Главный наследник НЕ скрывает свою силу. Том 3 - Оро Призывающий
Но вот что действительно важно… так это оттенки. Оттенки и полутона.
Бирюзовый отдаёт морем и чистыми пляжами Бора-Бора. Кобальтовый — беззаботностью и жарой Танжира. Нефритовый — спокойствием и прохладой Тибета…
Оттенок лица Михаила Распутина находился сейчас где-то в спектре между пунцовым и багряным, а под правильным светом даже немного отдавал сангрией. К сожалению, ни одна географическая локация, которая точно описала бы брюзжащего слюной и активно размахивающего руками главу семьи, в голову мне не приходила.
—…ты хоть представляешь, какой балаган ты поднял?! — от воплей Михаила в окнах кабинета тряслись стёкла; не находись бы далеко за городом — перебудили вы всю округу. — Что за цирк со взрывом заправки?! Мы считали тебя мёртвым! Пока ты не всплыл в Драконьей Школе. За каким чёртом тебя вообще туда понесло и что ты там устроил?!
Я ухмыльнулся, разваливаясь в удобном кожаном кресле. Может… Сицилия?
— Воплями проблему не решить, — жёстко заметила Наина, когда Михаил сделал паузу, чтобы глотнуть воздуха. Её лицо было бледно-серым и чуть зеленоватым. Исландия, пожалуй. Ледники, мох на древесных стволах… Сюрстрёмминг, опять же. — Как ты собираешься действовать?
Пятна разных оттенков на лице Михаила вот-вот готовы были сорваться в броуновское движение.
— Прежде, чем спрашивать, — рявкнул он, поворачиваясь к жене, — может, объяснишь, что вы здесь все делаете?
Действительно. Что до Дмитрия и Богдана — того самого старого доброго Богдана, что сутки назад подвозил меня до дома Агаты — то будь их воля, они бы приняли оттенок обоев, вместе с поблескивающим золотом витиеватым узором. Кажется, оба страстно мечтали слиться с ними с того самого момента, как Михаил появился на пороге — а может, раньше.
— Он сказал собраться…
— Он?!! — глаза Михаила расширились до опасного предела.
—…и по его словам я поняла, что это твой приказ! — сердито закончила Наина. — Я и предположить не могла такой наглости! Слушай, откуда мне было знать, что он заявится в особняк самостоятельно, после всего, что натворил, и ещё примется командовать?
Я лишь ухмыльнулся и развёл руками. Что и говорить, неожиданные поступки — мой конёк.
— Возьми себя в руки, Миша! — теперь уже Наина выговаривала мужу, сердито и быстро. — Подумай сам. С тех пор, как Йошида очнулся, не прошло и двух суток, а он уже успел натворить… такого. Представь, что будет через неделю? А через месяц?
Она старалась не глядеть на меня — да и вообще, кажется, специально говорила так, будто меня здесь не было. Ну-ну.
— Если, конечно, ты не начнёшь действовать, — жёстко завершила она. — Может быть, отрастишь уже яйца и наконец-то примешь должные меры? Он угрожает безопасности клана, угрожает спокойствию в городе, и такое не может остаться безнаказанным…
Да уж. Бедному лицу Михаила не оставляют даже шанса остановиться на каком-то конкретном оттенке. Вот сейчас оттенок уже больше напоминает кровавый. Как солнце на Ближнем Востоке — только с каким-то отливом в фиолетовый. Кажется, ему сильно не нравились слова Наины… но и возразить против них Михаилу было совершенно нечего.
— Довольно, — хмуро бросил он — и вновь развернулся ко мне. — Кажется, я чуть не совершил ошибку.
Чуть?
— Я чуть не сделал тебя наследником, — отрезал он. — Но даже я не мог представить, что ты обратишь против Распутиных буквально всех — за какой-то короткий срок! Достаточно. Ни о каком наследовании не может быть и речи; наследником остаётся Дмитрий, а что до тебя…
Я скосил глоза на Дмитрия. От него отдавало тем, что в приличном обществе стыдливо именуют «оттенком какао».
—…то выметайся из моего кресла, — всё тем же яростным тоном продолжал Михаил, — и иди в свою комнату. Охрана проводит тебя… и останется там, следить, чтобы на сей раз ты больше не выкинул ни единого фокуса. Я бы назвал это домашним арестом, но это слишком мягкое название для того, что ожидает такой позор семьи! Ты меня понял?
Я тихо хмыкнул. Нет, не Сицилия. В Сицилии за этим стоит сила. Турецкий базар в Анталии — вот оно.
Богдан, еле слышно пробормотав что-то себе под нос, подошёл сзади ко мне и положил на плечо тяжёлую руку.
— Ты! Меня! Понял?! — вошедший в раж Михаил повторил эти слова раздельно.
Я спокойно поглядел его лицо, от которого уже разве что пар не шёл; на Наину с её тонкой довольной улыбочкой; на мечтающего оказаться где подальше отсюда Дмитрия. Наконец, мой взгляд упёрся в Богдана. Красавец, настоящий профессионал. Два с лишним метра роста и сотня-полторы кило чистых мышц под скудно выбритым подбородком.
— Не-а, — отозвался я легкомысленным тоном. — На самом деле… кое-что я всё-таки не понял.
Рука Богдана попыталась было сжать моё плечо крепче…
«Попыталась» — это ключевое. Миг — и я уже выкручиваю Богдану руку, впечатав его в дорогой полированный стол. Взвыв, глава безопасности особняка попытался было вывернуться, но точный удар ребром ладони в шею заставил его обмякнуть и куклой в дорогом костюме повалиться на пол.
Прости, Богдан. Отдохни немного.
— Так вот, — заметил я, выходя из-за стола. Глядеть на то, как всё семейство вытаращивает на меня глаза, как трещат кулаки Михаила, а Дмитрий инстинктивно пятится в сторону двери, было довольно приятно. — Я не понял лишь одну вещь. Не понял, с чего ты вообще решил, что у ты здесь что-то решаешь?
Пожалуй, стоило дать Михаилу переварить эту мысль, пока его мозг не украсил собой потолок кабинета; я сделал короткую паузу, ожидая резкой (и матерной) отповеди в ответ — но её не было. Похоже, отец семейства накрепко завис от происходящего.
Я перешагнул через Богдана и сощурился, глядя на него.
— У меня было не так много времени, чтобы разобраться, что здесь к чему — но я уже в полнейшем шоке от того, что ты вообще продержался до этого момента. Ты хоть сам понимаешь, насколько шаткими были твои позиции?
Михаил раскрыл рот, но, кажется, так и не смог выдавить из себя ни звука.
— Суворовы, Медведевы, все остальные кланы, имеющие маломальский вес — все только ждали удобного момента, чтобы заявить права на твою якобы власть, — продолжал я. — Они ни во что тебя не ставили. Может быть, когда-то, лет десять назад, когда ты ещё не расслабился и не решил, что можно почивать на лаврах — но
