Практик (СИ) - Корнев Павел Николаевич
— Машину на задний двор общежития отгони!
Наверное, стоило бы дождаться подкрепления, но Маленский категорически отказывался отвечать на любые вопросы, пока о его задержании не уведомят армейское руководство, а на допрос с пристрастием мне никто санкцию не давал. Опять же — не время и не место. Точнее — просто нет времени.
Так что уселся рядом с Митей, захлопнул дверцу и скомандовал:
— Поехали!
Служебный автомобиль мы загнали непосредственно на задний двор комиссариата, а Барчуку ради пущей конспирации накинули на голову холщовый мешок, так внутрь и затащили. Спустили в подвал, усадили за стол в одной из камер, где проводились допросы, и не сочли за труд приковать к сему предмету меблировки сразу обе руки, предварительно стянув пиджак и прощупав воротник и швы сорочки.
Глянул на меня Федя, когда я сдёрнул с его головы мешок, откровенно недобро.
— Полегче! — потребовал он, позвякал цепочками наручников и спросил: — Это обязательно?
Находиться по эту сторону стола было… непривычно. Наверное, поэтому я и не удержался от недоброй ухмылки.
— А сам как думаешь? Ты ж у нас дезертир, перебежчик и диверсант!
На грубоватом лице Барчука заходили желваки.
— Я — агент главного разведуправления республиканских вооружённых сил! — с вызовом заявил он. — Вы обязаны уведомить о моём задержании…
Он замолчал на полуслове, когда за моей спиной распахнулась дверь.
— Кого именно мы должны уведомить? — уточнил Городец. — И каким образом это сделать, не рискуя тебя засветить?
Маленский откашлялся и сказал:
— Уведомьте разведслужбу СЭЗ, что у вас их агент Белый.
Георгий Иванович покачал головой.
— Не пойдёт! — заявил он и постучал двумя пальцами по запястью. — Время уходит, ценность твоей информации, как и твоя собственная, падает с каждой минутой. Ещё немного и протухнешь. В твоих собственных интересах назвать непосредственного куратора. Так или иначе для прояснения ситуации нам придётся общаться именно с ним.
Барчук явственно заколебался, обдумывая это требование, потом неуверенно произнёс:
— А вы…
Городец вынул книжицу удостоверения и раскрыл её, демонстрируя задержанному.
— Госбезопасность!
Маленский кивнул.
— Мой куратор — майор Хариус.
Я едва удержал в себе так и вертевшееся на языке матерное словцо, а вот Георгий Иванович никак своего удивления не выказал, разве что слишком поспешно уточнил:
— Она знает, что тебя забросили в столицу?
— Нет, — мотнул Барчук кудлатой головой. — Не было возможности выйти на связь. Всё время с кем-то находился.
— Сколько вас и где скрываетесь? — уточнил Городец.
Но тут уж Маленский отвечать не пожелал.
— Об этом буду говорить только с куратором! — отрезал он.
— Какое задание поручено вашей группе? — спросил Георгий Иванович.
Барчук вновь упрямо мотнул головой, и я с усмешкой заметил:
— Тут где-то иголки должны быть…
Городец оборвал меня взмахом руки и задал новый вопрос:
— Что ещё предпринимает ваша группа в настоящее время? — И он выставил перед собой указательный палец, надавил интонацией: — Предупреждаю сразу! Если из-за несвоевременного информирования управления госбезопасности интересам республики будет нанесён ущерб, ответственности ты не избежишь! А это — вплоть до расстрела!
Маленский сглотнул и быстро произнёс:
— Не было никаких других планов на сегодня! Все просто ждут нашего возвращения.
— До какого часа?
— До десяти вечера, потом перейдут на резервную явку. На какую — знал только Брюмер. Это он отравился при задержании.
— Главный у вас — фон Винек?
— Да.
Георгий Иванович кивнул и направился к двери.
— Пообщайся с ним пока, — приказал он мне, покидая допросную.
Я щёлкнул тумблером магнитофона и скучным голосом произнёс:
— Фамилия, имя, отчество, дата и место рождения…
— Петя, ты совсем дурак? — оскалился Барчук.
Пришлось выключить запись и отмотать проволоку обратно.
