Александр Афанасьев - Отягощенные злом. Разновидности зла
– В Пешаваре все платят, как положено, хвала Аллаху. Проблемы в Джелалабаде, там мы не получаем и половины от положенного. Многие не платят.
Ведший совещание Шейх посмотрел в сторону Хамзы.
– Разберись с этим.
– Слушаюсь, учитель…
– Оружие пришло?
– Да, пришло, Шейх, – заговорил другой бородач, – но англизы прислали вместо настоящего оружия старые-престарые винтовки, которыми воевали еще наши прадеды, и совсем немного пулеметов, причем таких, у которых нет ленты и которые заряжаются сверху. Клянусь Аллахом, Шейх, – англизы себе на уме, они хотят, чтобы русисты перебили нас с таким оружием. Клянусь Аллахом, лучше я поеду в Дарру и куплю все, что нужно, вместо того, чтобы сражаться с таким …
Моджахед произнес гневное выражение – он научился ему от русистов, которые в свое время учили его сражаться. Помнил он и русские автоматы – легкие, надежные, простые, которые любой моджахед мог понять и освоить за один день и которые буквально забивали цель градом пуль.
– Ты не прав, Салем, ты думаешь, что англичане дают нам нусру[73], но на самом деле нусру дает нам сам Аллах руками англизов, ведь Аллах над всякой вещью мощен.
– Аллаху акбар.
– И потому мы должны принять с благодарностью все, посланное нам англизами…
Продолжение фразы «…а когда потребуется, обратить это оружие против них же» повисло в воздухе. Любой, кто хоть немного знал Восток, знал то, что неверному бессмысленно ждать, пока правоверный выполнит свое обещание перед ним: обмануть неверного здесь не грех, а доблесть, а любое соглашение с неверными действительно только до тех пор, пока правоверные не накопят достаточно сил, чтобы самим диктовать условия. Но и англичан нельзя было назвать людьми, держащими свое слово: джентльмен должен держать свое слово лишь перед таким же, как и он, джентльменом. Игра шла на равных.
А в мечети уже давно прочитали салават, завершили намаз, и мулла после намаза прочел проповедь. Проповедь сегодня была спокойной и вялой, потому что в мире ничего не происходило: в своей проповеди мулла гневно обрушился на тех, кто привозит в город харам с русских территорий, кто его здесь из-под полы продает и кто пьет, и призвал всех правоверных, кои увидят такое, поступать с такими по законам шариата, что означало расправу. После чего правоверные, несколько недополучившие острых ощущений, начали выходить из мечети, направляясь кто в пристроенную к мечети мадафу, а кто и домой или по своим делам. Участники совещания постарались затеряться в толпе: они знали, что русисты знают про них и хотят убить.
Шейх шел к машине, окруженный боевиками личной охраны. Это был довольно старый, по меркам Европы, бронированный лимузин «Коулман», но сделанный не из британской машины, а из германского «Даймлер Бенца 560», по мнению некоторых ценителей – последнего «настоящего» «Даймлер Бенца», сделанного инженерами, а не маркетологами. Здесь такая машина считалась роскошью, к тому же, сделанный с чисто немецкой избыточной надежностью, этот «Даймлер» переносил плохие дороги лучше любых других машин этого класса. В том числе благодаря ему Шейх прослыл чудотворцем, человеком, отмеченным Аллахом, – так, например, все видели, как он держал руки на виду и ничего не делал, а машина отпиралась и приветствовала его миганием фар, как только он к ней подходил. Но это было не самое показательное – один раз, когда Шейх говорил про Аллаха, Аллах услышал собравшихся правоверных, и прямо над тем местом, где он давал свои фетвы, в небе появилась огненная надпись «Аллах акбар». Согласитесь – правоверные просто не могли идти против таких знамений воли Аллаха, и если шейх Хасан говорил, что надо идти на джихад, – оставаться с сидящими могли лишь мунафики.
Увы… увы… население в городе Пешаваре оставалось необразованным и темным, и никакое, самое лучшее медресе не могло заменить хорошую, даже девятилетнюю школу и жизнь в нормальном, развитом, технократическом обществе. Так же как прародичи человека, сидя у пещеры, воспринимали гром и молнию свидетельством гнева богов, точно так же и жители города Пешавар воспринимали свидетельством воли Аллаха действие современной автомобильной противоугонной сигнализации и лазерное шоу. То же самое, просто вместо «Поздравляем жителей города N с открытием нового торгового центра общества на паях M» – «Аллах акбар!». Просто, доступно и вполне по уму собравшихся.
В исламском мире принято было верить, а не проверять. А если бы стали проверять, то выяснили бы, что шейх Хасан, сын крупного и известного в городе торговца, был изгнан из дома своим отцом за мужеложество. И во время обучения в исламском университете Аль-Азхар в Каире он не изменял своим привычкам, благо возможностей к тому в городе Каире было более чем достаточно».
– Эфенди! Эфенди!
