Александр Золотько - Игры над бездной
– Нормально, – ответила Инга, и Дальскому почудилась усмешка в ее голосе. Издевка. Дальский покосился на Максимку, тот быстро отвернулся к окну.
Толпа на Проплешине не разошлась, но вела себя более-менее спокойно. Техники Фрейдина развернули экран, установили проектор, и каждые десять минут Дальский с этого экрана, как, собственно, со всех экранов в городе, рассказывал о том, что кризис, охвативший город в последние сутки, подошел к концу, задержаны лица – для получения информации о подготовке к осуществлению террористических актов и о попытке насильственного захвата власти в Харькове. Среди них как жители самого города, так и исполняющий обязанности консула Российской Федерации, который подозревается в убийстве и вымогательстве денег.
Подробности – через два часа. Через час пятьдесят. Через час сорок. Через полтора часа. После каждого повтора на экранах появлялись цифры, наглядно демонстрирующие, как долго еще ждать Харькову важной информации.
Люди ждали.
И ливень очень кстати стих, превратившись в мелкую теплую морось, водяную пыль, висящую в воздухе. Люди ждали без криков и шума, только байкеры завели музыку и устроили танцы, а раклы время от времени выкрикивали свое обычное «Мы Гераклы!» стараясь перекричать раклов из других районов. Даже потасовки не вспыхивали. Людям пообещали назвать виновников, это стоило того, чтобы потерпеть голод.
– Все нормально, – повторила Инга. – Гости начинают съезжаться. Я приказала «дрели» и прочую экзотику оставить на въезде. Только пистолеты.
– Не возражали?
– Только Савватеев, но и он быстро заткнулся. Я пообещала показать Лешего, как только все соберутся. Намекнула даже, что разрешу его потрогать. У всех такое злорадство на лицах…
– И кто еще не приехал?
– Да, в общем, уже все. Ректора нет, но его референт сообщил, что Николай Александрович занят. У них там пожар только-только погасили.
– Ты предложила помощь?
– Конечно. Но он отказался. Сказал, что Николай Александрович будет следить за судом через Сеть и свое мнение по поводу приговора так же сообщит.
– Ну и ладно. А остальные?
– Берг, Саракоглу и Филимонов проходят досмотр на пропускниках. Через десять минут можно будет начинать экскурсию.
У Инги, похоже, было отличное настроение. Как всегда, впрочем, перед опасной операцией. И ей нравилось это состояние, балансирование на самой грани. Игра со смертью ее, кажется, даже забавляла.
– Леший в подвале? – уточнил Дальский.
– Я же говорил – в третьем боксе, – напомнил Фрейдин. – Да я вас сам провожу.
– Хорошо, – сказал Дальский. – Я с Максимом Андреевичем спущусь. Встретимся уже возле бокса.
– Возле бокса, – пропел Дальский, выключив связь. – Возле бокса.
Хорошо.
День выдался жарким, но, похоже, есть шанс все закончить правильно. Проклятый Леший! Ему-то что была за выгода во всем происходящем? Он ничего реально не получал в результате.
Во всяком случае, Прохор Степанович не мог придумать для Лешего выгоды. Может, просто не видел ее. Или Леший все это заварил из чистого альтруизма… Вот было бы смешно!
Не расслабляться, приказал себе Дальский. Еще ничего не кончилось. Затишье ложное, члены Совета впервые за два года собираются вместе, смотреть друг на друга будут с подозрением, и не зря… Два года назад, сразу после Катастрофы, в Городской Совет вошли самые влиятельные и богатые люди Харькова. Владельцы пищевых фабрик, электростанции, водопроводных и канализационных сетей… И было их поначалу ровно тридцать человек. Плюс господин председатель Городского Совета. В первые же месяцы началась грызня: двое умерли от яда, трое взорвались, одного зарезала любовница. В течение года к праотцам отправились одиннадцать уважаемых и богатых людей Харькова. Потом то ли члены Совета стали осторожнее, то ли научились договариваться друг с другом без членовредительства, только больше никто не умирал. Но и видеться господа члены Городского Совета перестали, обходились переговорами через Сеть или по телефону.
И вот теперь, по поводу преодоления кризиса, они решили собраться под одной крышей.
– Как бы чего не случилось, – пробормотал Дальский. И поправил себя: – Кое-что обязательно случится, важно, чтобы не случилось чего-нибудь непредусмотренного.
Уже спускаясь в лифте, Дальский спросил у Максимки, вместятся ли посетители в бокс.
– Утрамбуем, – пообещал Максимка и поднял сжатые кулаки. – Лично займусь.
