Уильям Дитц - Проклятый Легион
Большинство офицеров Легиона находились со своими частями в краевых мирах или на учениях, поэтому в офицерском клубе было сравнительно пусто. Как бы угадав желания своего начальника, присутствующие не проявляли лишнего любопытства и занимались своими делами. Из звуковой системы лилась негромкая музыка, бормотали голоса, звенели тарелки.
Генерал Сент—Джеймс посмотрел через стол, покрытый белоснежной скатертью, и решил, что он самый счастливый человек на свете. Мало того, что Сер–джи Чин—Чу заболел и рано ушел спать, его невестка предпочла остаться.
Вообще–то Сент—Джеймсу следовало пригласить своих советников пообедать с Наташей, но он умышленно не сделал этого.
И вот теперь наслаждался двухчасовым обеденным разговором. Генерал рассмешил ее раза два, не меньше — победы, планируемые так же тщательно, как любая битва, — и увидел, какая она на самом деле. Чудесное создание, полное жизни и от природы веселое.
В эти короткие мгновения Сент—Джеймс окончательно решил посвятить себя Наташе Чин—Чу, восстановить ее дух и завоевать ее любовь, ибо жизнь, несомненно, не предлагает большей награды, чем та, что сидит сейчас перед ним. Сент—Джеймс настолько погрузился в свои мысли, что капралу пришлось дважды откашляться, чтобы привлечь его внимание. — Да?
— Сообщение из центра связи, сэр. Дежурный офицер велел принести его сюда.
Сент—Джеймс взял чистый листок, отпустил курьера и прижал большой палец к печатке доступа. Появились слова. Он прочитал их, моргнул и прочитал снова.
— Ну, будь я проклят. Наташа поставила свой бокал.
— Что–то не так? — Она нахмурилась. Сент—Джеймс пожал плечами.
— Похоже, хадатанские агенты высадились на Альгерон.
— Это плохо.
— Да, но человек, долгое время считавшийся мертвым, вернулся к жизни.
— А это хорошо.
— Да, — ответил Сент—Джеймс, наливая ей вина. — Это очень хорошо.
19
Каждая битва имеет три составляющие: план, который вечно меняется при столкновении с врагом, реальность, которая никогда не бывает тем, чем кажется, и память, которая эволюционирует в соответствии с текущими нуждами. Стремящиеся к успеху офицеры не доверяют ни одной из них.
Великий маршал Ниму Вурла—Ка (в отставке)
Преподаватель Хадатанского Военного Университета 1952 стандартный год
С хадатанским флотом на орбите планеты Фрио II, Империя людей
В офицерской кают–компании сделали перестановку в соответствии с традициями и правилами, установленными тысячи лет назад. Следственная комиссия в составе великого маршала Пем—Да, военного командующего Дал—Ба и секторного маршала Исам—Ка, сидела за отдельным столом, спинами к стальной переборке. На груди у них висели переводчики, которые выглядели довольно жалко на фоне великолепных церемониальных портупей, украшенных драгоценными камнями.
Свидетели обвинения — начальник штаба военного командующего Нимана Позин—Ка, командир пики Модер—Та, командиры второго и четвертого копья и инопланетянин по фамилии Болдуин — сидели вдоль левой стены, а те, кто свидетельствовал в защиту Позин—Ка, в том числе командиры первого и пятого копья и люди Норвуд и Хоскинс, сидели вдоль правой.
«Очень странно, что в суде участвует столько инопланетян», — подумал великий маршал Пем—Да. Странно и немного тревожно. Хотя хадатанские правила специально этого и не запрещали, приглашение инопланетян казалось бестактным.
С другой стороны, чрезмерное использование показаний противника может ослабить доводы Позин—Ка и усилить доводы Модер—Та. Что Пем—Да приветствовал бы, так как предпочитал более агрессивную стратегию и хотел, чтобы Модер—Та выиграл. Дело в том, что Позин—Ка получил свою нынешнюю должность, несмотря на бурные возражения Пем—Да, — ошибка, которую теперь можно будет исправить.
«Да, — решил Пем—Да, — ситуация под контролем и неожиданностей не предвидится». Но если так, почему же он боится? Почему его особенно пугает то, что обвиняемый — Позин—Ка?
Но кто станет спорить с очевидной истиной? Чем большего ты достиг, тем больше можешь потерять и тем больше боишься. Это же естественно, как один, два, три.
И если так, то ему, конечно, есть что терять, и больше, чем военному командующему, хотя вероятность того, что это действительно случится, меньше.
Пем—Да наблюдал, как военный командующий Ниман Позин—Ка вошел, сел в центре комнаты и уставился вдаль.
