Константин Калбазов - Город в степи
— Полевые мортиры, — уверенно произнес Милош, присутствовавший при этом разговоре. — Если от такой прилетит гостинец, даже нашим фортам мало не покажется. А бьют они на четыре с половиной версты. Крепко за нас взялись.
— Крепко, — согласился с ним Сергей. — Судя по всему, завтра к вечеру они начнут высадку.
— А чего так тянуть? — удивился старый вояка. — Прошли бы ночью, Изера большая река, держись подальше от берега, и все будет хорошо. Уже завтра могли атаковать. А так, считай, лишние сутки нам дарят.
Сергей указал на конверт:
— Похоже, они хотят, чтобы мы ознакомились с их посланием.
— И что там?
— Скорее всего, условия сдачи. Ладно, нужно собирать совет, там и зачитаем.
Вообще-то очередное заседание совета завершилось меньше часа назад. Нельзя беспрерывно дергать людей и бесконечно совещаться, лишая исполнителей возможности хорошо сделать свою часть работы. Но ситуация менялась стремительно, а сведения, содержащиеся в послании, скорее всего были очень важны.
Закончив читать, Сергей сложил лист бумаги и положил его на стол перед собой. После чего обвел внимательным взглядом присутствующих. Он уже знал, как ему надлежит поступить. Разумеется, это приведет к жертвам. Но он был уверен в том, что новый глава Домбаса порушит все его начинания, и этот одинокий город в степи вскоре ничем не будет отличаться от тех же Збродов в Рустинии.
Отчего такое великое самомнение? Так ведь все на поверхности. Сергей жил по принципу — много ли надо человеку для счастья. По его мнению, надо не так чтобы и много. Именно поэтому он столько сил и средств вкладывал в развитие инфраструктуры города и копей, стремясь создать райский островок в этих необжитых местах. Станет ли так же поступать тот, кто в первую очередь печется о своей выгоде? Сомнительно.
Известный делец, один из богатейших людей Валенсии, Креспо согласился на эту авантюру только ради выгоды. Ну и зачем ему в таком случае заботиться о благосостоянии людей? Да в Валенсии о рабочих проявляли меньше заботы, чем о рабах. Последние хотя бы являлись капиталовложением, а рабочие так, расходный материал. Нет желания сдохнуть с голоду, вертитесь как хотите.
— Вот так вот. Ни много ни мало. Поднимите лапки кверху. Выдайте Варакина. И встречайте нового хозяина копей, — ухмыльнувшись в пышные усы, подытожил услышанное Высек.
— Между прочим, ничего смешного, — возразил Сергей. — Я не могу скрывать эту информацию от людей.
— И что? Если народ решит не ввязываться в бой, то вы вот так отдадите себя в их руки? — удивился Заглавов.
— Нет, такую глупость совершать я не намерен, — твердо ответил Сергей. — Скажу больше, тот, кто решил поступить со мной таким образом, сильно пожалеет. Но у меня есть преимущество перед любым из жителей Домбаса. В письме ни слова не сказано о господине Дворжаке, и у меня нет никаких сомнений в том, что он позаботится о моей семье.
— И что вы предлагаете? — спросил инженер.
— Люди сами должны решить, что для них лучше. Если захотят драться, я буду с ними. Если нет, я не стану их упрекать.
— Вы столько сил и средств положили на то, чтобы научить их драться, чтобы они сидели сложа руки, когда решается их судьба? И потом, сдается мне, они уже дрались против арачей, и тогда вы не предоставили им выбора.
— Не надо путать, господин Заглавов, арачей и Валенсию. Да-да, я не оговорился. Если вы все еще верите в то, что барон лишь частное лицо, которое решило погреть руки на добыче угля, то вы ошибаетесь. Эта операция проводится с ведома правительства, и мало того, эти наемники еще вчера состояли на королевской службе. Даже если мы намылим им холку, каждый должен понимать, что попытка захвата может повториться, а в случае войны с Рустинией Валенсия однозначно направит сюда самый настоящий армейский корпус.
— Если вы это знали изначально, то почему мы вот уже третьи сутки готовимся к отражению нападения? Что изменилось? — не сдавался Заглавов.
— Вот это письмо, оно все меняет. Здесь недвусмысленно говорится о том, что никто не собирается нападать просто так. Если жители Домбаса готовы принять выдвигаемые условия, то можно будет приступать к переговорам и обсудить условия. Завтра на восемь утра назначаю общий сход граждан города. Там все и решим. У меня все.
Сергей поднялся и быстро вышел из кабинета, где за большим столом собралось все руководство города и копей. Господин Дворжак поспешил за ним. Так и не поймешь, то ли поддержать хочет, то ли поговорить с глазу на глаз. Участники совета проводили их угрюмыми взглядами. Не дело лидеру вести себя подобным образом. Не тот момент, чтобы поддаваться эмоциям.