— Федя, не тупи! — обратился я к Маленскому столь же недобро. — Тебя задержали в ходе розыскных мероприятий при попытке совершения противоправного деяния! Всё! Фарш обратно не провернуть! Самое большее протоколы засекретить могут, если у твоего куратора найдутся достаточно убедительные аргументы!
— Найдутся! Не сомневайся даже! — оскалился в ответ Барчук.
После лошадиной дозы блокиратора производимые его внутренней энергетикой искажения едва ощущались, и настроиться на них никак не получалось, но разговор нам точно предстоял долгий, так что я форсировать события не стал и начал обкладывать собеседника по всем правилам.
— Ты напал на сотрудников ВОХР, когда никакой необходимости в этом уже не было! И только не надо говорить, что мы не представились! Мои люди были в форме!
Маленский презрительно фыркнул.
— Насмешил! Можно подумать, я вас чем-то серьёзным приложил! На тренировках в комендатуре и то сильнее другу друга били! Тут даже покушения на причинение телесных повреждений не пришить! — Дёрнув руками, он звякнул цепочками браслетов и выругался, а потом отрезал: — Баста! Под запись ни слова не скажу!
Я усмехнулся.
— В комендатуре сильнее били, да? Хочешь об этом поговорить? Смотри, сам прошлое помянул, за язык никто не тянул!
— Угомонись, Петя! — потребовал Барчук. — Я тебе в Ридзине на том складе жизнь спас! Мы при любом раскладе квиты!
— Ври больше! — рассмеялся я. — Ты ж сам меня под удар и подставил! Если б пистолета с собой не оказалось, меня б Шух под орех разделал. А так просто не успел, полиция слишком быстро прикатила. Вот ты и прикончил его раньше, чем он со мной разобрался. Тебе в первую очередь от него избавиться надо было, так?
Маленский промолчал.
— Антона втёмную разыграл или он по собственной инициативе с консульством связался? — уточнил я. — Не под протокол. Просто интересно.
И снова ответом стала тишина. Точнее — напряжённое сопение бывшего сокурсника.
— Ты и меня грохнул бы, если б только возможность представилась! — ухмыльнулся я. — Скажи — нет? Сколько раз пытался!
— Ты чего собираешь? — возмутился Барчук. — Власть в голову ударила⁈
— Власть тебе в голову ударила! — рявкнул я. — В учебном отделении! Ты ж, как старостой стал, так меня гнобить и начал!
Маленский презрительно фыркнул.
— Вот ты вспомнил!
— А почему нет? Одно к одному подбирается! Сразу меня невзлюбил!
— Чушь собачья! Ты не справлялся и тянул всех назад! Я как заместитель командира отделения обязан был принять меры, иначе бы меня просто сняли! Ничего личного!
— Сам-то в эту брехню веришь? — оскалился я. — Кто бы тебя снял? Дыба? Да ты всю дорогу у него в любимчиках был! Столько поблажек как тебе он никому больше не давал! На всё глаза закрывал! Во всём потакал!
Барчук вновь лязгнул наручниками и бешено сверкнул глазами.
— Потакал? — прошипел он. — Да это Дыба от тебя избавиться велел! Сказал, что такому размазне в комендатуре не место! Ты сам себя вспомни! Ну какая тебе была комендатура?
Нестерпимо захотелось пробить Феде в челюсть, но сдержался, ещё и дополнительно подлил масла в огонь.
— Да-да! — покивал я с презрительной ухмылкой. — Так всё и было! Он как тебя старостой назначил, так сразу и приказал от меня избавиться! Заливай больше!
— Не сразу, — признал Маленский и глянул как бы не сверху вниз, будто мы вдруг поменялись местами. — Сначала просто посоветовал людей вокруг себя собрать, а без козла отпущения в таких делах не обойтись. Ты сам на неприятности напросился, так и так пришлось бы на место ставить! Вот зачем Борю задирал, а? И кто бы вообще в своём отделении задохлика с ущербными способностями терпеть стал? Дыба на тебя посмотрел-посмотрел, да и велел избавиться, чтоб остальных не расхолаживал!
— Ещё и не сра-а-азу? — протянул я. — А ничего, что я форму набирал и тому же Нигилисту уже на вторую неделю ничем не уступал? Не возникло у тебя таких вопросов?