Алексей Волков - Городской охотник

— Просто уходи. Задержитесь тут ещё ненадолго, и его не спасти. Как только окажешься в своём мире, ты поймёшь, как ему помочь.

Алексей поднялся с корточек, шагнул к трону. Остановился у колыбели.

— Хм. Мой сын! — пробурчал он. — А может, и правда, мой?

— Твой. Я чувствую это. Он пахнет как ты. И чей-то ещё запах. Не знаю чей, — устало проронил волколак. — Знаешь, давай-ка и правда выбираться отсюда. А то у меня лапы подкашиваются.

— Мой, говоришь? Ладно, проверим. — Алексей достал малыша из колыбели, взял его поудобнее и попытался сложить пальцы рук в затейливую фигуру. С младенцем на руках получилось не очень.

— Подержи, — попросил Алексей волколака и протянул ему сверток с младенцем. Зверь осторожно ухватил зубами, стараясь не прихватить крошечное тельце, за материю, в которую был завернут малыш. И, пошатываясь, встал рядом с Алексеем. — Дыай поыстее! Не хоху тут поереть… — не разжимая зубов, выдавил волк.

— Потерпи, друг, потерпи, — сказал Алексей, потрепал волколака по плечу и сложил руки в правильную фигуру. — Встань рядом.

Олег почувствовал, как под ногами завибрировал пол. Мелко. Противно. Потом он увидел, как фигура Алексея пошла волнами, стала нечеткой по краям. Потом по ней потекли голубые всполохи.

— За мной! — выкрикнул Охотник и растворился в сиянии.

Волк, не долго думая, кинулся за ним.

Лёгкий ветер играл осенними листьями на деревьях и гонял их по земле. Солнце багряным шаром катилось за горизонт. Быстро, по осеннему смеркалось. Посреди парка дымились остатки сожжённой машины. Рядом с ней чернела обгорелая проплешина, в центре которой возвышалась кучка праха, по очертаниям похожая на лежащего человека. Невдалеке стояла другая машина — пижонский красный внедорожник «Ниссан» с нанесёнными по левому и правому борту надписями «Охотники» и семизначными московскими номерами телефонов.

Привалившись спиной к колесу, сидел нестарый ещё мужчина. Голый по пояс, грязный, как будто только что вылез из болота или пожарища. На коленях у мужчины, на подостланном одеяле лежал младенец. Весело улыбался и пытался дотянуться ручонками до висящего на шее мужчины оберега — Громового Колеса. Каждый раз, когда малышу удавалось пальчиками коснуться оберега, он весело смеялся. А серебряное Колесо Грома раскачивалось на кожаном шнурке, отражая своими спицами свет Солнца. Мужчина задумчиво смотрел на младенца и грустно улыбался.

Рядом с ними, прямо на земле, присыпанной листьями, лежал огромный волк. Темно-серый, почти чёрный, с широкой полосой седой шерсти, пробегающей от затылка к кончику хвоста. Лежал, умостив огромную голову на вытянутые лапы, и тоже наблюдал за ребёнком. И улыбался зубастой пастью.

— Похоже, нам теперь предстоит охранять его всю жизнь. Вдруг этот псих опять захочет поиграть с мирами, — невесело проговорил мужчина, морщась от боли. — Как ни крути, а кровью мы его напоить не напоили, но умыли точно. — Мужчина поморщился и выразительно посмотрел на пропитавшуюся кровью из рассеченного плеча повязку, стягивающую ребра.

— Угу, — лениво ответил волк.

— Ты сам-то как? — спросил мужчина.

— Уже лучше. На свет выбрались — полегчало.

— Это хорошо. Знаешь, я тут подумал…

— Да ну? А раньше не мог?

— Иди ты, — беззлобно бросил мужчина. — Выходит, что Леонид зря погиб?

— Почему?

— Ну, Антиквара-то мы не убили, призрака не разупокоили, дом не вычистили…

— Дался тебе этот призрак?

— Да нет! Просто обидно как-то. Вроде, хороший человек погиб.

— Их много хороших погибло, — меланхолично заявил волк.

— Но их-то я не знал.

— Понятно. И чего дальше?

— В смысле?

— Без смысла. Что дальше будем делать?

— Сына растить. Потом я отправлюсь Ольгу искать.

— Я с тобой. Когда я тебя в беде бросал? — утвердительно проворчал волк.

— А куда же тебя девать, — улыбнулся мужчина.

— Тогда поехали, что ли отсюда в город? — сказал, поднимаясь на лапы, волк.

— Подожди, захороню останки Леонида.

Мужчина встал, открыл дверь автомобиля, уложил младенца на заднее сиденье.

— Присмотри тут пока, — попросил волка.

— Хорошо.

Затем достал из багажника лопату и направился к остову машины и лежащему возле неё праху, лёгком, почти невесомому.

Подошёл, оперся на черенок и долго смотрел на то, что некогда было священником другого бога.

И думал о чем-то своём.

Налетевший порыв ветра подхватил пепел, смешал его с золотыми листьями и взметнул к небу, ставя точку в давнем споре Целителя и Охотника.