Антон Краснов - Леннар. Сквозь Тьму и… Тьму
– Возьми. Угощайся.
Маленький воришка машинально взял апельсин, и тотчас же в его руках ароматный ярко-оранжевый фрукт развалился на четыре дольки. Совершенно одинаковые. Барлар оцепенело смотрел на апельсин, а потом выдавил:
– Это ты сам?..
– Да нет, немного помогли боги. – Леннар ухмыльнулся. – На самом деле это просто, я же говорил. Если тебя научить, то ты тоже так сможешь.
Королева вскочила и буквально смахнула дольки апельсина с руки Барлара. Она некоторое время разглядывала их, потом протянула раскрытую ладонь с лежащими на ней кусочками альду Каллиере и произнесла:
– А твои гвардейцы так могут?
Благородный альд прищурился и с довольно-таки свирепым видом подергал себя за рыжеватый ус. Энтолинера истолковала его молчание по-своему и добавила:
– Хорошо! Я поняла. Ты сам так можешь?..
– Нет, – честно признался благородный беллонец.
– На самом деле я пришел сюда вовсе не затем, чтобы похвастаться перед вами своим искусством владения холодным оружием… да и своим оружием тоже, – промолвил Леннар. – Повторяю: я хочу пригласить вас в небольшое путешествие, Ваше Величество. Если пожелаете, вы можете взять с собой сколь угодно многочисленную охрану. Лучше беллонцев.
Королева Энтолинера горько улыбнулась и, отломив от торта-«замка» приличный кусок в виде угловой башни с аркбутанами и контрфорсами, произнесла:
– И какой смысл в численности моей охраны, если вы сами, Леннар, только что разъяснили мне, чего она, моя охрана, стоит? – (Альд Каллиера гневно раздул ноздри и отвернулся, искривив властный рот.) – Вы сами понимаете, Леннар, что я не могу вот так сразу дать вам ответ. Я должна подумать.
– У нас не так много времени, как хотелось бы.
– Поживите пока во дворце. Каллиера покажет вам ваши покои. А я в самое ближайшее время постараюсь дать вам ответ.
Леннар встал и отвесил королеве почтительный поклон.
– Благодарю вас, Ваше Величество. Я не мог услышать лучшего ответа.
Королева в некотором замешательстве замахала на него руками:
– Ах, идите, идите! Альд Каллиера, извольте проводить гостей в их покои. Уже поздно, господа. Увидимся на днях. Поживете в моем дворце до того момента, как я решу дать вам определенный ответ, Леннар. Идите же, идите!..
– Одну минуту, Ваше Величество, – с еще более изящным поклоном обратился к ней Леннар. – Я хотел сделать вам небольшой подарок. До того как встретиться с альдом Каллиерой в одном из грязных трактиров около рынка, я прогулялся по торговым рядам. Возможно, это прозвучит самонадеянно, но мне удалось обнаружить там вещь, которую не погнушается принять в дар и Ваше Величество. Помнится, на той охоте вы порвали свои перчатки.
– И не только.
– Ну, иные детали туалета я просто не рискнул бы вам преподнести, – с подчеркнуто скромной улыбкой произнес Леннар, – а вот перчатки… Их изготовил небезызвестный вам Ингер,[12] один из моих ближайших сподвижников, в ту пору, когда еще был простым кожевенником. Изготовил по моей технологии.
– Техно… как?
– По моему способу, – пояснил Леннар. – Ревнители утверждали, что вся работа Ингера уничтожена. Вот – лишнее доказательство тому, что жрецы Храма не только изуверы, но еще и мелкие барышники и скряги, не гнушающиеся никакими способами наживы, даже при их богатствах!
И он положил перед королевой перчатки из кожи такой тонкой выделки, какой Энтолинере и не доводилось видеть. Поколебавшись, она приняла подарок и с некоторым недоверием стала рассматривать его. Потом выговорила:
– Но… но как же это сделано? Эта кожа так нежно выделана, она не хуже… не хуже…
– Не хуже живой человеческой, вы хотите сказать, – произнес Леннар. – Способ обработки кожи, примененный при изготовлении этих перчаток, еще неизвестен у вас в Арламдоре. И я хотел бы, чтобы вы узнали это. И поверьте, что речь идет всего лишь о малой доле всего того, что вам нужно, непременно нужно узнать! Спокойной ночи, Ваше Величество. Пошли, Барлар.
Альд Каллиера уже ждал их, готовый проводить в отведенные гостям комнаты. Он провел их длинной галереей с горящими вдоль стен пятисвечными канделябрами. Видно, очень задумчив был благородный альд, потому что, хотя и выстеливался под его ногами роскошный ковер, совершенно ровный и мягко скрадывающий звуки шагов, он умудрился споткнуться и чуть не упал. Леннар успел подхватить его.
Беллонец пробормотал, взглянув куда-то поверх плеча знаменитого гостя:
– Демон знает что… Сожри меня кабан!.. Благодарю тебя. В этом коридоре что-то темновато… Велю… велю прибавить свечей.