Перед боксом были только два охранника, которые, увидев Максимку, скромно отошли в сторону. Дальский уже хотел связаться с Ингой, как звякнул сигнал у большого лифта, двери разъехались, и господа члены Городского Совета вышли на площадку перед боксом. Без охраны. Телохранители остались наверху, чтобы заодно и перекусить, пока есть время.
Никто не стал здороваться с Дальским, с ним они за сегодня успели переговорить по нескольку раз, только Савватеев подошел к Прохору Степановичу, с чувством пожал руку и шепнул на ухо, что хоть он всегда высоко оценивал Дальского, но не ожидал такой оперативности.
– Я уж думал – задница, – шепотом добавил Савватеев, оглянулся на двери бокса и спросил: – Он там?
– Там, – позволил себе улыбку Дальский.
Он не любил Савватеева, знал, что этот «протеиновый король» давно метит на пост председателя. И не потому, что это приносило какие-то реальные дивиденды, вовсе нет. Савватеев любил быть самым главным. Синдром Цезаря, как однажды сказал Леший. Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме. У Савватеева были все шансы занять высший пост в городе, но, на его беду, сам Дальский страдал этим синдромом в еще более тяжкой форме.
Рано или поздно все равно придется выяснять, кому суждено быть Цезарем. Сенат пока поддерживал Дальского. Хотя, при случае, каждый наверняка был готов попотчевать Прохора Степановича и кинжалом.
– Леший находится здесь! – провозгласил Дальский.
– И какой он? – спросил Берг. – Внешность какая?
– В какой умер. Внешность сотрудника Службы Безопасности Шрайера, – громко ответил Фрейдин. – Настоящий Шрайер находится в соседнем боксе, на всякий случай, для особо недоверчивых, мы привезли его тело из моего офиса. Вот, можете взглянуть.
Дверь бокса номер два отъехала в сторону, из нее потянуло холодом.
– Не стесняйтесь. Проверка – не из-за недоверия, а для уверенности, – Фрейдин подошел к открытой двери, нашарил за ней выключатель – вспыхнула под потолком лампа. – Только быстрее, пожалуйста, я – негр, мне – холодно.
Первым к открытому боксу подошел Савватеев, заглянул. Голое тело лежало на пластиковом столе посреди бокса. На белую кожу и рубцы, оставшиеся после вскрытия, уже осел иней.
– Замерз, – прошептал Савватеев.
– Вторые сутки на морозе, – пояснил Фрейдин. – Кто-то хочет поковырять?
– А можно и другие двери открыть одновременно? – Савватеев оглянулся на шефа Службы Безопасности. – Не подозрительности ради, а уверенности для?
– Пожалуйста.
Открылась и дверь бокса номер три. Зажегся свет.
На пластиковом столе лежит тело, близнец того, что во втором боксе. Только еще в одежде и не замерзло. Инея нет. Это и понятно, совсем недавно привезли.
– Любуйтесь, сверяйте, вникайте. На стене – картинка, съемки скрытой камерой момента смерти. Все честно.
На стене зажегся экран.
Комната с серыми стенами без окон. Входит Шрайер, то есть Леший в личине Шрайера. Что-то говорит. Долго говорит. Подходит к седому старику…
– Это не цыганский барон, часом? – удивленно спросил Саракоглу. – Роман?
– Он. Мы с ним договорились – он нам Лешего, мы ему жизнь. Ему и его людям.
– Странно, а я думал, что он уже подох… Не пережил Катастрофы и пожара, – пробормотал Саракоглу. – Живучий… Чем он этого?..
– Лешего? – усмехнулся Максимка.
Он понял, что господа вовсе не стремятся называть Лешего по имени… по кличке, которую тот сам себе присвоил. Чтобы не накликать, наверное.
– Лешего барон попотчевал контактным ядом. Он даже испугаться, наверное, не успел. Не понял, что его переиграли…
– А почему не снотворное? Что-нибудь помощнее? – продемонстрировал свою независимость и критический склад ума Савватеев. – Чтобы поговорить…
– Вы бы хотели пообщаться с ним при свидетелях? – осведомился Дальский, отодвинув Максимку в сторону. – А с глазу на глаз я бы и сам не стал с ним разговаривать, и остальным не советовал бы.
– Это точно, – прогудел Паркасадзе, владелец водопровода. – Лучше уже так…
– Я смогу прислать оператора? – спросил Лоренцо Гальвани, владелец единственной информационной компании в городе.
– Да. С утра – пожалуйста, – разрешил Дальский. – Кто-то будет входить?
Члены Совета переглянулись. Савватеев откашлялся, покрутил головой, зачем-то поднял воротник пиджака и шагнул вовнутрь бокса. Протянул руку, прикоснулся к лицу Лешего. Оглянулся на остальных, осклабился и постучал костяшками пальцев у покойника над бровью.
