Василий Орехов - Зона поражения
В полном отчаянии я снова бросился на Стронглава, уже понимая, что игра окончена. Однако в ту же секунду что‑то мелькнуло слева, и одновременно со мной в кровососа всем телом ударил Стеценко: поняв, что мы с Галлахером и Камачо свой шанс упустили, он бросился вперед в последней отчаянной попытке опрокинуть мутанта. Стронглав снова пошатнулся, однако он наверняка выдержал бы и второй удар, если бы не случилось маленькое чудо. Переводчик Миша Пустельга, жалкий трус и вообще ничтожный человечек, сорвался со своего места одновременно с Андреем, метра за три до беснующегося мутанта упал на колени и, проехав на коленях по влажной листве и мусору, как заправский джигит, исполняющий национальный танец, вклинился между Стронглавом и ограждением крыши. Кровосос наткнулся на сжавшегося у него за спиной Пустельгу, Миша ударил его плечом под колени, и в результате нашего с Андреем толчка хватило, чтобы мутант, взмахнув широкими узловатыми ладонями и издав страшный вопль, опрокинулся через Пустельгу и исчез за краем крыши, напоследок полоснув переводчика по животу страшными когтями ноги. Несколько мгновений спустя снизу донесся смачный шлепок, и вой кровососа оборвался, превратившись в едва слышное поскуливание.
— Вниз! — заорал я. — Быстро вниз!
Донахью к этому моменту уже прочухался в достаточной степени, чтобы передвигаться самостоятельно. Я бросился к Мише, прикидывая на ходу, как транспортировать его по лестнице с выпущенными наружу кишками, однако тот уже сидел на корточках, с изумлением отстегивая нагрудную пластину защитного костюма, в которой оказались пробиты четыре такие глубокие борозды, что их было видно на просвет с обратной стороны. Дыхание из него Стронглав, конечно, вышиб капитально, и Пустельга до сих пор безуспешно пытался вдохнуть, однако на теле не было ни царапины.
Что ж, отлично. Я развернулся к Сэму. Крепкий деревенский парень Галлахер уже оказался на ногах и готов был немедленно кого‑нибудь тащить вниз на себе.
А вот Камачо пребывал в состоянии грогги. Чую я, что по окончании этой охоты господам туристам непременно придется обращаться за квалифицированной медицинской помощью.
Кое‑как мы скатились по лестнице — Камачо мешком висел на плечах Галлахера и Донахью. Приводить его в чувство было некогда, и охотники понимали это даже без пояснений: едва ли Стронглав погиб, упав с небольшой для него высоты. Для такой мощной и живучей боевой машины это была просто некоторая неприятность. Так что ничего еще не закончилось.
Забравшись на полуразобранную кран‑балкой стену лабиринта, я сумел взглянуть на лабиринт сверху. Некоторые места все равно оказались скрыты от взора, но общий план был ясен, и я сразу наметил маршрут, ведущий к выходу. Все же в этом Стронглав оказался честен: путь к дверям имелся. Думаю, ему крайне удобно было рассматривать свой лабиринт, свешиваясь с крыши и заглядывая в окошки под потолком. В лабиринте обнаружились и ловушки, которые я ожидал. В одном месте я отчетливо различил натянутый поперек прохода тросик, в другом — нависший над проходом массивный куб огромного сейфа: достаточно было уронить на него что‑нибудь из окошка, и сейф рухнул бы вниз. Самое смешное, что в одном из тупиков я даже обнаружил, как и предсказывал, тварь на цепи, только это оказался не зомби, а здоровенный чернобыльский пес.
Перебравшись через боковую стену, мы двинулись по лабиринту так же медленно, как и раньше. Срезав путь, мы его здорово сократили, однако меры предосторожности необходимо было соблюдать по‑прежнему. Зазевавшись, Миша Пустельга едва не наступил в плешь, и мне пришлось выдергивать его оттуда за локоть. Галлахер и Донахью наконец привели Камачо в чувство, но он все еще плохо ориентировался в пространстве и, натолкнувшись на одну из стен, обрушил еще несколько тяжелых железяк; никто не пострадал только чудом. Я отчаянно ругался, подгоняя своих туристов, потому что прекрасно знал, с какой скоростью протекает регенерация тканей у матерого кровососа.
Наконец мы добрались до противоположных ворот. Черт, это уже был успех. Я мог гордиться собой: без оружия провести через «Росток» большую группу новичков, да еще и никого не потерять при этом, — по‑моему, случай в истории Зоны уникальный. Теперь осталось только преодолеть двадцать метров по заводскому двору, и мы на свободе…
Если только нам никто не помешает, на всякий случай напомнил я себе. Вслух, конечно, ничего сказано не было, но нельзя, никак нельзя считать, что ты в безопасности, пока ты еще на маршруте.
