Последний ассасин - Михаил Ежов
Я обратил внимание, что многие прибыли с родителями, так что собрались не только подростки. Однако держались взрослые и дети порознь.
Вскоре появился Пешков с супругой. В отличие от сухопарого барона, баронесса была дородной женщиной. На шее сверкали бриллианты, в ушах переливались в свете люстр массивные серьги. Одета она была в пышное синее платье. Муж — примерно, как я. Только на груди красовался орден в виде восьмиконечной звезды, украшенной самоцветами.
Супруги дефилировали по залу, приветствуя гостей. Трое их детей рассредоточились в толпе. Конечно, основное внимание уделялось имениннице — милой девчушке лет двенадцати, наряженной принцессой. Даже диадема в изумрудных волосах сверкала. Её почти сразу окружили подружки, так что виновницы торжества даже и не видно было за спинами и головами.
Пешковы дошли и до нас.
— Господин барон, — поклонился я. — Баронесса.
— Милая, это наш сосед, Николай Семёнович Скуратов, — представил Пешков. — Надеюсь, наш частый в будущем гость.
Женщина протянула мне руку, но не для поцелуя, а для пожатия. На пальцах сверкали огромные перстни.
— Добро пожаловать, барон, — проговорила она мелодичным негромким голосом. — Рада, что вы приехали. Анна Петровна, — кивнула она княжне. — Как здоровье батюшки?
— Благодарю, прекрасно, — отозвалась девушка. — Вы что-то изменили в зале? Люстры?
Баронесса улыбнулась.
— Да, немного обновила интерьер. Вам нравится?
— Вы всегда обладали отменным вкусом.
— Спасибо, дорогая. Скоро начнётся развлекательная программа. Молодёжь собирается вон в том зале.
Она указала на арку справа.
— Барон, хорошего вечера, — сказал мне Пешков. — Надеюсь, вам у нас понравится.
Вот и весь разговор. Не занял и пяти минут. Что ж, главное: никаких девиц мне не представляли.
Мы побродили по залу ещё немного, ловя заинтересованные взгляды, а затем переместились в соседнее помещение, ещё больше прежнего, откуда начали доноситься звуки настраиваемых музыкальных инструментов.
— Ого, они пригласили «Демиургов»! — обрадовалась Аня. — Знаешь их?
— Популярная группа, да, — ответил я уклончиво, поскольку впервые слышал о них.
— Обожаю! Интересно, сколько им заплатили.
— Разве княжна должна задумываться о таких вещах? — усмехнулся я.
— Если хочет видеть их на своей днюхе, то да, — серьёзно отозвалась девушка. — Подойдём поближе. Может, после концерта удастся урвать у них автографы. Вот только на чём попросить расписаться?
— На салфетке.
— Фу! Не говори глупостей. Чёрт, если б знала, что они тут будут, прихватила бы пару плакатов.
Вскоре явилась именинница в окружении друзей и одноклассников. Они заняли мест перед сценой, и концерт начался. Стиль группы я бы определил как поп-рок. Некоторые песни были потяжелее, другие — поритмичней. Исполнители пару раз переоделись, меняя кожу на блёстки. В общем, сплошная эклектика. В целом, неплохо, но диск я не куплю.
Пока длился концерт, подростки то подходили к сцене, то отплясывали, то что-то обсуждали, разбиваясь на маленькие группы. Когда группа начала прощаться, зал разразился аплодисментами и восторженными воплями. Потянулись руки с фотографиями для автографов. Ане тоже удалось где-то раздобыть страницу из журнала. Наверное, знакомые пожертвовали.
Потом на сцену вышел фокусник. Номера были классные. Некоторые я знал, потому что смотрел разоблачения — ещё в прежнем мире. Но большая часть по-настоящему удивляла.
Оставшись в какой-то момент один (Аня зависала со знакомыми, потягивая фруктовый пунш), я осматривал присутствующих. Судя по цветам волос, здесь собрались представители всех кланов, кроме Серых и Белых. С первыми Зелёные были в контрах, а Императорский, видимо, считал, что именины дочки барона — не их уровень.
Блуждая взглядом по залу и потягивая пунш (к сожалению, безалкогольный), я вдруг увидел Андрея Лукьянова!
Глава 55
Мы встретились взглядами. Лукьянов ухмыльнулся. Лицо у него было злое. Похоже, задумал какую-то гадость. Словно прочитав мои мысли, фиолетовый направился ко мне, но на полдороге свернул и двинулся в сторону сцены. Фокусник как раз заканчивал выступление. Ему поаплодировали, и вышел конферансье, чтобы объявить следующего артиста, но Лукьянов его опередил. Вскочил на сцену и протянул руку, требуя микрофон. Так, вряд ли он решил поздравить именинницу.
Баронет подошёл к краю и вперился в меня долгим взглядом, добиваясь, чтобы присутствующие начали оборачиваться. Когда все сообразили, на кого он пялится, фиолетовый заговорил:
— Дамы и господа, прошу минутку вашего внимания! Сегодня здесь находится барон Николай Скуратов. Посмотрите на него!
Чёрт! Какая наглость!
Я медленно отставил стакан с пуншем и сложил руки на груди, не отводя взгляда от фиолетового придурка.
— Этот человек, как вам известно, ассасин, — продолжил после паузы Лукьянов. И я официально обвиняю его в убийстве моего друга, Виктора Салтыкова!
Шум стих. Наступила мёртвая, напряжённая, как струна, тишина. Все смотрели на меня.
— Я заявляю, что барон Скуратов убил его, чтобы избавить своего друга, чьё имя я называть не стану, поскольку он здесь, скорее всего, ни при чём, от поединка, на который его вызвал Виктор. Видимо, у господина барона очень своеобразные представления о дружбе и чести.
Опустив микрофон, Лукьянов замер, ожидая моей реакции. И я отлично понимал, какой. И что этот говнюк задумал. Зная, что я не владею мечом, решил прикончить меня на дуэли!
Справа обозначилось движение. Повернув голову, я увидел приближавшуюся ко мне Аню. Она была бледна, брови сердито сдвинуты. Я сделал ей знак не подходить. Мне не нужна поддержка Шуваловых. Это только наша разборка. Поняв меня, девушка остановилась.
— У вас есть доказательства, господин Лукьянов? — спросил я в звенящей тишине.
Все головы дружно повернулись к баронету. Тот демонстративно ухмыльнулся.
— Плохим вы были бы ассасином, Николай Семёнович, если б оставляли улики, — проговорил он.
— Значит, ваше утверждение голословно, — кивнул я, словно такой ответ услышать и ожидал. — Выходит, вы меня только что оклеветали.
— Считайте, как вам угодно, — сказал Лукьянов.
— Вы не желаете взять свои слова обратно?
— Ни в коем случае! — фиолетовый, понимая, что не оставил мне выбора, довольно улыбнулся.
— В таком случае я считаю себя оскорблённой стороной.
— Ваше право, барон.
— Выбор оружия, если не ошибаюсь, остаётся за оскорблённой стороной, — надеюсь, в этом