Прямо у машины к шейху бросился бидуна. Бидуна – это нищий, бродяга, городской сумасшедший, каких полно на Востоке, это слово происходит от арабского «бидун», что значит «без». Как и на Руси юродивые, бидуны на Востоке считаются провозвестниками воли Аллаха, а потому приказать побить и прогнать бидуну шейх Хасан просто не мог. А его охрана – хорошо вооруженные боевики – могли убивать во имя Аллаха и умирать во имя Аллаха, но вот защищать они не умели.
Шейх остановился, достал из кармана пригоршню монет, протянул бидуне. Тот сложил ладони ковшиком, принимая дар.
– Да спасет тебя Аллах, да пребудут с тобой твои дела при Судном дне… – запричитал бидуна, – да спасет нас Аллах…
Но Шейх уже не мог ничего ответить… Шейх вдруг повалился вперед, и белые одежды его со спины были окрашены красным…
Выстрелов никто не слышал…
– Аллах!!! – изумленно закричал кто-то.
Только тогда охрана начала понимать, что происходит. Но в человеческом месиве найти убийцу было уже невозможно…
10 июля 2016 года
Пешавар, Британская Индия
Артиллери-роад, штаб Пешаварской стрелковой бригады
– Тихо! Молчать всем! Молчать!
Боевики привычно притихли, несмотря на свою внешнюю грозность, несмотря на все те философские максимы из Корана, согласно которым любой, самый грешный правоверный лучше любого неверного, и неверных надо порабощать и убивать, – в глубине души они понимали, что надо подчиняться белому человеку, что не Аллах, а белый человек может что-то сделать, если что-то сделать еще возможно…
Лейтенант прошел к лимузину. Оттолкнул мешавшего ему боевика, перед ним почтительно расступились.
Уже по первому взгляду на раненого лейтенант понял, что, скорее всего, уже ничем не помочь. Но, как и любой белый человек, который считал, что судьба каждого – в его руках, а отнюдь не в руках Аллаха, он должен был попытаться.
– Медик! Черт возьми, санитар! – заорал он.
Шейх лежал на полу просторного лимузина и тяжело, редко, намного реже, чем здоровый человек, дышал. Один из боевиков поддерживал его голову, другой, с автоматом, пытался его охранять…
К машине протиснулся медик, военный санитар, прошедший полный курс подготовки для лечения пулевых ранений и минно-взрывных травм. При нем была сумка санитара, в которой был достаточный набор медикаментов для обработки десяти тяжелых пулевых ранений.
Лейтенант отступил, чтобы санитар смог попасть к раненому.
– Господи боже… – санитар залез в лимузин, – что вы делали? Что вы ему давали?
– Мы дали ему немного опиума, эфенди… – хрипло ответил боевик.
– Опиума?! Вы что, рехнулись?! Господи…
– Рик, что скажешь? – спросил лейтенант.
– Тяжелый шок, кровопотеря… – санитар привычно колдовал над раненым, – давайте подвинем его.
Раненого Шейха подвинули, санитар подготовил капельницу, воткнул иглу в вену.
– На, держи! – протянул он пакет с универсальным заменителем крови боевику. – Держи и не опускай.
– Слушаюсь, эфенди… – испуганно ответил боевик.
– Какая у него группа крови? Аллергия есть?
– Не знаю, эфенди…
– Носилки, Рик?
– Да, наверное… Черт возьми, вы не могли найти тряпку почище? У него же заражение крови будет…
За несколько часов до этого, глубокой ночью, по Артиллери-роад прокатилась машина – довольно большой, старый, полноприводный микроавтобус «Мицубиси», очень популярный здесь потому, что у него была рама и движок от хорошо знакомого здесь «Паджеро», но кузов – от микроавтобуса на восемь человек. На улице было тихо, свет горел «через один», у въезда на территорию штаба Пешаварской бригады замерли на посту часовые.
Глаза пассажира микроавтобуса, не отрываясь, смотрели на часовых, когда они проезжали мимо. Полные идиоты… это же надо ночью выставить на пост часовых, поместить их на освещенный пятачок местности – при том что все вокруг тонет во тьме. Такой часовой никогда не сможет отразить нападение: глаза у него привыкли к свету, а вокруг темнота, к нему из темноты можно подкрасться вплотную. Это просто цель, мишень, их спасает только то, что они никому не нужны, два оловянных солдатика, смерть которых не будет иметь никакого значения, точно так же как и сейчас не имеет никакого значения их никчемная жизнь. Он воюет совсем по-другому. Потомок воинов, входивших в состав великой армии Чингисхана, лазутчик – монголо-татары одними из первых осознали всю пользу налаженной системы шпионажа и диверсий в тылу врага, вероятно, первыми: применили в Европе оружие массового поражения[74]. В числе прочих воинов Великой армии были и его предки – горные охотники и стрелки, правда, охотились они тогда с луками и стрелами, а не со снайперскими винтовками. Но охотились хорошо – по преданиям, один из его предков сразил врага из тяжелого лука с расстояния в восемьсот шагов…