Ник Перумов - Гибель Богов - 2. Книга вторая. Удерживая небо

«…Откуда же вы берётесь? — вновь заставил размышлять себя бывший монах. Что за бездна порождает вас, вечно голодных тварей и рассылает по несчастным мирам? Мирам, которых множество, и где, быть может, и нет таких вот „запретных мест“, где вам только и можно резвиться? Что, если там вы — хозяева и властелины, выбирающие трепещущую дичь из стада, ожидающего расправы?»

Стада разумных и наделённых речью, но не имеющих такого оружия, как у него, Матфея…

Он не сразу осознал, что сладкие речи прекратились. Царила тишина, испуганно замер ветер, и в наступившем молчании отчётливо слышался лишь один звук: шорох бесчисленных муравьиных лапок.

Чёрные слепые муравьи ответили на приказ хозяина, раскусившего нехитрую уловку Матфея.

Он вскочил, вскинув обе руки с послушно воспламенившимися рунами, — а ведь ничего подобного «О Силах Додревних» не описывала! — но муравьиные полчища были уже совсем рядом.

Демон захохотал, совершенно иным голосом, низким, хриплым, абсолютно мужским. Он по-прежнему скрывался в тенях, прикидываясь пятном мрака, но Матфею казалось — фигура ночного гостя словно пылает голубым огнём. Слагавшие создание руны алкали и не желали прятаться.

…Как же ему повезло, что он почти перестал ощущать укусы чёрных муравьёв и сделался — тоже почти — нечувствительным к их яду.

С рук Матфея сорвались две клубящиеся огненные струи. Руки вспыхнули, он заорал от боли — настоящей, не то что эти жалкие укусы. Муравьи карабкались по его ногам, покрывая их сплошь, но бывший монах видел сейчас только лишь своего врага.

Засветившиеся руны на земле прянули в разные стороны, словно перепуганные птицы. Одна пламенная струя из руки пронеслась мимо них, ничего не задев; вторая, однако, угодила прямо в крутящийся символ, больше всего напоминавший щит, словно утыканный торчащими во все стороны многочисленными стрелами.

Направленные в бесконечность прямые — один из демонических знаков.

Голубая руна вспыхнула, закувыркалась и врезалась в землю. Взвились языки бледного пламени, огонь затанцевал, стремительно растекаясь по земле. Матфей и глазом моргнуть не успел, а они с пришлецом оказались в сплошном кольце, прямо посреди бушующего пожара.

— Ма-ма… — вырвалось у охотника за демонами.

Кажется, противник Матфея не ожидал этого тоже. Трудно сказать, «отвернулся» ли он (потому что не имел ни видимого лица, ни глаз), отвлёкся ли — но второй и последний выдох угасающих на ладонях бывшего монаха рун пришёлся прямо в сплетение, в средоточие демонических символов, обращая их в горящий прах.

Стена голубого пламени взметнулась выше древесных верхушек, а там, где только что обретался демон, вновь осталось лежать человеческое тело, на сей раз — женское.

Кожа её и впрямь блестела, словно серебряная. Пляшущие языки огня отражались в ней, точно в зеркале.

Нагой череп покрывала сложная татуировка, среди которой — не удивился Матфей — сплетались два тёмно-синих дракона, выдыхающих ярко-алый огонь.

У того юноши драконы ничего не выдыхали…

Вот и всё, подумал он, судорожно утирая пот, заливавший глаза. Огонь, а мне через него не перебраться. Вот и всё, Матфей Исидорти…

Стены пламени стремительно смыкались. Жар опалял лицо и руки, где ещё дымились, остывая, начертания заветных рун. Деваться некуда и некуда бежать. Впрочем, мучиться ему недолго.

Кажется, он заверещал, словно мелкая крыса, преследуемая котом.

И только потом, краем глаза, увидел поток чёрных муравьёв, деловито покидавших его ноги и утягивавшихся в какую-то малоприметную дыру под корнями старого вывороченного дерева.

«Впредь, предупрежу тебя, читатель, что оные муравьи есть слуги демонов, а ходы под муравьиными кучами идут куда глубже, чем может показаться на первый взгляд»…

Матфей прыгнул. Обеими ногами вперёд, прямо в черноту дыры. Она была небольшой — протиснулся бы разве что гибкий мальчишка — но ужас придал силы, земля провалилась и Матфей полетел в чёрную пустоту, успев подумать лишь одно:

«Спасён!»

Дышать. Пить и дышать, ах, просто дышать, ничего более. И нет этого жуткого жара, не дымит и не тлеет одежда, вот только руки… ой, ой, да, руки.

Тьма приняла Матфея ласково, даже слишком. Он обрушился вниз, дико заорав от ужаса, однако, не пролетев и полудюжины саженей, врезался в отвесный песчаный склон, покатившись по нему ещё глубже. Наверху бушевали сомкнувшиеся огненные волны, но добыча ускользнула от них.

— Ты убил меня, — негромко сказал женский голос, печально, но без гнева или даже злобы.

Матфей приподнял гудевшую после падения голову — в полудюжине шагов от него колыхался призрак.

Девушка, нагая, безволосый череп покрыт татуировкой — той самой, что украшала оставшийся сверху и пожранный пламенем труп. Драконы словно извиваются, скалят пасти и норовят выдохнуть бесплотное холодное пламя.

— Ты убил меня — за что, почему?

Матфей приподнялся, сжав саднящие от ожогов кулаки. Как это «почему»?! Потому что он хотел жить!

— Или я, или ты, — хрипло выдавил он. — Или человек, или демон. Ты ведь сожрала б меня, верно? Какой у меня выбор?

— Ты не знаешь, что я собиралась с тобою сделать, — укорил его призрак.

— Отлично знаю! То же, что двое твоих предшественников!

— Я не собиралась тебя поедать, — печально сообщило привидение. — Хотя мой род так сотворён Новыми Богами, что мы не имеем иного выхода. Как не имеют его, скажем, волки или лисы. Чтобы жить, мы должны убивать.

— А ваши жертвы должны, надо полагать, покорно принимать выпавшую им судьбу?!

— Наша судьба отныне одинакова, — ушёл от ответа призрак. — Я истаю в этом подземелье, ибо привидения тоже не бессмертны, а ты умрёшь здесь от голода и жажды. Чёрные муравьи здесь не водятся, они уходят обратно на поверхность.

В пустых и ненужных словесах крылась ловушка. Колыхавшийся призрак медленно, пядь за пядью, приближался к Матфею, наплывая осторожно, так, чтобы человек ничего не заподозрил.

— Что за Новые Боги? — сообразив, что происходит, Матфей отодвинулся. Призраку сейчас важно говорить, отвлекать его, так что пусть себе болтает, глядишь, и не всё окажется враньём…

— Как может достигший столь больших высот победитель не знать о них? — делано удивилось привидение. — Они есть истинные властелины всего множества миров, братья, хотя иные уверяют, что названые. Хедин имя одного и Ракот другого, и имена сии — не тайные, ибо не дают власти над ними. Давным-давно, во времена столь дальние, что помнит об этом один лишь мой род, Ракот, бывший тогда Властелином Тьмы, создал нас. Сотворил, дабы мы сражались под его знамёнами с тогдашними хозяевами всего сущего, с тогдашними богами. Он, Ракот, наделил нас силами и неукротимой жаждой битвы. Жить, не сражаясь, для нас невозможно. Но и цена оказалась высока. Ибо в пищу нам годятся лишь те, кто… такие, как ты, одним словом.