Обвиняемому не случайно предназначалось единственное кресло, за которым не было переборки. Такое расположение являлось отчасти психологическим приемом, отчасти ритуалом и символизировало полную уязвимость Позин—Ка.
Пем—Да мог представить себе, что чувствует обвиняемый офицер. Холодно, страшно и немного болит живот, словно какой–то зверек грызет его изнутри.
Жаль, что придется уничтожить такого многообещающего офицера, принести его в жертву нуждам хадатанской расы, но война есть война. Дело в том, что его стратегия ошибочна и даже хуже, чем ошибочна. Продвигаясь так медленно и давая людям время подготовиться, военный командующий вымостил хадатанам дорогу к поражению. Свидетельство тому — гибель третьего копья. Вместо того чтобы обойти астероид и бросить свои войска к центру вражеской империи, Позин—Ка лишился одной пятой своей команды на третьестепенном объекте.
«Да, — решил Пем—Да, — пора назначать нового командующего. Возможно, Модер—Та, или кого–то другого из молодых самцов, которые рассчитывают на рекомендацию великого маршала и достойны продвижения».
— Прошу внимания.
Председатель суда — тучный военный командующий Дал—Ба — всем своим видом выражал недовольство, так как его вызвали на заседание из весьма заслуженного отпуска. Нельзя сказать, что он полностью в руках у Пем—Да, но он должен великому маршалу услугу–другую и прислушается к аргументам Модер—Та. Дал—Ба обвел взглядом кают–компанию.
— По уполномочию правящей триады, на основании параграфа 3458 военного устава и данных мне прав, я объявляю судебное заседание открытым. Командир пики Модер—Та зачитает обвинение.
За исключением Позин—Ка, который смотрел прямо перед собой, глаза всех присутствующих в кают–компании обратились на Модер—Та. Командир пики встал. Он знал, что на карту поставлена его карьера, и упивался риском. Победа означала для него благосклонность Пем—Да и возможность повышения по службе; провал же означал смерть.
Не фигурально, как впасть в немилость, а буквально, как получить пулю в лоб. Потому что если Позин—Ка выиграет этот процесс, он автоматически даст Модер—Та самые опасные задания, какие только найдутся. Таков хадатанский обычай, причем полезный обычай, гарантирующий определенную степень верности.
Однако всегда находятся такие, кто готов рискнуть всем, если появляется возможность сократить на несколько лет или даже десятилетий свое долгое продвижение наверх, и Модер—Та был из их числа.
Он откашлялся, посмотрел на распечатку, которую держал в правой руке, и заговорил:
— Ввиду того, что третье копье, входившее в состав флота, в настоящее время возглавляемого военным командующим Позин—Ка, было брошено в бой и впоследствии уничтожено, суд призывает вышеупомянутого офицера ответить на те вопросы, которые представляются уместными, и оправдать свои действия. Отказ отвечать на вопросы и сотрудничать с судом карается тюремным заключением или смертью. Всем понятно?
Никто не ответил, поэтому Модер—Та продолжил:
— Когда офицеры суда сочтут, что все относящиеся к делу факты собраны и проанализированы, они закроют заседание и вынесут решение. Это решение будет обязательным, окончательным и будет приведено в исполнение в течение одного цикла. Всем понятно?
Люди переглянулись, но промолчали. Модер—Та сел на место.
Дал—Ба одобрительно повел левой рукой.
— Хорошо. Давайте продолжим. Используя информацию, доставленную единственным выжившим членом третьего копья, данные, собранные робошпионами, и рапорты, представленные командиром копья Нибер—Ба до его гибели, разведывательный отдел сумел воссоздать ход событий. Но ввиду того, что эта модель основывается на очень скудной информации и большом количестве предположений, точность того, что мы сейчас увидим, спорна.
Пем—Да нахмурился, желая, чтобы Дал—Ба заткнулся к черту, и обменялся взглядами с Модер—Та.
— Все же, — бесстрастно продолжал Дал—Ба, — эта модель поможет установить место действия, ознакомит всех с основной схемой происшедшего и подготовит почву для свидетельских показаний.
«Это уже лучше, — критически подумал Пем—Да. — Лучше, но не идеально».
Лампы начали гаснуть.
Хоскинс посмотрел на сидящую рядом Норвуд. Та пожала плечами.
Наступила полная темнота. Прошли секунды. Появилась точечка света, увеличилась и стала миниатюрным солнцем. Этот шар медленно, но заметно начал двигаться по кругу под самым, как показалось Норвуд, потолком кают–компании. Правда, утверждать она бы этого не стала, так как свет, излучаемый солнцем, совершенно не освещал комнату. Факт, который озадачил Норвуд и сделал представление еще более впечатляющим.
