Юрий Иванович - Жертва
– М-да? – Семен тоже сомневался. – А в том горячем газе твои паучки и мурашки не задохнутся?
– Издеваешься? Да они в жерле вулкана работать могут!
– Ладно, ладно. Но тогда давай быстрей грузи этих строителей. Иначе мы на точку встречи с кораблем опоздаем.
– Можно подумать, крейсер уйдет с той точки, так вас и не дождавшись.
Уже приговаривая это, молодой император сделал какие-то пассы руками, и все четыре строителя завалились на каменное покрытие двора. Причем не просто завалились, а практически идеально сложили все свои ноги вплотную к телам, сразу становясь втрое меньше по размерам. Откуда-то прибежали с десяток паучков поменьше и живо облепили, а потом и наглухо закатали своих коллег в плотные, липкие коконы из тянущейся, как резина, паутины.
Затем задело взялись четыре гигантские гусеницы, похожие на небольшой состав шахтерских вагонеток. Они впились в коконы жвалами и стали менять свой цвет с зеленого на ярко-красный. Похоже, так вырабатывался тот самый сверхлегкий и горячий газ и по внутренним полостям жвал нагнетался в кокон, застывший до вязкости упругой резины.
Шарики получились внушительные, напоминающие вытянутые сигары дирижаблей. Но как только достигли в высоту двух с половиной метров, легко оторвались вместе с телами над каменными плитами.
– Вуаля! – Жестом руки Федор отправил уже иных пауков запрягать придерживаемые паутиной от резкого взлета шары в заготовленную упряжь. – Как вам сам процесс?
– Завораживает, – признался отец за себя и демонессу. – Но жениться, сынок, тебе и в самом деле следует поскорее.
Он уже раскрыл объятия, готовясь прощаться, как рядом появился уже знакомый слуга, которого отправляли с поручением устроить Стаса Морью.
– Ваше императорское величество, не можем ничего поделать, – пожаловался он с таким видом, словно его сейчас за нерасторопность отдадут на съедение так и оставшимся на месте гусеницам. – Господин художник в жуткой панике и в страшном расстройстве. Поселяться отказался и со слезами на глазах умоляет дать ему возможность немедленно увидеться с вами или вашим отцом.
Оба землянина недоуменно переглянулись, не понимая, в чем проблема. Но ведь легче спросить самого мэтра, чем решать по путаным объяснениям слуги.
– Давай его сюда! – скомандовал император и, когда Стас Морью предстал перед ним, раздраженно спросил: – В чем дело?
Художник выглядел более чем печальным, осунувшимся и несчастным. Хотя его бас звучал с должной патетикой и надрывом:
– Ваше императорское величество, прошу меня простить за дерзость, что осмелился появиться в вашем дворце и предложить свои услуги! Теперь я вижу, что я недостоин такой чести и сделать что-нибудь лучше из того, что здесь уже создано, у меня не получится.
– О! – с удовлетворением обрадовался Федор. – Первый творец, который в этом признался! Все остальные что только не творят и как только своими шедеврами «а-ля ахинея» не хвастаются. Но никто еще ни разу не признался в своей бездарности. Мне и самому всегда кажется, что собранные здесь произведения искусства уже нельзя повторить. Наличие самокритики – это уже громаднейший плюс! Значит, следует остаться и хотя бы попробовать сотворить нечто эдакое. А?
– Не могу, ваше величество! Не получится у меня ничего, пока это все будет перед глазами. В этом прекрасном дворце я себя чувствую жалким червяком, здесь вокруг все давит своим величием, атмосфера гениальности не дает мне вздохнуть, а лучезарность и совершенство творений пытается меня ослепить. Поэтому я нижайше прошу отпустить меня обратно. А вернее… – Стас замялся, переводя взгляд на Загребного. – Вернее, прошу разрешить отправиться с вами, ваше сиятельство! Вы ищете новые земли, вдруг там захотите что-нибудь построить, и я с трепетной надеждой предлагаю вам свои скромные таланты. Мне не надо даже платить, готов работать за кусок хлеба.
Пока Семен пытался сообразить, что делать, ему сзади прошептала Люссия:
– Соглашайся! Нас он не объест, зато научит делать живые краски. Ко всему, в изучении моего трофея из зала телепортации поможет. Да и вообще, такой талантливый зодчий нам всегда пригодится.
Судя по выжидательному взгляду сына, тот тоже ничего не имел против.
– Кхе-кхе! Ладно, если только Айн не воспротивится добавочному грузу, можете лететь с нами. Где ваши вещи?