Да уж, не стоило забывать, что закон подлости не дремлет, как говорит в таких случаях один страус. Я толкнул дверь в железных воротах, она дернулась, но не открылась.
Спокойно, спокойно, без паники, привычно начал уговаривать себя я, обшаривая взглядом дверь и чувствуя, как сердце медленно начинает проваливаться в желудок. С внутренней стороны на двери не было никаких запоров, а это значило, что она заперта снаружи на висячий замок. Нет, чушь; через нее не раз и не два выходили сталкеры, выжившие в ходе Испытания. Значит, кровосос подпер ее с улицы чем‑то тяжелым, каким‑нибудь бетонным блоком или катушкой с кабелем. На мгновение мне почудилось, что на дверь с той стороны навалился сам Стронглав, уже очнувшийся после падения, однако я не ощущал рядом присутствия мутагенных форм. Нет, эта тварь просто малость изменила условия игры накануне нашего появления в цеху или прямо сейчас, придя в себя после падения с крыши, намертво перекрыв вход.
Либо дверь была заперта с самого начала, Испытания на самом деле не пережил никто, а слухи о чудесных спасениях из цеха завода «Росток» распускали жаждавшие популярности бродяги и темные сталкеры, которым это было на руку.
Я ударил в дверь всем телом, она громко лязгнула, но не поддалась. Туристы молча наблюдали за моими усилиями. Мочить твою ягоду! До чего же паскудно умирать вот так, в двух шагах от спасения и свободы! Теперь, пока мы ищем другой выход, Стронглав наверняка успеет прийти в себя. Возвращаться нельзя, возвращаться — это смерть, и кроме того, с той стороны дежурят темные с автоматами. Паскудство! Я снова ударил в дверь плечом, остервенело, яростно, все еще не веря в поражение, такое обидное и такое явственное. И снова ударил. И снова. Паскудство! Паскудство, твою мать, паскудство, па…
После очередного удара дверь внезапно подалась, и я по инерции вывалился наружу. Она не была заперта или чем‑нибудь придавлена — просто ржавые волосы, просочившись в зазор между дверью и металлическим косяком, склеили их между собой, пронизали тесное пространство своими пушистыми волокнами. Одно из волокон упало мне на руку, и я зашипел от боли кислотного ожога.
Вскочив на ноги, я первым делом попытался определить местонахождение противника. И снова сердце у меня в груди екнуло. Бетонные плиты, которыми была выложена площадка напротив заводского корпуса, оказались щедро забрызганы черной кровью мутанта. Определенно, он рухнул именно сюда и разбился здорово… вот только теперь его здесь не было. И вообще не было нигде в окрестностях. Черные кровавые следы вели к забору и обрывались через пару метров. За то время, что мы копались в цеху, кровосос сумел регенерировать и спрятаться. Поэтому оставшееся расстояние по захламленному заводскому двору окажется для нас ничуть не легче, чем весь предыдущий маршрут по заводу «Росток». Огромная разъяренная тварь может выскочить из‑за любой кучи, вышагнуть с расставленными руками из‑за любого угла.
— Андрей, направление на болт, — едва слышно прошептал я, покручивая в пальцах маркер. Я ощущал, что монстр где‑то рядом. Более того, я не мог избавиться от ощущения, что он внимательно наблюдает за нами. — Медленно, медленно…
Стеценко проследил траекторию брошенного болта и осторожно двинулся следом. Я внимательно следил за ним. Неожиданно Андрей замер на месте, не дойдя до отмеченной маркером точки. Его правая рука медленно поползла вверх, словно он хотел привлечь мое внимание, и тоже застыла на полдороге.
Я быстро положил руку на плечо Пустельге, который должен был идти вторым номером, и пошел вперед сам, глядя в оба и чутко прислушиваясь к собственным ощущениям. Вот плешь — вмятые в сырую землю сплющенные окурки и ржавый магазин от «калаша». Далеко, метров пять. Не то. Едва уловимое покалывание в кончиках пальцев — мясорубка рядом, но тоже не критично. Не то. Во что же такое серьезное едва не вляпался Стеценко, что даже боится шевельнуться лишний раз?..
Ах, вон оно что!
Встав рядом со Стеценко, я встретился взглядом со Стронглавом. Искалеченный мутант заполз в пустотелый бетонный цилиндр, вросший в землю неподалеку от забора. Его морда вся была залита кровью, а грудную клетку прорвали сломанные от удара о бетон ребра. Между тем выглядел кровосос совсем не так плохо, как должно выглядеть живое существо, только что рухнувшее с крыши завода «Росток». Огромный шрам на голове, которого не было четверть часа назад, уже выглядел старым и давно зарубцевавшимся — регенерация в организме мутанта шла бешеная.
