Владислав Жеребьёв - Я – обычный
– Сам не знаю, – развел я руками. – Беспокоюсь я за тебя, а почему, понять не могу.
– А так?
Вот отвлечешься на секунду и пожалуйста. Еще некоторое время назад я стоял в растерянности, стараясь хоть как-то обосновать свое замешательство по поводу невоздержанной на язык юной особы, и уже через мгновение я целую ее, нет, скорее она целует меня, встав на цыпочки и обвив руками шею.
– Так лучше? Так понятнее? – интересуется она лукаво.
Чувствую, что краснею, как первоклассник, впервые решивший проводить девочку до дома.
– Что же ты делаешь? – смеюсь. – Я же тебя чуть ли не на десять лет старше?
– Ну и что!? – Тут не вопрос, тут скорее приказ. Вот уже я и не начальник. – Пьер Кюри был старше Марии на восемь лет, однако вместе они были сногсшибательным тандемом и подвели науку к серьезному прорыву.
– Ага, – киваю я. Голова идет кругом от всех событий, что за какую-то секунду обрушились на мою несчастную голову. – Только умерли они потом от радиации. Одно только радует, Мария умерла существенно позже, чем ее муж.
– Да ты у меня еще и умный? – хихикает Женя.
Вот тебе и раз, я уже и ее. Да я и не возражаю, как ни парадоксально. Мне даже нравится.
– Ну-ка, – прищуриваюсь хитро и, обняв ее за талию, привлекаю к себе, – ты там что-то разъясняла, да я не понял.
– Повторим для закрепления, – с улыбкой соглашается Женя.
На бронежилетах настоял Горин, решительно, всем без исключения, запретив покидать расположение убежище без столь необходимого в нынешних реалиях, с его точки зрения, аксессуара. Тимур, впрочем, хотел еще выдать всем каски, но сколь ни старались подогнать ремешки, а на Евгении каска смотрелась, как на подростке мамина шляпа.
– Ладно, – с обреченностью приговоренного отмахнулся Тимур, глядя на все наши тщетные попытки подогнать каску по размеру. – Прите так. Стрельбы вроде не особо ожидается, так что я думаю, прокатит.
Из ворот выезжали колонной, впереди два «восьмидесятых», позади «Уралы», укомплектованные пулеметчиками, и наша группа на собственном раритете, весело пыхтящем мотором, на фоне своих более молодых и басовитых собратьев.
– Работаем по готовности, – начала вещать рация у меня на ремне голосом капитана. – Коробок-один и Коробок-два занимают заранее отведенные позиции, зачищая территорию в зоне огневого поражения. Далее по плану.
Должен еще раз оговориться: каждой из групп, входящих в состав мародерки, был присвоен свой оперативный позывной.
– Во-первых, это удобно, – разъяснял Горин. – Группа, сообщающая в эфир информацию, называя себя, сразу поясняет, кто с тобой говорит и какие задачи ей были нарезаны. Во-вторых, если эфир все-таки слушают, то у потенциального противника сложится впечатление, что работают профессионалы, а не наша контора, на тридцать процентов состоящая из гражданских. Это без обид.
– Понимаю, – согласно кивнул я. – Пустить пыль в глаза, милое дело.
– Ну так вот, – снова кивнул Тимур, – маскировка, – да и не рассчитать, сколько народу работает. Может, в группе пара человек, а может, два взвода.
Позывные были распределены следующим способом. Восемь бойцов, распределенные на два бэтээра, именовались не иначе как «Коробок один» и «Коробок два». Остальные же, распределившись по машинам, получили позывные «Стервятник» с первого по третий соответственно. Группа прикрытия, оставшаяся на базе и готовая в любой момент бросить к нам силы подкрепления, именовалась не иначе как «Гнездо».
– Я Гнездо, расчетное время прибытия двадцать минут. Начать перекличку.
– Коробок один, готовы. Головной.
– Коробок два, готовы.
– Стервятник один, готовы.
– Стервятник два, готовы.
Я вжал кнопку на черном прямоугольнике с толстой прорезиненной антенной.
– Стервятник три, готовы.
Ну вот, наша первая серьезная операция. Все, что было раньше, цветочки. Паническое бегство с полосканием портянок, а тут настоящая военная операция, с бронетехникой и взаправдашними позывными, как у взрослых. По данным разведки, проведенной в районе складов за несколько дней до акции, шатунов там была тьма тьмущая, что меня несколько смущало. Откуда взяться мертвякам в складской зоне, да еще в таком количестве? Вот спальные или деловые районы, я еще понимаю. Плотность населения там три тушки на квадратный метр, если не больше.