Багаж уже отнесли в выделенную для мэтра комнату, но через четверть часа расторопные слуги уже крепили сумки и баулы на спину Айна. Сам Загребной, подкармливая шмеля его любимыми каракатицами, поинтересовался чуть раньше посредством картинок по поводу еще одного пассажира. Если шмель-транспортники сомневался, косясь на стратостаты у него за спиной, то в картинках этого не показал. Правда, за перегруз потребовал на добавку солидную бадью каракатиц.
Естественно, что и ему отказа в этом лакомстве не последовало. И уже вскоре воздушный караван поспешил на оговоренную точку встречи с крейсером «Лунный».
Глава двадцать третья
Через рифы, через мели
Строго на запад корабль повернул в том месте, где и запланировали. За ночь преодолел пространства, которые еще считались относительно безопасными для судоходства, и к утру оказался в водах, которые на всех имеющихся картах очерчивались белым пятном неизвестности. Здесь всегда царил штиль. Штормов не существовало. Тем не менее отсюда, по всем историческим легендам, никто не возвращался.
Поэтому уже с самого рассвета шли малым ходом, а как только достаточно рассвело, впереди по курсу в небе зависли воздушные разведчики. И вовремя это сделали. Потому что спокойные воды океана стали превращаться в диковинные коловороты течений. И сразу же показалось Кипящее море. Пришлось даже давать задний ход и таким образом относительно удерживаться на месте. Доклад разведчиков поразил, но вскоре и сам Семен удостоверился в абсурдности того, что видели глаза. Если магический мир Изнанки до сих пор еще как-то укладывался в сознании, то Кипящее море своим существованием противоречило всем законам без исключения.
Многочисленные, а вернее, фактически сплошные течения всей поверхности просматривались с разных высот очень хорошо. Причем складывалось впечатление, что поверху течение шло на запад, а по глубинам вода возвращалась на восток. И наибольшая скорость движущейся воды начиналась среди торчащих из белой пены верхушек скал и рифов. Мало того, в том месте виднелась странная зыбь из стороны в сторону. То есть с севера на юг и обратно. Ну и в довершение всего комплекта сюрпризов между скалами или рифами просматривались мелководные участки, заполненные песчаными мелями. В итоге сверху море смотрелось страшней, чем во время шторма или урагана. Белые шапки пены, брызги до небес, груды намываемых водорослей, скрытые рифы, скалы, ревущие, словно в горных реках, мрачные потоки.
Неудивительно, что в этом бедламе даже уникальные адмиралы Асмы погибали, не в силах удержаться на нужном курсе. Да и «Лунный» при всей его неуязвимости, удачливости и самонадеянности владельца вряд ли бы прошел здесь нахрапом. Скоростной катер – да, прорвался бы легко. А вот огромная, с гигантской инерцией махина никак бы не прошла. Никакой мощности двигателей не хватило бы бороться одновременно и с течениями, и с зыбью. И магия не помогла бы.
Только и выручила, что воздушная разведка. Хотя вначале и с ее помощью отыскать желаемый пролив не удалось. Зато было предпринято два беспримерных вылета, максимальных по времени полета на комарах строго на запад и обратно. Далеко летали, аж за довольно широко раскинувшееся Кипящее море. Кстати, когда преодолели полосу беснующейся поверхности да рассмотрели точно такие же творящиеся с течениями безобразия, то уже не сильно-то и удивились: раз с одной стороны словно специально перекрыты все возможности для плавания, следовательно, неведомые магические силы и на второй стороне могли постараться. Но во втором полете Семен рассмотрел на горизонте самое главное: земля! Причем не голые хмурые скалы, подточенные прибоем, а яркая зелень лесов, которую предваряла тоненькая полоска песчаного, до обалдения желтого пляжа. Штормов-то и здесь не было! И только ближе к суше на поверхности воды просматривалась первая рябь несильного ветра.
То есть, если бы не воздушная разведка, пришлось бы в расстроенных чувствах возвращаться на обжитый цивилизациями материк. Именно благодаря ей поиски пролива продолжили с круглосуточной интенсивностью. Но только на пятый день удалось отыскать подходящий, стопроцентно безопасный проход через гребешки рифов и скал. Видимо, за тысячелетия все-таки некоторые преграды размыло, перемололо на песок, а то и, обвалив, унесло чуть в сторону. Путь получился хоть и достаточно извилистый, но приемлемый. Вот только если во время движения откажут или замедлятся машины, то уже ничто крейсер не спасет. Но об этом владельцы и их сторонники старались не думать.
