Вернуть Боярство 4 - Максим Мамаев
На некоторое время воцарилась тишина. Собственно, занятые битвой Архимаги могли себе позволить разговор лишь потому, что оба были заняты подготовкой к финальному размену ударов — обмен мелкими и средними заклятиями сейчас был бессмысленен, и оба это понимали. Им просто не пробить защиту друг друга раньше, чем оппонент закончит плетение финальной атаки, и оба это понимали. В общем — чародеи тянули время как могли, и каждый из них рассчитывал заболтать оппонента, что бы успеть завершить свой удар. Хотя на что рассчитывает Зарецкий, я решительно не понимал.
К сожалению, я ничем не мог сейчас помочь. Вот теперь можно с полным на то основанием сказать, что я полностью пуст. Всё то, что я копил месяцами, все жертвы и договоры, всё то, чем я намеревался бороться с враждебными Родами, было уже растрачено за этот долгий и мерзкий день. Отныне я на долгие месяцы не противник даже Старшим Магистрам, а уж любой Архимаг теперь меня как муху прихлопнет. Кончились рояли в моих кустах… Во всяком случае, пока. Нужны кровопролитные сражения вроде тех нескольких, в которых мы прорвали оборону врага и чуть не разгромили его, но когда они ещё случатся — большой вопрос.
Сейчас я просто Мастер. Да, очень сильный, такой, что практически любого Младшего Магистра уработает, но не более того. И это, сука, печально — Суханов и его шестёрки поломали мне все, мать их, планы и заготовки. Надеюсь, ты сдохнешь сегодня и здесь, псина, со всеми своими интригами. Очень надеюсь…
Закон Мага. Таково было всеобщее название чар класса «Территория» — тех, что подчиняли магические законы и ману в округе тому, кто его сплёл. И сейчас могущественный Закон довлел над всей округой — концентрация его была именно на территории мега-рощи, взращенной вражеским магом, но помимо этого он ещё и всё вокруг километров на пять-семь под себя подгрёб. Немыслимая сила…
Первыми распустились бутоны на лиственных породах. Каждый из них исторг тончайший луч зеленой энергии, которые, переплетаясь меж собой, образовали сложную паутину и начали оборачивать врага в громадный, нестерпимо сияющий кокон. Шишки с хвойных ветвей рванулись вперед чуть позже, но каждая их них несла в себе частицу неизвестных мне чар.
Слова Зарецкого меня слегка зацепили. В такие моменты чародеи, как правило, говорят предельно искренне — ведь после их размена ударами один из них отправится к праотцам. Используя все силы и полностью отдаваясь отточенному за десятилетия жизни искусству, активируя свои сильнейшие артефакты и накачанные самым могущественным из доступного им допинга, мы в такие моменты становились… Ну, честнее, наверное? Всё же умереть с глупой ложью на устах было бы неприятно — а потому можно было позволить себе высказать те мысли, что обычно не покидали пределов языка.
— Жаль, — вздохнул его визави. — Прощай, маг Шуйских. Ты был весьма достойным оппонентом.
Шишки, попадая в отрезавший Зарецкого кокон, отдавали свою энергию. А от деревьев, с которых эти чары и слетели, непрерывным, могучим потоком в заклятие вливалась мана, не оставляя никаких сомнений — Архимаг, явившийся сюда защитить меня, обречен. Сердце сжало от гнева, но всё, что я сейчас мог запомнить, это имя того, кто убил…
Мои мысли прервал внезапный поток могущественной маны. Пустившие корни из кокона зеленого света тонкие ростки, что играючи сокрушили бы любые виденные мной сегодня защитные барьеры всех Архимагов (магия природы, наполненная океаном маны, была невероятно могущественна) внезапно начали отмирать. Я не видел этого глазами, полностью сосредоточенный на восприятии, но примерно так я понял происходящее…
А ещё от Антона Зарецкого разошлась в стороны могучая волна магии. И в ней, помимо человеческих, присущих всем людям черт я отчётливо ощутил магию… Не знаю, кто это был. У меня теплились подозрения, что ему пересадили сердце лешего, но сила, которая сейчас циркулировала в крови могущественного боевого мага, приличествовала совсем не хранителю лесов.
Скорее это была мощь повелителей неба и огня, могучих порождений дикой природы — драконов. В этом мире я о них лишь читал — приручить этих созданий сумели лишь немецкие и английские чародеи, наши русские аналоги были слишком сильны, свирепы и вольнолюбивы — трёхголовые горынычи дрессировке почти не поддавались — а потому и не подумал бы, что подобное возможно, но…
Фёдор Шуйский воистину великий чародей. Полученные от наших совместных изысканий знания он доработал так, что теперь можно было вживить чародею сердце не только обладающих великой жизненной силой леших, но и драконов! Существ, чья власть над огнем была столь велика, что подавляющему большинству оставалось лишь зеленеть от зависти!
И эта сила как нельзя больше подходила могучей, агрессивной огненной магии моего бывшего Рода. Могучий маг, считающий своим долгом защитить меня, сейчас призывал отнюдь не простое, пусть и магическое пламя… Нет, он призывал нечто более глубинное, более приближенное к самой истинной сути магического аспекта стихии пламени.
— Рождайся, Сверхновая!!! — взревел Зарецкий, отдавая всего себя своим чарам.
И слепяще белое пламя, на фоне которого Доспехи Стихии Света показались мне какими-то жалкими пятнами грязи на фоне чистейшего снега на незапятнанных людьми горных вершинах, ударило во все стороны, могучим и властным движением раздвигая силу самой природы, что обрушилась на создателя этого заклятия.
Мне пришлось зажмурится и отвернуться, спасая зрение, но даже так я магическим взором видел происходящее. И это, надо сказать, впечатляло. Сошлись воистину стоящие друг друга чародеи — яростное белое пламя обращало пеплом всю ту мощь живой природы, что обрушил на Зарецкого боевой маг Бестужевых, но сила лесов и земли тоже не собиралась уступать без боя.
Тысячи стеблей тянулись вперёд сплошным ковром, душа, сжимая в живых объятиях яростное, жаркое пламя. Ежесекундно сгорали тысячи порождений магии природы, но каждый обратившийся пеплом росток приходилось два новых — Архимаг Рода Бестужевых прочно присосался к нейтральной мане и гнал волны невероятной мощи в своё заклинание, не скупясь
