достаточно внушительные.

Как мы узнали, на заводе должно работать около четырех сотен специалистов, и это пока. Там дальше видно будет. Как будут пользоваться спросом машины нашей постройки.

Вот с ремонтом, видимо, проблем не будет. Русская Армия активно эксплуатирует турбовинтовые штурмовички бразильской постройки, «Тукано», и переделанные под легкий разведчик Як-52. Хватает работы и вертолетам Ми-2 и Ми-8. Есть небольшая гражданская частная компания с американскими Бонанза Барон, небольшими двухмоторными самолетами. Эти самолеты и вертолеты проходят обслуживание в мастерских РА, где работают опытные механики, но ведь придет пора и капитального ремонта. Да и Ан-12 может потребоваться помощь. Именно поэтому был задуман и основан этот завод.