Люди решат. Они решат! Сейчас же бабы поднимут вой, станут со слезами хватать мужиков. Особо упрямых начнут попрекать детьми малыми и неразумными — мол, осиротишь. Ну и кто такое выдержит? А там сообразят, что обстрел может обрушиться на сам город… Да тут такое начнется, что только держись.
И в этой ситуации, когда нужна крепкая воля и рука, Варакин все отдает на откуп людям. Да нельзя так! Достаточно вспомнить, что больше половины переселенцев оказались здесь не по собственной воле, а поддавшись уговорам и угрозам бандитов, за немалую плату загонявших их сюда. А теперь они станут все решать сами? Одно клятое письмо, и Варакин словно враз поглупел.
— Я, пожалуй, тоже пойду, — поднялся со стула Заглавов. — К утру закончим сборку мин и завалим проход в Ронку.
— Погодите, господин инженер, — остановил его Высек. — Слушайте все сюда. Мне вот этот выверт, что показал господин Варакин, ни одним боком не близок. Народ, конечно, будет надеяться, а бабы скорее всего и вовсе обрадуются, что без крови можно обойтись. Да только ничего задаром в этой жизни не бывает. Время еще есть. Собирайте своих людей, рассказывайте, объясняйте. На пупе извернитесь, но каждый должен понять, что, если уйдет Варакин, тут осядут валийцы. Ничего из того, что у нас сегодня есть, не останется, будет даже хуже, чем в Рустинии. И кровью мы еще умоемся, и бежать отсюда придется в поисках теплого места. А оно у нас уже есть. Тут всего-то делов, прогнать пару тысяч валийцев. Да плюнуть и растереть. Раскатаем под орех.
— Так ведь там все служивые, помнишь ли? — усомнился доктор Матоуш.
— Так и мы не лыком шиты. Голову прозакладываю, таких стрелков, как у нас, там и в помине нет. Но главное не это. Главное то, что нам есть за что драться. Не за плату, а за будущее наших детей. Вот это и говорите людям. И чтобы никаких сомнений. Слышите, господин доктор, вам сказываю. Не верите, лучше молчите и вообще людям на глаза не показывайтесь.
Они молчали всю дорогу, и только возле ограды дома Варакиных Алексей все же решил заговорить. Он дал Сергею достаточно времени осмыслить новость. Вот же! Кто ему мешал ознакомиться с письмом раньше и обговорить все сначала с другом, а уж потом вываливать на совет?
— Сереж, ты совершаешь ошибку.
— Я так не думаю.
— А я в этом уверен. Что могут решить люди? Ты ведь прекрасно знаешь, какое решение они примут, причем не умом, не сердцем, а под гнетом страха и по собственной недальновидности. Всем страшно, и нам с тобой тоже. Но должен найтись тот, кто перешагнет через свой страх и своим примером вселит в людей уверенность. Людям нужен лидер. Ты же… Уж прости, но ты просто умываешь руки.
— Леша, это не шутки. Против нас выступила государственная машина. Громада, которая сотрет нас в порошок. И люди должны это понимать. Так что не старайся. Завтра я сделаю так, как считаю нужным.
— Ладно. Поступай как знаешь. Что слышно от Высокой Горы?
— Ничего не слышно. Все произошло слишком быстро. Он в любом случае не успеет к веселью.
— Значит, помощи ждать неоткуда, — вздохнул Алексей.
— Леш, как брата прошу, уезжай. Забирай наших, и завтра же уезжайте.
— Ты не веришь в свой хваленый полк?
— Я в них верю. Вопрос в том, поверят ли в себя они сами.
— Не истери. Если все пройдет нормально, то вы намылите им холку, и плевать, какие у них там пушки. А если народ решит договариваться, тогда уйдем по реке, в сопровождении наемников, да еще прихватим с собой того же Заглавова и людей, задействованных в его разработках. А главное, заберем оборудование по производству гранат, запалов, минометов, сами минометы и боеприпасы. Нужно будет не забыть документацию. И… э-эх, бросим все остальное. В общем, наворотил ты, Сережа, дай бог разгрести, а времени с гулькин нос.
Хор появился на рассвете и не разочаровал наемников. Едва прознав о случившемся, он только обложил всех от всей своей широкой души за то, что они посмели в нем усомниться. После пространного экскурса в дали, куда лучше бы не забираться, старый речной волк прилюдно потребовал обещания от Рваного Уха сойтись с ним в кругу, когда они покончат с валийцами. Тот дал согласие незамедлительно и получил позволение грузиться на пароход.
