Михаил Ахманов - Океаны Айдена
Всадник натянул поводья. По внешности был он ксамитом в зрелых годах и, несомненно, опытным воином — щеку пересекал рубец.
— Я не Шахов, Георгий Леонидович, я Вася Шостак. — Он приподнялся в стременах, хлопнул по груди ладонью и поглядел на свои ноги. — Здорово! Лежал в саркофаге, и вдруг — бац! — и мчусь на лошади! Едва из седла не вылетел! А в голове… в голове сначала туман, а потом воспоминания, будто бы чужие, а все равно мои! Стал вас выглядывать, только рожи кругом не те, разбойничьи рожи, и никто на вас не похож. А Шахов обещал, что вы окажетесь где-то рядом, в пределах радиуса рассеяния, то есть метров триста. И тут я гляжу, за кем мои злодеи гонятся, и…
— С прибытием, Василий, — прервал его Одинцов. — Тело тебе досталось приличное, и вообще ты очень кстати. Банду свою можешь отослать?
Шостак наморщил лоб и на секунду задумался, словно перебирая чужие воспоминания. Затем помотал головой.
— Я у них вроде бы старший, но приказ все слышали — взять изменников живьем. — Он бросил любопытный взгляд на девушку. — Изменники — вы, красотка эта и кто-то третий, самый важный. Еще и награда обещана, за живых вдвое больше, чем за мертвых… Боюсь, не отступятся они, Георгий Леонидович, драться будут. А что тут у вас приключилось?
— Не до объяснений, Вася. Придется нам чуть-чуть повоевать. Дай мне твой лук и стрелы, слезь с лошади и приготовься.
— Всегда готов! Велено оказывать, полное содействие, — произнес Шостак. Р'гади смотрела на него, как на безумца, а ксамитские всадники, посчитав, что их командир подкуплен или по иной причине перешел на сторону врага, заулюлюкали и бросили коней в галоп.
— Они атакуют, — промолвила Р'гади. — Этот второй дьюв будет сражаться?
— Будет, — заверил девушку Одинцов и похлопал пришельца по плечу.
— Дьюв? Почему дьюв? — Брови Василия Шостака взлетели вверх. Теперь он говорил по-ксамитски, демонстрируя отличное произношение.
— Эта юная леди считает, что ты, как и я, демон. — Одинцов попробовал согнуть лук и остался доволен. Не хайритский арбалет, но все же лучше, чем ничего. — Становитесь сюда и сюда. — Он показал позиции слева и справа от огромного валуна, за которым лежал ратонец. Шостак покосился на него, хмыкнул, но промолчал. — До нас доберутся четверо или пятеро. — Ты, Р'гади, постарайся прикончить кого-нибудь дротиком. Остальных зарубим.
— Крутые тут у вас дела! — буркнул Шостак, обнажая саблю. Мгновенное воспоминание пронзило Одинцова: два молодых лейтенанта в тренировочном зале, блеск клинков, пол, пружинящий под ногами, и снежные сугробы за окном. Как давно это было! И был ли там Василий?.. Нет, кажется, Манжула с Ртищевым…
Он поднял лук и натянул тетиву. Прянула стрела, с визгом рассекая воздух, пробила горло переднему всаднику. Ксамиты завыли и пришпорили коней. Лошадь убитого поскакала назад, волоча по камням тело всадника с застрявшей в стремени ногой. Одинцов послал вторую стрелу, затем третью.
До них добрались лишь четверо, и эти уже не думали о награде и о том, чтобы взять пленных. Они хотели мстить, убивать! Но дротик Р'гади не прошел мимо цели, а меч и сабля добили остальных.
— Я тут у вас ненадолго, — сказал Шостак, вытирая лезвие о штанину. — Что передать, Георгий Леонидович?
— На Шипке все спокойно. — Одинцов, склонившись над Ар'кастом, пошарил в поясе, затем поднес к лицу южанина ампулу и сдавил ее. — Можешь доложить, что принял участие в небольшой спасательной операции. Наш раненый — отец девушки. За ним гнались плохие парни, и мы им вышибли мозги. Вот, пожалуй, и все.
— Красивая девушка, — заметил Шостак, оглядываясь на Р'гади. — Для такой я бы тоже постарался. Очень милая! Но не похожа ту, о которой рассказывал Сергей Борисович.
— Та умерла. — Голос Одинцова был сухим, как песок пустыни. — Вот что, Вася, если хочешь помочь, прикрывай тылы. Нашего друга надо доставить в укромное место. Задержишься на полчаса?
— Нет проблем, товарищ полковник.
Лицо Ар'каста порозовело, глаза открылись, пальцы обхватили запястье Одинцова. Р'гади, увидев, что отец зашевелился, облегченно вздохнула.
— Нет, ты и твой приятель не настоящие дьювы, — вдруг заявила она. — Теперь я это точно знаю.
— Почему? — Одинцов поднял южанина на ноги, тот покачивался, но стоял. Ступни у него кровоточили.
