Повелитель теней. Том 7 - А. Никл

— Розыгрыша, — утвердительно произнёс Крабогном, проигнорировав горячую речь Риты. — Смешно.

— Ты меня простишь? — Рита была твёрдо намерена вымолить прощение.

— Прощаю, — согласился Крабогном и направился к деревне. Рита бросилась за ним, но он остановился и строго сказал: — Ты нельзя выходить за купола. Ты сидеть здесь.

— Ты меня бросаешь? — Рита прижала ладошки к распахнутому рту. Из её глаз ручьём полились слёзы. — Мы же друзья!

— Бросать? — переспросил Крабогном. — Нет, я тебя прощать. Но ты сидеть здесь!

Не слушая причитания Риты и не говоря ни слова, он вышел за пределы купола и посеменил к деревне. Рита растерянно смотрела ему вслед, не понимая, что делать. Додола же продолжала посмеиваться — покружившись, она упала на спину, прямо на мокрый берег, куда вода вынесла водоросли, и громко рассмеялась. Брызги плеснули ей в лицо, но она даже не зажмурилась.

— Спасибо, девочка, — поблагодарила Додола.

— За что? — Рита не выдержала и заплакала в голос.

— За то, что скрасила мои серые будни. Так ведь люди говорят, да? — Додола блаженно прикрыла глаза. — Мальчишка пленил меня. Заставил принести ему клятву, потому что я опасна для людей. Мне пришлось это сделать. Мои способности будут восстанавливаться очень долго. То, что я показала тебе, — это капля в море. Раньше моим главным развлечением было убивать людей и принимать их облик, жить их жалкими жизнями. Только так я могла заполнить пустоту внутри. Но мальчишка отнял у меня это! Либо копайся в огороде вместе с пенсионерами, либо вали отсюда! Так он сказал! А куда я пойду? У меня ничего нет, и я сейчас фактически обычный человек. И убить никого не могу…

— Ты убивала людей? — спросила Рита и от шока даже перестала плакать.

— Да. Но сейчас не могу, — пожаловалась Додола. — И теперь я знаю, чем займусь вместо убийств! Розыгрышами!

— Ты убивала людей, и тебе понравился мой розыгрыш, — сказала Рита и поникла. — Крабогном никогда меня не простит.

— С чего бы? Он же твой лучший друг?

— Ты убива…

— Да я слышала! — перебила Додола. — И что с этого?

— Значит, мой розыгрыш плохой. Ужасный. Отвратительный. Он понравился жестокому убийце! — закричала Рита и возмущённо спросила: — Почему ты не сказала, что ты — убийца⁈

— Чтобы ты позволила проверить заклинание, — Додола приподняла голову и покосилась на неё. — Я и так случайно сболтнула, что заклинание очень страшное. Повезло, что ты не испугалась, — она опустила голову и снова расслабилась. — Вы, люди, такой странный народ. Как с вами говорить? Леший его знает. Я постоянно путаюсь. Я никогда с вами не разговаривала — только убивала. Безжалостный мальчишка… Заставляет разговаривать с вами, жить бок-о-бок. Ску-у-у-у-у-у-у-у-учно. А вот розыгрыши — весело.

— Так поступать нельзя, — категорично заявила Рита.

— Но ты поступила.

— Получается, что я плохой человек, — повесив голову, Рита потопала в особняк.

* * *

Академия Романовых, покои Виктора Викторовича.

На столе стояли две кружки с горячим какао и подтаявшими зефирками. Виктор Викторович удивлённо поднял брови. Что-то новенькое. Обычно его невидимый друг приносил всего лишь одну чашку. Они мирно беседовали, обсуждая дневные новости и разную чепуху, пока Виктор Викторович пил какао. А потом невидимка исчезал. Видимо, он следил за ним, потому что всегда появлялся, когда у Виктора Викторовича был плохой день. Но сегодня всё было отлично. Студенты не шалопайничали, все пары прошли спокойно. А вечером он отвёз Ариадну на УЗИ, и врач подтвердил, что ребёнок развивается согласно срокам. Виктор Викторович сильно волновался — опыта отцовства у него не было, поэтому иногда он сам себе напоминал курицу наседку. Даже сестра не опозорила, хотя он морально к этому готовился. Напротив, она прославилась на всю страну как непревзойдённый оракул. И Ломоносов… Отчего-то Виктор Викторович был уверен, что способности у него проснулись значительно раньше. Так. Прочь лишние мысли! Он встряхнул волосами. Время отдыхать после плодотворного рабочего дня!

Взяв одну из кружек с какао, Виктор Викторович сделал глоток и сказал:

— Спасибо большое, но две кружки я не осилю.

— Я осилить, — буркнул невидимка, и вторая кружка взмыла в воздух и наклонилась, словно кто-то из неё отпил. — Какао утолить моя боль.

— Ты ранен? — уточнил Виктор Викторович, пытаясь припомнить, не вышел ли срок годности у лечебных зелий в аптечке. — Потребуются бинты? Кто-то на тебя напал?

— Друг, — признался невидимка. — Ранить сердце. Есть бинта для такое?

— На такое бинтов, к сожалению, нет, — признал Виктор Викторович. — Ты уверен, что этот человек — твой друг? Обычно друзья не причиняют боли. Во всяком случае, намеренно.

— Уверен, — проворчал невидимка. — Что делать?

— Мириться, — предложил Виктор Викторович. — Если ты хочешь сохранить этого человека в своей жизни. Ну, или можешь исчезнуть. Это называется «уйти по-английски».

Они немного помолчали, и невидимка спросил:

— В чём смысла жизни?

— Не знаю, — Виктор Викторович задумчиво заглянул в кружку и поболтал какао. — У каждого существа свой смысл в жизни. Сто процентов, найдётся человек, который от души посмеётся над смыслом жизни, который я назову. Наверное, и я тоже над чем-нибудь посмеюсь. Разумеется, я стараюсь не потешаться над людьми. Я против издевательств, но… Знаешь, непроизвольно. Вот, например, вчера одна моя студентка сказала, что мечтает завести сотню хомячков и готова для этого работать хоть круглые сутки. Для неё сейчас хомячки — это смысл жизни. А почему ты задумался над этим вопросом, если не секрет?

— Я любить шутка, — признался невидимка. — Я передумать. Не все шутка смешные.

— Эмоции — страшная вещь. С ними нужно быть осторожным. Даже приятные эмоции могут убить, что уж говорить о плохих, — Виктор Викторович тяжко вздохнул. — У моего друга была дочь, она родилась с пороком сердца. Он вкладывал в её лечение все свои силы и деньги, но, к несчастью, однажды случилось сильное ухудшение. Девочка попала в больницу, и врач предупредил моего друга, что ей противопоказаны