Игорь Градов - «Хороший немец – мертвый немец». Чужая война

Если уж армейскому командованию приспичило взять эту проклятую высотку, пусть обеспечивают его соответствующей огневой поддержкой. И лучше всего – танковой. А если нет, то пусть гонят в лобовую атаку испытуемых, все равно им умирать. А хорошие солдаты уж как-нибудь потом атакуют, потихоньку да полегоньку…

С этими приятными мыслями Хопман и принялся за составление доклада, не забывая время от времени прикладываться к бутыли с самогоном – чтобы лучше думалось и писалось. Алкоголь очень способствовал активной мозговой деятельности, это он знал доподлинно. Проверено на себе, причем многократно…

А еще майор был очень доволен тем, что его лейтенант Петер Штауф снова стал таким, каким был до контузии – твердым и решительным. Как он напугал того паршивого биверунге! Тот чуть не обделался от страха. Любо-дорого посмотреть. Вот так и должен вести себя настоящий боевой немецкий офицер, гордость Рейха и любимец фюрера…

Глава 16

На следующее утро атака биверунге повторилась. Дисциплина и страх (в виде майора Биргера и гуптмана Шуверта, которые исполнили-таки свое обещание и появились с автоматами на поле боя) погнали бедных испытуемых вперед. Макс, сидя в траншее, в который раз наблюдал за ходом атаки.

Вначале все шло так, как и вчера: выползли танки, постреляли, пошла пехота. С холма по ней открыли артиллерийский и минометный огонь. Опять смерть, убитые и раненые немецкие солдаты на изрытой черными воронками русской земле. Фонтаны взрывов и тяжелое дрожание стенок траншеи… Обычное дело, уже привычное. Рутина, одним словом.

Но затем ситуация резко изменилась – с высотки неожиданно хлынули красноармейцы. Видимо, к советской дивизии ночью подошло подкрепление, и отцы-командиры решили использовать явное численное преимущество, чтобы осуществить контратаку и изменить ситуацию в свою пользу.

На испытуемых неслась целая масса советских бойцов – по примерным прикидкам Макса, не менее двух-трех рот. Они затопили все поле боя и схлестнулись с испытуемыми врукопашную. Майор Бигнер с верным Шувертом немедленно понеслись назад – под прикрытие своих пулеметов. По сути, бросив своих подчиненных на произвол судьбы. Или предоставив им возможность проявить храбрость и кровью искупить свою вину – смотря как на это посмотреть.

Однако в любом случае положение первой роты 550-го батальона стало критическим – биверунге не были готовы к столь мощной и внезапной контратаке. Их ротный командир обер-лейтенант Шлиппер пытался как-то организовать оборону, суетился и судорожно отдавал приказы, но куда там! На каждого испытуемого приходилось по крайней мере трое красноармейцев.

Немецкие солдаты стали беспорядочно отходить, пока отступление не превратилось в откровенное бегство. Хаоса в их ряды добавили и русские минометчики, которые густо посыпали бегущую пехоту минами. Да еще 76-миллиметровые «ратш-бумы» также вносили немалую лепту в общий разгром 550-го испытательного батальона…

– Куда, негодяи? Сражайтесь, грязные свиньи! – бешено кричал на бегущих майор Бигнер (из окопа, конечно).

Он стрелял из пистолета-пулемета поверх голов испытуемых, пытаясь заставить их повернуть назад и драться, но солдаты его не слушались. Дураков умирать нет… Низко пригнувшись, сложившись чуть ли не пополам, они старались как можно быстрее удрать из-под смертельного огня и достичь спасительных траншей, где можно было укрыться от пуль и мин. Где была хоть какая-то надежда на спасение…

Макс со своими людьми пока в бой не вступал – приказа атаковать не было. Он, помня вчерашний разговор с Хопманом, решил больше вперед не лезть. А то действительно можно под трибунал угодить. Инициатива, как известно, всегда и во всех армиях мира наказуема…

Майор Бигнер подскочил к нему:

– Лейтенант, прикажите своим людям стрелять по этим трусливым свиньям!

Макс оценил обстановку и понял, что, если сейчас не вмешается, то толпы бегущих хлынут в траншеи и сомнут его оборону, а потому приказал пулеметчикам:

– По отступающим трусам – огонь!

Длинно застрекотали пулеметы, затем к ним подключились и ротные минометы – началась обычная боевая рубка. Макс был уверен, что поступил правильно: во-первых, остановил бегущих биверунге (те все-таки залегли и стали кое-как отстреливаться), а во-вторых, ему надо было удержать позиции. Что ни говори, а у него (то есть у лейтенанта Штауфа, конечно) было свое начальство, и оно крайне огорчилось бы, если бы ему пришлось отойти. Оправдывайся потом, что тебя смяли бегущие трусы и грязные свиньи, подчиненные майору Бигнеру…

На какое-то время ситуация стала патовой: красноармейцы не могли идти вперед – из-за сильного встречного огня, ведущегося из немецких траншей, а испытуемые не могли отступить назад – по той же причине. Те и другие залегли. Интенсивная перестрелка продолжалась минут пятнадцать, правда, без особого преимущества для той или иной стороны, пока в дело не вступила основная ударная сила русских – танки.

Пять «тридцатьчетверок» показались одна за другой из-за высотки и стали разворачиваться веером. «Дело пахнет керосином, – мрачно подумал Макс, – нам против них точно не выстоять». К счастью, с немецкой стороны навстречу русским танкам выползли два панцера и две «штуги», по-видимому, последний броневой резерв дивизии.

«Тридцатьчетверки» с ходу стали обстреливать противника, пользуясь преимуществом в дальнобойности и точности своих орудий. Немецкие машины им отвечали, но старались маневрировать и под прямой выстрел не подставляться. Основной удар приняли на себя «артштурмы» – они активно противостояли русским танкам. Отвечали выстрелом на выстрел, дергались туда-сюда, уходя из-под фронтовой атаки… Одну «тридцатьчетверку» им даже удалось подбить – болванка угодила точно в башню, и она мгновенно загорелась. Из люка вырвался высокий огненно-красный столб пламени – взорвался боекомплект. Уцелевших, понятно, не было.

Но в следующую минуту другая русская машина, совершив смелый и быстрый маневр, зашла этой «штуге» во фланг и влепила ей в бок, где защита была довольно слабой, бронебойный снаряд. Самоходка мгновенно встала, как будто напоровшись на невидимую преграду, изнутри нее повалил густой жирный дым. Затем «штуга» буквально развалилась на части – сдетонировали снаряды. Низкая, приземистая рубка со снопом искр провалилась внутрь тяжелого корпуса. О выживших можно было не спрашивать.

Еще одна «тридцатьчетверка» пошла на таран и, чуть подпрыгнув, навалилась на вторую «штугу». Послышался жуткий срежет металла о металл, заглушивший на мгновение даже разрывы снарядов и треск пулеметов, а затем самоходка неуклюже подалась вперед и уткнулась в землю тупой мордой. Русский танк, дав медленный задний ход, тяжело сполз с нее. Из его открывшегося люка выскочили двое в черных комбинезонах и бросились к «штуге». Очень вовремя – экипаж как раз решил эвакуироваться. В рубке приоткрылся люк, показалась голова в черном кепи, осторожно осмотрелась. И тут же словила пулю – ее поразил выстрелом один из танкистов.