— Дьювы сожрали бы их. — Р'гади показала на трупы ксамитов. — Или хотя бы лошадей…
— Мы особенные дьювы, — усмехнулся Одинцов, обнимая Ар'каста за пояс. — Мы не питаемся человечиной. Разве только молоденькими девушками вроде тебя.
Ар'каст сделал первый шаг к тропе.
* * *Когда они добрались до карниза около пещеры, южанин был в полубреду. Одинцов нес его на руках, Р'гади тащила оружие, а Шостак, бдительно озираясь, двигался след в след за девушкой. Открывать при нем ход в пещеру Одинцов не пожелал. Пусть на Земле считают, что Айден — средневековый мир, где самый сложный механизм — мельница, и, кроме опасных приключений, не разживешься тут ничем.
— Мне пора, Георгий Леонидович, — сказал Шостак. — Кажется, вас не преследуют.
Одинцов повернулся к нему:
— Ты, Василий, о радиусе рассеяния толковал… Объясни-ка, это что такое?
— Виролайнен придумал, как посылать к вам гонцов, чтобы не очень близко, но и не слишком далеко. Теперь он может регулировать дистанцию. Подробностей я не знаю, но на инструктаже говорили, что от метра до двух километров.
— Триста метров, и не ближе, — велел Одинцов, прикидывая габарит своего замка. — Триста метров, так и передай! И не устраивайте нашествия!
— Слушаюсь, товарищ полковник. До встречи!
Он бросил саблю, шагнул на самый край обрыва, опустил веки и окаменел. Через пару секунд его глаза открылись, но не было в них ни удивления, ни страха, ни проблеска мысли, не было ничего, даже желания жить. «Верно сказано, что глаза — зеркало души, — подумал Одинцов. — Нет души, нет и зеркала… Только пустота!»
Р'гади вскрикнула за его спиной, когда отслужившее пришельцу тело рухнуло в пропасть.
— Что… что с ним? Почему он упал?
— Не упал, а улетел домой. Мы, дьювы, это умеем. Не беспокойся за него. Он ушел туда, где его ждут с нетерпением.
— К светлому Эдну?
— Считай, что так.
В глазах девушки мелькнул ужас.
— И мне с отцом тоже придется…
— Нет. Ваш путь другой.
Вытянув руку с опознавателем-фатром, Одинцов открыл вход в убежище. Р'гади снова вскрикнула, на этот раз восхищенно. Она смотрела во все глаза — сначала на закрывшую проход скалу, что покорно сдвинулась с места, потом на флаеры и прочие чудеса, на сияющий светом потолок, на мебель из легкого пластика, дверцы шкафов у задней стены и приборы, чье назначение было тайной для Одинцова.
Опустив Ар'каста на ложе, он промолвил:
— Ну, теперь ты веришь, что твой отец — волшебник из далекой страны? Все здесь принадлежит ему, за исключением моей летающей лодки. Твой отец такой же дьюв, как и мы! А ты — дочь дьюва! — Он рассмеялся при виде ее растерянной физиономии.
— Не морочь девочке голову, сын Асруда, — вдруг отчетливо произнес Ар'каст. — Возьми в машине мой опознаватель, раскрой средний шкаф. Там лечебные препараты.
Оставив свою спутницу обозревать убежище, Одинцов заглянул в кабину серебристого флаера. Там, под пультом управления, торчала выпуклая головка «зажигалки», точно такой же, как его собственная. Он вытащил опознаватель, шагнул к шкафам и легонько коснулся их дверец. С мелодичным звоном они разъехались в стороны, открыв полки, заставленные контейнерами. Ящичек с зеленым кольцом, эмблемой медиков Ратона, бросился ему в глаза. Прихватив его, он вернулся к раненому.
— Умеешь пользоваться? — хрипло выдохнул Ар'каст.
— Нет. Лучше ты скажи, что делать. У тебя сильные ожоги.
— Я помогу! — Р'гади уже стояла рядом. Ар'каст слабо пошевелил кистью, и она ухватилась за нее обеими руками.
— Ничего, дочка, сейчас все будет в порядке. — Губы южанина едва шевелились, и Одинцов склонился над ним. — Возьми большой розовый флакон, сын Асруда, и клочок ткани… обработай раны… потом забинтуй…
В таких делах Одинцов имел немалый опыт и, при содействии Р'гади, справился быстро. Ар'каст перевел дух и благодарно опустил веки, — видимо, маслянистая жидкость из флакона снимала боль. Теперь он был в полном сознании и ритмично, глубоко дышал — видимо, занимался ментотерапией.
— Контакт, — вдруг пробормотал Ар'каст, и Одинцову показалось, что его речь звучит гораздо тверже и уверенней. — Контакт! Ты должен сообщить Залару или Азасте… лучше Азасте… код пятнадцать-двенадцать… Я чувствую, она тревожится…
— Сейчас. — Одинцов направился к своему флаеру, выудил из углубления под пультом маленький диск выносного терминала и набрал код.
— Эльс Ригон — Азасте Риэг, — негромко произнес он. — Все в порядке. Ар'каст, его дочь и я — в убежище.