В принципе во всех мегаполисах, дающих работу области со всеми своими ближайшими пригородами, было такое понятие, как дневное население. С ночным населением все понятно, это все те, кто прописан и жил в своих маленьких уютных саркофагах под гордым названием личная жилплощадь. А вот дневное население увеличивало цифру в разы, приравнивая к нему бесконечный областной поток, врывающийся поутру в город с вокзалов и аэропортов, а также атакующий автобаны на частном автотранспорте. Были еще, конечно, и нелегальные мигранты, уверенно составляющие в общем количестве без малого треть населения, но учесть всех их было мало возможно, и потому зачастую на них махали рукой.
Ехали весело, с песнями и анекдотами, наверное, ввиду мандража, что испытывал каждый перед боем. Все наши столкновения с бешеными до этого момента были спонтанны, хотя мы и ожидали от своих вылазок чего-то подобного, а тут все черным по белому. Ни влево, ни вправо. Только бой. Периодическая автоматная стрельба впереди оповещала о том, что какой-то нерасторопный шатун не успел убраться с пути следования колонны. Порой вступал более крупный калибр, громко бухая и рикошетя эхом от стен давно уже брошенных домов с пустыми глазницами оконных проемов и разнося звук выстрелов на многие кварталы вперед.
– Как бы зеки не услышали, – волновался я, слушая, как раз за разом включаются автоматчики, но выбить из шатуна дух было уже сродни инстинкту. Видишь бешеного – стреляй.
Через пятнадцать минут колонна встала, по инерции пройдя еще с десяток метров. Спецы на броне принялись распихивать завал, мешающий движению колонны. Скрип гнущегося железа, хохот, матерок, как будто на пикник собрались, да им и не привыкать. По разговорам капитана, парни у него тертые, не в одной горячей точке землю топтали, так что смердящие гнилой плотью шатуны, норовящие отхватить от тебя кусок, для них обычная работа. Смерть, она в любом виде смерть, будь это бородатая рожа в тюрбане или перекошенная в предсмертном оскале харя.
– Стервятник один, для всех, расчетное время прибытия пять минут, – выплюнула рация в душное нутро крытого кузова, заставив подобраться и начать проверять оружие. – Работаем по старому плану.
– Готовы? – кивнул я своим.
– Как не готовы, – Марик любовно погладил отполированное цевье автомата. – Меткости мне вроде не хватает, так вот сейчас начнется практика.
– Не геройствовать, – начал я проводить последний инструктаж. – Вперед не лезть. Двигаемся группой, как планировали раньше. У каждого свой участок ответственности. В темные помещения только с фонарем, по закоулкам после зачистки. Любой ангар – потенциальная опасность, даже если заперт на все засовы. Там мог остаться сторож, рабочие или кто-то еще, и вполне могут поджидать у входа. Мол, здрасть, наконец-то доставка пиццы с человечиной.
– Не дураки, – кивнул Марк, заменяя стандартный магазин на спаренный с помощью куска изоленты. – Обсуждали стратегию, ее и будем придерживаться.
– Минутная готовность, – снова выплюнула рация, и мы покатили вдоль высокого, метра в три, бетонного забора, закрытого сверху егозой. Видать, много было тут добра, если старые хозяева так нетривиально подошли к безопасности складской зоны. О простой картошке так не беспокоятся.
Не знаю уж, как открывали ворота, но колонна не спеша, не сбавляя скорость и не убыстряя темп, принялась втягиваться на территорию и вставать задними бортами к выезду. Не услышав наконец молотящего двигателя грузовика, я первый выпрыгнул наружу, по-молодецки перескочив через борт, и, сдернув скобы, удерживающие дощатую преграду, кивнул.
– Выгружаемся.
Автоматы где-то впереди рявкнули, разбрасывая в пыль и песок под ногами бойцов уже отработавшие свое гильзы.
– Я Коробок один, вышли в заданную точку. Единиц противника порядка десятка, производим зачистку.
– Начали уже, – хмыкнул Марк, щелкнув затвором.
– И мы, помолясь.
– Коробок два, вышли в заданную точку.
Предварительно вся территория была разделена на сектора, львиная доля которых досталась броне. Возможностей у «восьмидесяток» было значительно больше. Кого не постреляют, того на колеса намотают. Помыть вот только эти колеса надо опосля, а то воняет шибко. Нашей группе был отдан, так сказать на откуп, квадрат шесть, два длинных железных ангара, метров по триста каждый, затесавшиеся в левом углу у входа, куда собственно мы и отправились.
