Апраксин двор (СИ) - Валерий Пылаев
— На Покровский, говоришь?
Я мысленно представил себе карту этой части города. Похоже, городового отправили аж за Екатерингофский канал, и пройти ему предстояло еще где-то с километр.
Хорошо, обратно так сразу не прибежишь — даже если захочешь.
— Туда, туда, барин. А ты бы не гулял на ночь глядя. Если нашего брата куда гонят — значит, точно беда какая-то. Или бомба, или поножовщина, как весной на Апраксином дворе. Или Упыри опять кого загрызли. — Городовой нахмурился и полез в карман кителя — видимо, за папиросами. — Ступай-ка домой лучше. Чует мое сердце — что-то нынче будет этакое.
Еще как будет. До назначенного мною срока осталось еще чуть ли не полчаса, но Геловани уже начал действовать: я встречал уже третьего служителя закона, и все они спешили в сторону Аларчина моста. Да и гражданских на улицах почти не было. Похоже, его сиятельство разумно решил подстраховаться и заодно пустил слух, что этой ночью из дома лучше не выходить.
Впрочем, тех, к кому я собирался наведаться в гости, подобные мелочи уж точно не волновали. Шум моторов и крики я услышал еще чуть ли не от Офицерской улицы в половине квартала отсюда: его благородие барон отмечал свой успех так же, как и воевал: ярко, громко и со всей широтой сибирской души.
Петропавловский не терял времени зря и раздобыл не только адрес и какой-никакой план особняка, но и чуть ли не список приглашенных на вечернее мероприятие. Неприкосновенных особ, на наше счастье, в нем почти не оказалось: высший свет столичной знати не слишком-то спешил заводить дружбу с Грозиным — да и те, кто все-таки явился, наверняка не стали засиживаться. К полуночи внутри останется только всякая шушера: проворовавшиеся чиновники, офицеры с сомнительной репутацией, торгаши — а то и вовсе выходцы из каторжан.
Его благородие был не слишком разборчив в знакомствах.
Зато денег имел в избытке. Я так и не смог точно вспомнить, кому в моем мире принадлежал роскошный двухэтажный особняк на улице… Нет, не Писарева, конечно же. Петропавловский использовал старое название: Шафировская. Похоже, Алексеевской улица даже к тысяча девятьсот девятому году так и не стала. То ли просто не сложилось, то ли великий князь Алексей Александрович решил выбрать для резиденции другое место.
И хорошо: не хватало еще атаковать Грозина из сада, принадлежащего императорской фамилии. Впрочем, сам сад как раз никуда не делся — и туда-то я и направился. На всякий случай свернул с улицы чуть заранее, прошел через дворы и спустя пару минут уже махнул за ограду.
— Пришел, наконец. — Гигантская фигура отделилась от ближайшего дерева и шагнула мне навстречу. — Я уж думал — случилось чего.
— Погоди, еще случится, — усмехнулся я. — Как там, наши все на месте?
— Да вон, сам смотри. — Дед Федор развернулся, указывая на притаившиеся около кустов тени. — Человек пятнадцать будет. И еще трое с той стороны на крыше сидят. Немного, зато свои в доску, люди проверенные. Из наших, сибиряков, и каждый от бога охотник — с пятидесяти шагов белке в глаз промаху не дадут, хоть в такую темень.
Насчет темени дед Федор, пожалуй, погорячился: июнь уже перевалил за середину, и знаменитые питерские белые ночи были в самом разгаре. Впрочем, сегодня небо затянуло тучами, и дома вокруг понемногу затягивал полумрак. Достаточно густой, чтобы спрятать в тени деревьев в саду дюжину вооруженных человек — но целиться он, пожалуй, не помешает.
В самый раз.
— А на той стороне у нас чего? — поинтересовался я. — Господа гулять изволят?
— Изволят. От визга бабского уже в ушах звенит. — Дед Федор насупился и пригладил обгоревшую бороду. — Иди лучше у Константина спроси — он тут чуть ли не с обеда выглядывает.
Я молча кивнул и направился дальше. Со стороны улицы садовую ограду поставили из толстого камня — самое то, чтобы прятаться от пуль. Правда, высоты она была небольшой: примерно по пояс — так что последние метры я одолевал на корточках.
— Вон чего там у них. — Скрючившийся у ограды Петропавловский обернулся и жестом поманил меня к себе. — Только послушайте, ваше превосходительство! Гульба, женщины и шампанское рекой — сплошной разврат! Аж зависть берет.
При желании мы могли бы говорить хоть в полный голос, и на той стороне улицы нас бы точно не услышали: гости Грозина явно развлекались на полную катушку, и мероприятие понемногу подбиралось к той части, когда ужин и карточные игры понемногу переходят в самую обычную попойку, которая рано или поздно закончится дракой и стрельбой в потолок… А может, и не в потолок.
Большую часть публики скрывала трехметровая каменная стена, отделявшая сад при особняке от улицы, но и прямо около здания, и, похоже, внутри движения тоже хватало: через дорогу до нас с Петропавловским доносились голоса, шум и звон стекла — наверное, кто-то разбил бутылку. Несколько машин загнали через ворота во двор, а остальным попросту не хватило места, и они буквально забили все вокруг. Я смог разглядеть примерно с дюжину штук самых разных моделей, от роскошных лимузинов до насквозь проржавевших тарантасов, совершенно по-хамски запаркованных прямо на тротуаре. Призвать горе-водителей к порядку было некому: городовых Геловани убрал со всей округи, а гражданские уж точно предпочитали обходить шумную компанию стороной.
Снаружи ворота сторожили четверо плечистых молодцов, но внутри людей было раз этак в десять больше — и это не считая чьих-нибудь спутниц или профурсеток, которых его благородие согнал в сад на потеху гостям. А уж публика там наверняка подобралась такая, что чуть ли не каждый носил в кармане револьвер — или чего посерьезнее. И даже если Грозин не хранил дома коллекцию винтовок или ружей, схватка с такой толпой уж точно не обещала быть легкой.
— Девок много. — Фурсов подобрался к ограде и устроился рядом. — Не зацепить бы кого.
— Ничего, как начнем шуметь — сразу все разбегутся. А мы этих глухарей ощипаем: зуб даю — к полуночи перепьются. — Я достал из кармана хронометр и взглянул на циферблат. — А там их хоть голыми руками бери.
— Попробуй еще возьми, — мрачно отозвался Петропавловский. — Там их человек пятьдесят, не меньше. И Владеющие найдутся. Как шарахнут чем-нибудь — костей не соберешь… И как с такими воевать прикажете, ваше превосходительство?
— Повоюем, внучата. Есть у меня одна штуковина…
Дед Федор уселся на траву и с кряхтением подтянул поближе деревянный ящик. Большой и явно тяжелый — я сразу сообразил, что внутри оружие. И не очередная пара трехлинеек или даже дорогущих винчестеровских дробовиков, а что-то потяжелее и поосновательнее. Но даже самые мои смелые ожидания оказались весьма и весьма далеко от увиденного.
— Ба-а-атюшки… — пробормотал Петропавловский, сдвигая в сторону крышку. — Это что — пулемет⁈
Его величество «Максим» собственной
