Владимир Ильин - Люди феникс
Интересно, сколько еще осталось копать до гроба?» Иван Дмитриевич, кряхтя от боли в пояснице, не привыкшей к физическим экзерсисам, разогнулся и достал из сумки фонарик. Посветил в яму, которую ему удалось раскопать.
М-да. Пока что осилил полметра, не больше… Какой глубины первоначально была могила, он не помнил, но по его прикидкам получалось, что метра полтора, не меньше. Значит, работы еще как минимум на полчаса…
«Черт, во рту-то как пересохло. Сейчас бы глотнуть чего-нибудь холодненького — жаль, не сообразил захватить, старый болван…
Проклятые птицы, и чего они тут раскаркались? Уже начало первого, и им бы дрыхнуть давным-давно, а они орут, как в мегафон, словно так и хотят выдать меня! У-у, сволочи!..»
Вне себя от бессильной ярости, Иван Дмитриевич замахнулся лопатой на особо наглую пернатую особь, усевшуюся на столбик ограды в двух метрах от него, та возмущенно квакнула и с достоинством перелетела подальше, на ветку огромной рябины.
…Маша тоже любила рябину. Она всегда радовалась, когда ближе к осени хилые и невзрачные деревца в их дворе покрывались тяжелыми гроздьями ярко-красных ягод. «Смотри, Ваня, красота-то какая!» — явственно услышал Иван Дмитриевич внутри себя ее голос. И платье у нее было самое любимое то, на котором узор был похож на рябиновые гроздья. В нем ее он и похоронил. Но, конечно, за столько времени от платья ничего уже не осталось. Да и от самой Маши, наверное, сохранились только кости да волосы…
Невольно передернув плечами, Иван Дмитриевич вытер пот со лба и вновь принялся углублять отверстие в яме. Вскрывать всю могилу не было смысла. Он рассчитывал проделать лаз такой ширины, чтобы, воскреснув, Маша смогла выбраться с его помощью на поверхность. Да и закапывать потом меньше будет… Кучка земли возле могилы росла, и вскоре работать стало тесновато.
Наконец лезвие лопаты ударилось обо что-то твердое, и Иван Дмитриевич догадался, что он добрался до крышки гроба.
Ноги у него подкосились, и он решил сделать последний перерыв.
«Вот и все, — думал он, впившись невидящим взглядом в ствол рябины. — Сейчас я расчищу хотя бы половину гроба, пробью лопатой прогнившие доски, и останется лишь прикоснуться к тому, что осталось от моей Маши.
Она выберется, целая и невредимая, только голенькая, из этой мрачной ямы, я одену ее, быстренько ликвидирую следы раскопок, и мы тотчас же умчимся из города. С документами, правда, придется что-то придумать — ведь у нее нет ни паспорта, ни элсика, но ничего, как-нибудь выкрутимся… Скажем, к примеру, что потеряла… Или — украли… Тем более что это будет за много километров отсюда, где нас никто не знает…»
«Только что я ей скажу?» — вдруг обдало его холодом. Как объяснить, что с ней произошло? Придется сказать всю правду, решил он. Все, от начала до конца.
«А что она скажет мне, когда узнает эту правду? — тут же подумал он. — Как она отреагирует на то, что я воскресил ее из могильного праха? Не скажется ли это пагубно на ее разуме?»
«А самое главное — для чего ты собираешься возвращать ее к жизни?
Только честно, не кривя душой: зачем тебе понадобилась твоя Маша?
Только ли для того, чтобы ей вновь стало хорошо?
Хм… Как же ты наивен и глуп, старый идиот! Дожил до седых волос и все еще полагаешь, что жизнь — это такая прекрасная штука, которая сама по себе является благом для любого человека? А ты не задумывался, почему твоя Маша покончила с собой? Не от того ли, что ей стало невмоготу жить с тобой, занудным до скрипучести, жалким и скучным человечишкой? Ей просто обрыдло прозябание в затхлой квартире, в этом твоем затхлом мерзком мирке, понял?!
Так неужели ты думаешь, что, когда ты вернешь ее с того света, она будет рада перспективе снова жить с тобой? Ты считаешь, что твои новые способности настолько потрясут твою бывшую половину, что она вновь, как в далекой юности, влюбится в тебя? Не будь дураком, Иван…
Что-что? Ты собираешься отпустить ее на все четыре стороны, если она не захочет быть с тобой? Ха-ха, не смеши людей, шут ты гороховый!.. Куда она пойдет, не имея ни документов, ни дома, ни денег? К сыну? Это еще вопрос — захочет ли он жить с ней, ему ведь свою личную жизнь надо устраивать… К тому же и он, как и я, похоже, собрался в бега от мафии… Если бы Маша хотя бы была молода — тогда другое дело. Но в шестьдесят с лишним лет лучше не пробовать начинать жизнь заново…»
Впервые за много лет Иван Дмитриевич впал в отчаяние. Словно незримая стена отрезала его в этот миг от всего остального мира.
Не стоило больше ни жить, ни творить чудеса на этом свете.
Потому что все было и будет тщетно.
