Андрей Круз - Те, кто выжил

– Ну да, неплохо бы.

Продолжая делать вид, что не обращаю на них внимания, все же присмотрелся исподтишка. Выглядят на сто процентов гражданскими, чуть обтесавшимися в Европе, и одновременно с этим очень провинциальными. Почему-то именно так выглядят люди, приехавшие за любой работой – хоть на стройке, хоть в каком-нибудь туристическом агентстве на подхвате. Черт его знает, что между ними общего, но выделяются они из толпы с первого взгляда, даже не нужно слышать, как они разговаривают.

Девицы были тоже одеты спортивно-нейтрально, но до конца это их не исправило. Прически, обесцвеченные волосы, мейкап – все наводило на мысли об амстердамском квартале красных фонарей или чем-то похожем. В общем, не та компания, с которой бы хотелось провести здесь вечерок, даром что соотечественники. Однако стоит и пообщаться – может быть, удастся узнать что-то полезное. Может, здесь и русский анклав есть. Есть же албанский – почему не быть русскому?

– Понятно, что неплохо, – сказал я по-русски, захлопывая заднюю дверку фургона и поворачиваясь к ним. – Мне тоже нравится.

Парни чуть смутились, но не сильно. Тот, что с «браунингом», стриженный под полубокс и с длинным носом, спросил:

– Здесь живете?

– Проездом, – покачал я головой. – А вы?

– Тут, в Ден-Хелдере, – ответил он. – Это порт к северу отсюда, много народу живет.

– Еще земляки есть? – спросил я об актуальном.

– Ну… есть, – как-то сбивчиво сказал второй парень, который с двустволкой, светловолосый, курносый и кудрявый как барашек.

– А что так неуверенно? – немного удивился я.

– Ну мы не очень вместе вроде как, – ответил тот. – Одни к одной компании прибились, другие к другой. Там всяких хватает.

– То есть не кучей держитесь?

– Нет, – мотнул он головой.

Это тоже по-нашему, и за границей особенно проявляется – русские стараются друг от друга подальше держаться. Не всегда и не все, но большинство. И Большой Песец, похоже, этой привычки не изменил.

– А сюда что занесло? – спросил я их.

– За товаром приехали, – сказал третий, чернявый и малость цыганистый. – Чуть приторговываем, живем помаленьку. Вы здесь долго будете?

– Не знаю, как получится, – пожал я плечами. – До завтра точно пробуду. А что?

– Да нет, так, ничего, – ответил он, чуть растерявшись. – Тут вечером все по кабакам собираются, мы в «Де Лопере» будем. Это бар на ближнем острове, идти в сторону моря до самого конца. Не ошибетесь – он в старом бастионе или чем-то таком.

– Понял, учту, – кивнул я.

Их взгляды шарились по мне, по грузу в фургончике, по оружию, по дорогой снаряге… такие взгляды, с завистью. Ладно, хрен с ним, что мне с их взглядов. А может, я неправильно эти взгляды и оценил – у меня вообще с прозорливостью дела пока так себе обстояли, сколько уже нарывался.

На этом и расстались. Компания отправилась по базару дальше, а меня водитель фургончика – молодой негр, постоянно что-то напевавший, – повез на стоянку, где и помог разгрузиться. Из трофеев «с засады» отдал только снайперку – нет у меня для нее умений, – а пулемет и югославский «калаш» оставил. «Калаш» хоть и дурацкий малость, но все же надежный. Мало ли, вдруг когда пригодится, хотя мне им пользоваться не слишком хотелось. И пистолеты оставил: под них и в России патроны есть, так что за товар сойдут или взятку, например. А так все, излишки проданы, все переведено в самый ликвидный товар – патроны. Если сложить их все вместе, то по прикидкам мне этого должно хватить очень надолго. Другое дело, что вес штабеля уже такой, что вынуждает хорошо думать при выборе транспортного средства. Да и светить таким богатством нужно аккуратней: не одни албанцы в этих краях алчны и способны на любую подлость.

Не удержался, попытал охрану стоянки на предмет полной сохранности груза, – они даже оскорбились. После этого поверил, пообщался с навестившим стоянку котом, затем пошел в город оглядеться, раз уж основное дело сделано. А надо бы еще глянуть, что здесь за военные. Военные мне и нужны.

Городок навевал покой – хоть вообще не покидай этого места. Нет, какие-то следы нового времени были видны: тут следы пуль на стене, тут смятая гусеницами бронетехники легковушка, там следы пожара, – но все уже такое, словно отошедшее в прошлое, в разряд местных преданий. Ходят люди, из открытых окон магазинов слышны голоса, в проливах между островами стоят рядами лодки и баржи. Лодки трех типов в основном – или небольшие моторки, или большие баркасы, или просто парусные яхты – все не то, что мне бы хотелось найти.

За причалами рядами выстроились огромные лодочные сараи, маленькие верфи, мастерские, какие-то конторы, склады. Суета была видна и здесь, причем здесь ее было даже больше – разгружались баржи. Сновали погрузчики, мельтешили люди, из барж вытаскивали мешки, коробки, бочки – что угодно, затаскивали в эти самые сараи. Все верно, путь водой до недалекого Амстердама куда как безопасней, вот и тащат оттуда что удается именно так – водой.

Дальше был замок, и этот самый замок поразил. Это был именно самый настоящий замок, как с картинки: стены с зубцами, башни, – вырастающий прямо из воды посреди пруда. К красным воротам вел мост, длинный и узкий, с еще одними воротами посредине, по которому никакой враг в былые времена не прорвался бы. Вот тут – да, от любых зомби можно было запереться. Над башней вился трехцветный голландский флаг, на мосту разместился за укреплением из мешков с землей патруль с пулеметом. На площадках вокруг замка и на прилегающем полуострове выстроилось рядами немало бронетехники, возле которой возились солдаты в комбинезонах – служба шла, значит, и это хорошо.

Остановился в раздумьях. Что все же делать? Продолжать свою войну – у меня уже и план дальнейших действий есть – или все же заявить об албанском анклаве военным? Получается, что у меня вроде как мою месть отберут, не рассчитаюсь я за друзей. С другой стороны… там где-то людей держат, и голову на отсечение – не в санаторных условиях. С этим как быть? Подождут, у меня свои дела? Вот и выбирай теперь. Думай, голова, думай, шапку куплю… Откуда это, из какой книжки? Не помню, из детства что-то, а где оно теперь, то детство…

Военные албанцев по голове гладить не будут. Вот уверен я в этом, если честно. Еще недавно бы гладили, а теперь не станут – недаром тут проговорились про полное искоренение воровства. А это значит, что результаты их я тоже в актив своей мести занести смогу, наверное. Нет, надо идти разговаривать с ними, нельзя так, там ведь действительно люди. Увлекся я что-то, берега терять начинаю, а так нельзя. Пока пределы блюдешь – ты человек, а как раздвинул их беспредельно – так уже и нет, животное какое-то.