Блок - Борис Вячеславович Конофальский
***
Он попросил таксиста высадить его в десяти минутах ходьбы от гостиницы и вскоре уже шёл по коридору, разглядывая номера на дверях. У нужной двери он остановился… Прислушался и на всякий случай достал револьвер. Перед тем как постучать, он слегка толкнул дверь… И та сразу поддалась, она не была заперта… Горохов сначала хотел уйти, он даже покосился на соседние двери – не откроются ли и не полезут ли из них люди с оружием…
Уполномоченный даже револьвер поднял, но в коридоре было тихо, двери не открывались, а дверь в номер Миши так и была приоткрыта. И тогда Горохов, заглянув предварительно в темноту помещения, шагнул в номер… И сразу ему многое стало ясно. Несмотря на работающий кондиционер, в комнате висел густой запах серьёзной пьянки.
Уполномоченный прикрыл дверь, запер её и только после этого стал шарить рукой по стене, искать выключатель у входа.
Миша валялся на кровати прямо в одежде.
«Хорошо хоть разулся».
Пыльник не был повешен на вешалку, лежал на стуле, ботинки и портянки валялись возле кровати. Там же валялись две бутылки, в одной было немного дорогой синей водки. Андрей Николаевич глядит на грязные ноги проводника и понимает, что он так и не нашёл времени помыться. Хотя вот прямо тут, в номере, находится кабинка душа, рядом с унитазом. Душ видно, он за пластиковой стеной, от кровати четыре шага. Но нет… Ноги у Миши грязные.
«Человек отдыхает».
Уполномоченный подходит и трясёт Шубу-Ухая за плечо. И тот на удивление быстро открывает глаза.
– А… – пару секунд он смотрит на Горохова и спрашивает пьяно. И, может быть, по маске узнаёт. – О… Андрей, ты?
– Ты идти сможешь?
– Ну смогу, – уверенно говорит Шубу-Ухай, но с кровати не встаёт.
– Ну так вставай. Надо уходить отсюда.
Миша медленно начинает подниматься, он ещё жмурится от света, кряхтит, от него воняет алкоголем, он едва ли проспался; он начинает искать свои портянки и, найдя их, поднимает глаза на уполномоченного и произносит:
– А куда идём-то?
– За веществом, – коротко отвечает Андрей Николаевич.
Миша после этих слов сразу меняется. Он отбрасывает портянки, хватает быстро с пола бутылку с остатками водки…
– Может, тебе хватит? – недовольно спрашивает уполномоченный, но бутылку у Шубу-Ухая не отбирает.
– Это не бухать, это поправиться, – заверяет его проводник и почти мгновенно, едва ли не за пару секунд, выливает в себя добрых граммов сто пятьдесят синей жидкости.
***
Всё-таки Миша пьян после выпитого… Нет, и оделся он нормально, и вещи собрал, но настроение у него было совсем не рабочее. Шубу-Ухай не скрывал своей радости.
– А я всё думаю, придёт-не придёт, волновался, – говорил он, закидывая рюкзак на плечи. И тут он глядит на Горохова и замечает. – О, Андрей, а что это у тебя?
Сначала Горохов не понял, что его интересует, и взглянул на себя. Ах, ну да… Весь его левый рукав и левая часть пыльника в чёрных пятнах…
– Ещё и пыльник у тебя прострелен, – замечает Шубу-Ухай. И добавляет с пьяным участием: – Вон там, под мышкой. Тебя самого-то не зацепило?
– Миша, надо идти, – недовольно говорит уполномоченный. Он не собирается ничего рассказывать проводнику.
– Ага… Так я готов. Пошли, – он берёт своё новое ружьё, что стояло у кровати. Закидывает его за спину и пошатывается. – Ну, я готов, ага, пошли, раз надо…
«Дурак пьяный!».
Андрей Николаевич берёт недавно купленную винтовку, которую проводник забыл у стола. Он вешает её на плечо.
– Пошли.
– Эй, подождите! – кричит им в коридоре женщина. – А номер осмотреть? Номер надо сдать, а перед этим нужно его осмотреть, а то мы вам залог не отдадим.
– Будем номер сдавать? – спрашивает Миша.
– Нет, нам некогда.
Шубу-Ухай оборачивается и кричит ей почти весело:
– Нет, сдавать не будем! Некогда нам!
На улице около гостиницы они почти сразу находят такси, и только тут, когда они уже грузились в машину, Миша замечает:
– А, Андрей, а где твой рюкзак и твоя винтовка?
– Потерял, – коротко отвечает уполномоченный.
– Э-э, – Миша посмеивается пьяным смехом, – потерял… Я тоже один раз всё потерял. Пил тогда неделю, и машину потерял, и оружие… Но ты то ведь не пил. Как тогда потерял?
Горохов не отвечает, а Шубу-Ухай его раздражает, Господи, как он его раздражает. Аж врезать охота.
У Андрея Николаевича самые большие неприятности в его жизни, он недавно убил трех людей, которые скорее всего были его коллегами, а ещё уполномоченный потерял своего командира, которого уважал так, как не уважал никого в своей жизни, а ещё он здорово устал, а ещё волнуется, по-настоящему переживает за свою женщину, а этот дурак пьян и веселится.
Нет, в самом деле охота ему врезать… Вот только бить таких, как Миша, нельзя, Горохову кажется, это всё равно, что бить ребёнка.
– А ты, как я понял, всё это время пил? – с упрёком спрашивает проводника уполномоченный.
– Э-э… Да, попил немного… А что делать-то? Ты сказал ждать три дня.
– И ты начал пить?
– Нет, сначала радио слушал. Еды купил, поел. А потом решил выпить, сначала думал, куплю водки хорошей, её сильно много пить жалко, а потом… – он машет рукой и смеётся. – Потом пошло-поехало. Ну, ты же знаешь…
– Нет, не знаю, – бурчит уполномоченный.
Глава 32
Вот круг и завершился. Водитель высадил их в Железнодорожном. Они забрали рюкзак, оружие и, расплатившись, отпустили такси. Дорога была долгой, Миша маленько протрезвел. Уже рассветает, но куча машин на выезде из города, урча моторами, всё ещё поднимает пылищу, собираясь в караваны. Тут много всякого люда с юга, с юго-востока, из-за реки, здесь легко затеряться – десятки машин, сотни и сотни людей, тут уполномоченный чувствует себя чуть поспокойнее. Но всё равно он настороже, заходит в столовую и сначала приглядывается. Становится у стойки, заказывает чай, а сам, делая вид, что слушает болтовню Шубу-Ухая, шарит глазами по помещению. Народа тут немного, большинство машин ушло ночью, а новые люди в новые караваны ещё не собрались.
Андрей Николаевич ищет знакомые лица, знакомые части экипировки, дорогое оружие. Но, кажется, ничего необычного… Кругом простые водители, грузчики… Впрочем, расслабляться ему было нельзя, он и сам очень часто выглядел как самый заурядный житель степи, чтобы подобраться к приговорённому. Нужно быть внимательным. Теперь, после открытого конфликта с одним из руководителей Трибунала, – уж точно.
Они заказали лепёшки с паштетом и уселись за один стол так,