Он поднял лицо к небу, на котором равнодушно ухмылялась над его душевными муками омерзительная жизнерадостная луна, и чуть было не завыл по-волчьи.
Но тут вдруг за его спиной раздался чей-то уверенный голос:
— Привет кладоискателям!
Глава 11
Иван Дмитриевич медленно повернулся и оцепенел. На дорожке, за оградой могилы, небрежно покачиваясь на широко расставленных ногах, стоял, засунув руки в карманы брюк, молодой парень в камуфляжной форме и с короткой стрижкой. Он был как две капли воды похож на того типа, который дежурил в подъезде Ивана Дмитриевича, только у этого на плече болтался еще и короткоствольный автомат. Сам вид этого оружия, за которое могли припаять пожизненное заключение и которое парень не таясь демонстрировал Ивану Дмитриевичу, говорил о том, что его владельцу попросту было чихать на все законы и запреты.
«Ну, теперь-то я окончательно пропал, — мелькнуло в голове Ивана Дмитриевича. — Нашли-таки меня, сволочи!..»
Однако парень не спешил предпринимать ничего радикального. Он лишь с любопытством разглядывал результаты проделанной Иваном Дмитриевичем работы — кучу свежей земли, пахнущей могильной сыростью, и раскопанную могилу.
— А… а вы кто будете? — невольно заикаясь, спросил Иван Дмитриевич.
— Не бойсь, отец, — ухмыльнулся человек с автоматом. — Не сторож я… Во всяком случае, за кладбище не отвечаю — так, попросили тут за одной свежей могилкой присмотреть… А ты-то что тут делаешь?
Язык Ивана Дмитриевича сработал быстрее, чем мозг:
— Да я… это… мать свою я хотел предать земле…
— Ма-ать? — удивленно протянул парень.
— У меня уже жена тут похоронена, — продолжал Иван Дмитриевич, сам поражаясь своей находчивости, — а недавно и мать умерла. Завещала кремировать ее — ну, я и выполнил ее волю… А потом думаю: нет, не по-христиански это… Прах обязательно должен быть предан земле, правильно? В принципе-то, много места на кладбище не требуется, это ж не гроб с покойником, а так… кувшин глиняный. Ну и решил сюда ее пристроить. Тут у меня уже жена покоится, так пусть теперь и мама…
В этом месте голос Ивана Дмитриевича артистически дрогнул. Парень ошарашенно почесал затылок.
— Ни хрена себе — закидоны! — воскликнул он. — Ну, ты, папаша, даешь!.. А что ж ты ночью-то сюда приперся?
— Так я ведь без оформления, — застенчиво признался Иван Дмитриевич. — Если официально все делать — ой-ей-ей сколько денег потребуется… Тому — дай, этому — заплати… А попробуй днем копать — сразу сторож прибежит, директор кладбища, чтоб им всем!..
— А что ж ты прямо в могилу-то ее кладешь? — деловито осведомился парень, явно принимая все сказанное Иваном Дмитриевичем за чистую монету. — Рядом бы вырыл ямку — там же много не надо… Ваза-то большая?
— Да нет, — ответил Иван Дмитриевич и, предупреждая вопрос собеседника, добавил, мотнув головой в сторону своей поклажи: — Вон, в сумку уместилась…
Парень поправил на плече ремень автомата.
— Смелый ты человек, отец, как я погляжу, — сообщил он.
— Это почему же?
— Как — почему? По кладбищам по ночам шастаешь, могилы разрываешь… Я вот вторую ночь тут сижу, как цуцик, и то — не по себе. Вороны здесь какие-то не такие… орут, как вампиры! У тебя, кстати, закурить не будет?
— Я не курю, — развел руками Иван Дмитриевич.
— Жалко. — Парень сплюнул сквозь зубы. — Придется опять у сторожей клянчить. Надо было больше сигарет взять с собой, черт!.. Только кто ж знал, что мне тут столько времени придется проваландаться?
— А тебя что, чью-то могилу наняли охранять? — осторожно поинтересовался Иван Дмитриевич. Парень опять сплюнул.
— «Охранять», — насмешливо повторил он. — Если бы охранять… Караулить одного покойничка мне поручили, понял?
— Зачем? — искренне удивился Иван Дмитриевич.
Парень огляделся, словно пытаясь определить, что их никто не подслушивает. Потом, понизив голос, сказал:
— Покойничек-то не простой, папаша. Никак не желает на тот свет отбывать. Самый настоящий зомби!.. Умирать — не умирает, только притворяется мертвым, а потом опять оживает.
— Что за чушь? — в сердцах воскликнул Иван Дмитриевич. — Ты сам-то в это веришь?
— Да есть кое-какие факты, — вяло сказал парень. — Один раз уже этого типа того… а на следующий день он как ни в чем не бывало по городу шатался. Дел всяких неприятных натворил — будь здоров… Ну, ребята меры приняли… во второй раз… А теперь приходится стоять на стреме, чтобы не дать этому типу из могилы выбраться… Ты, папаша, правильно сказал — мертвые должны в земле лежать…