– Ну что ж. Велите, – отозвался Леннар, – хотя и не в свечах дело. Кстати, свечное освещение очень неудобное.[13] Есть способ освещения куда более выгодный, без свечей, без фитилей, без этой свечной гари. Если королева примет мое предложение о поездке, то я покажу вам этот способ. Одна лампа размером с кулак младенца заменяет пятьдесят, а то и сто пятьдесят таких вот свечей. Кстати, братьям-Ревнителям такие диковины должны быть известны.
Барлар захихикал:
– Хор-рошая шутка!
Леннар молча пожал плечами. В конце галереи альд Каллиера указал на две мощные двери из отлакированного резного дуба, с ручками в виде массивных золоченых колец, и сказал:
– Эти двери ведут в ваши гостевые покои. Если что нужно, там есть колокольчик, позвоните, придет прислуга. Спокойной ночи.
– Вам того же.
Беллонский дворянин уже направился в обратном направлении, но вдруг остановился, резко повернулся на высоких каблуках, сминая ковер в складки, и произнес вполголоса:
– Не хотел тебе говорить, но так уж и быть, скажу. Ты, Леннар, был откровенен, и я не хочу кривить душой. Все-таки я сын Озерного властителя!.. Так вот: я приложу все усилия, чтобы королева никуда не ездила. Хотя… я все-таки думаю, что ты пришел с лучшими намерениями, но, признаться, поверить в это очень, очень нелегко. Энтолинера может навлечь на свою голову неисчислимые беды. Спокойной ночи, господа.
И альд удалился. Барлар, которого впервые в жизни назвали «господином» – и не кто-нибудь, а сам благородный альд Каллиера, начальник гвардии! – коснулся руки Леннара и спросил с несвойственной ему робостью:
– А… чего это он?
Леннар потянул на себя кольцо, огромная, тяжелая дверь открылась с неожиданной легкостью.
– У него есть причины, – коротко ответил он. – Приходи, Барлар, располагайся, наверное, еще не приводилось спать в таком месте? Ничего. Со мной и не в такие места попадешь.
Барлар ответил дерзко и почти весело:
– Я и сам так думаю!
Леннар окинул его взглядом и промолвил:
– Полагаю, из тебя может получиться толк. У меня на это глаз наметан. Спорим, что ты сам еще не знаешь, на что способен. Я – знаю. Спорим?
– С тобой уже поспорил один… – Барлар рассмеялся, – не хотелось бы провалиться с таким же треском, как этот болван Хербурк, медная рожа!
…Энтолинера ответила через три дня. В тот момент, когда от нее пришел посыльный и объявил, что королева желает принять гостя, Леннар увлеченно объяснял Барлару суть какого-то довольно хитрого приема, при помощи которого можно увернуться от сабли и даже выйти победителем против человека, этой саблей вооруженного. Самому однако же будучи безоружным. Счастье посыльного, что он пришел именно в этот день, а не накануне, когда предводитель мятежников отрабатывал броски кинжала, давая очередной мастер-класс Барлару и довольно бесцеремонно используя в качестве мишени входную дверь.
Нет нужды говорить, что именно ее отворил посланец королевы, чтобы уведомить почтенного гостя о желании ее величества.
Барлара посланец Энтолинеры хотел оставить в гостевых апартаментах: дескать, мал еще. Но Леннар настоял, чтобы мальчишка пошел вместе с ним.
На этот раз она приняла его в тронном зале – не в том злополучном помещении для торжественных приемов, что частично обвалилось при ее непутевом отце, а в новом, недавно законченном. Здесь еще пробивались запахи краски и алебастра, а на самом входе под ногами скрипела мраморная крошка: отделочные работы еще продолжались по ночам или в дни, когда королева не планировала принимать кого-либо официально. Зал был не очень большой (особенно в сравнении с размахом более древних помещений для приемов), но уютный и торжественный как-то по-теплому, если не сказать по-семейному. Энтолинера не любила буйства размеров и изощренности архитектурного стиля, и потому выстроила просторное светлое помещение с двумя рядами колонн, со светло-серым, теплых тонов, мраморным полом, по которому от входа до самых ступеней трона стелилась ковровая дорожка. Сводчатый потолок был богато украшен лепниной и фресками (вызывавшими, между прочим, однозначное осуждение Храма); пышные люстры на мощных, прихотливо изогнутых каркасах были унизаны кристаллами горного хрусталя, в которых остро светились отблески сотен горевших свеч. На возвышении на троне сидела сама Энтолинера. Леннару, да и Барлару, сразу бросилось в глаза, сколь бледно и настороженно ее лицо в отсветах люстр, как напряженна поза и тонкие пальцы с силой, аж побелели суставы, сжались вокруг золотого жезла, увенчанного фигуркой взлетающей птицы, широко простершей крылья. Символа королевской власти.
