Нырок - Роман Романович
И — попала.
Я только развернуться и успел, как копье в живот ударил. Руками за древко схватился, защиту в месте попадания усилил. Сразу пленку она пробить не смогла, но копье провернул, и то проникло сквозь защиту. А там и кожу разрезало, мышцы, в живот вошло. Я держу, руки скользят, она давит и по скале меня тащит. Ещё и рычит что-то.
«Дай!» — выдал я ей в морду.
Увлеклась зараза. Пропустила наконец-то. А я сил не пожалел, вдарил как следует, ещё и в узкую точку, прямо ей в зубы. Ну, уже потом понял, что в зубы. Маскировка с неё слетела, девицу назад отбросило, головой о камень приложило. Когда она поднялась, пошатываясь, увидел, что лицо у неё теперь не товарное. Зубов нет, крошево там кровавое, которое она выкашлять попыталась.
Не знаю, что за психика у неё, но сдаётся мне, что во всех мирах женщины одинаковы. За испорченное лицо любому шкуру спустят. Такую проще убить, чем успокоить.
Всё ещё держась за древко, выдернул лезвие. А то с зазубринами на одной стороне — больно было, жуть. Мне даже показалось, что зубы выбитые — это как-то мало, чтобы поквитаться.
«Тал!» — покачнулся я, запуская новую волну очищения.
Чертовы дроу. Любители яда недоделанные.
Прыгнули мы друг на друга одновременно. Копьем я и не думал махаться. В сторону его отбросил. Слишком штука незнакомая. Дроу откуда-то кинжал выхватила и, оскалившись обновленной улыбкой, на меня бросилась. Да не просто так. Кинжал её засверкал чем-то недобрым.
Мы одновременно даем друг в друга кинули. Атаки срезонировали, и всплеск случился. Отчего обоим темп сбило. Мы не набросились друг на друга… Скорее доковыляли, шатаясь.
Я шар создал и в атаку пошёл. Она с кинжалом на меня. Знак кинула, и шар разметало. Но и её качнуло, врезались друг в друга — я оружие перехватил, в сторону уводя. Навалился на неё, и победила физика, в смысле, масса тела. Девушка хрупкая совсем оказалась, не такая уж и сильная, быстро проиграла, под меня рухнула.
А дальше совсем что-то нехорошее случилось. В меня разряд молнии ударил, отбросил в сторону. Я только и увидел, как второй дроу рядом оказался с девчонкой, схватил её и исчез. А я на камень упал, да там и прилег. Рядом Гроза и Люций появились. Неужто всё, бой закончился?
* * *
— Паршиво, — сказал Такен, смотря на Гатса.
Того пришлось силой тащить к себе. Подумав, Такен выбрал не кабинет, а комнату для отдыха. Где иногда проводил время. Один или с другими наставниками. Комната была небольшой, обставлена в восточном стиле. С мягкими подушками, кальяном и всякими особыми настойками в баре.
Гатс ничего на замечание не сказал. Он был как неповоротливая скала. Когда тащили — шёл. Но стоило перестать тащить, останавливался и сверлил недобрым взглядом. Такен его силой усадил на одну из мягких подушек. Когда парень порывался встать, посмотрел на него строго, и тот смирился.
— Сиди уж, — сказал Такен. — Подожди немного. Сейчас...
Некоторое время мужчина возился с кальяном. Попутно обдумывая, что делать с учеником. Ситуация разыгрывалась драматичная. Что было, откровенно говоря, напряжно.
Подгадили Вологодские, конечно. Ох подгадили.
Поставив угли разжигаться, Такен быстро забил чашу. Достал и настойки. Подумав, вышел из комнаты, нашёл ближайшего помощника и попросил метнуться на кухню, за закусками.
Такен почему-то был уверен, что в данном случае никакие угрозы и приказы не помогут. Так же, как и давление. Наоборот, это подтолкнёт ситуацию в такие темные дебри, что проще Гатса сразу убить. Поэтому, раз силовое решение не подходит, дикого зверя придётся приручать... лаской. Создавая с ним особую связь и выделяя. С целью разрушить ощущение изгоя, которое наверняка возникло у Гатса.
— Знаешь, — сказал Такен, когда все приготовления были сделаны. — Давай, сделай пару затяжек. Курил когда-нибудь?
— С братом. В тайне от родителей. Самокрутку пробовал. Гадость, — ответил Гатс, чеканя слова и сверля Такена взглядом.
— Ну, это не то, — усмехнулся мужчина. — Я тебе кое-что особенное забил. Расслабляющее. Не переживай, не наркотик. Травки из колодца, релаксирующие. Тебе не помешает расслабиться, так ведь?
— Зачем это всё? — Гатс и не подумал притронуться к протянутой трубке.
— Бери, — потребовал Такен. — Давай-давай. Или ты думаешь, я тут всех учеников привечаю? К тому же что тебе терять? Пара затяжек хуже не сделает.
Подумав, Гатс признал, что это действительно так.
Дым и правда был мягким. Совсем не драл горло.
— Так вот, знаешь... — заговорил Такен. — Прошлый мир мне нравился тем, что он был настолько изобилен, что куча дармоедов могла позволить себе неплохо жить.
Гатс вскинул бровь, молча спрашивая, что это за заход такой дальний?
— Ну, не только дармоедов, — поправился Такен. — Нынешний мир довольно суров. Либо ты делаешь что-то полезное, либо тебя ждёт голодная смерть. Слово полезное, конечно, можно трактовать по-разному. Всякие шайки, которые занимаются мелким криминалом, полезными уж точно не являются. Поэтому правильно сказать, ты либо полезен, либо способен отнять то, что делают другие, либо охраняешь это, чтобы не отняли другие. А остальные люди, вне этой примитивной системы, особо не способны пробиться. Если не считать редких творческих личностей, которые живут внутри городов и развлекают аристократов.
— Вы это к чему? — всё же спросил Гатс, у которого зашумело в голове от дыма.
Такен отвлекся, потому что принесли еду. Быстро забрав нехитрую закуску, он поставил её между ними, но наливать настойку пока не стал.
— Да, что-то издалека зашёл, — добродушно признал он оплошность. — В прошлом мире мне нравилось то, что всякие творцы, того или иного калибра, могли позволить себе заниматься творчеством. Особенно я уважаю писателей. Потому что их сумасшедшие разумы занимались тем, что конструировали бесчисленное количество ситуаций. Можешь себе это представить? Тысячи и тысячи людей создавали истории, стараясь удивить, увлечь...
— Я всё ещё не понимаю, к чему это, — начал заводиться Гатс. — Давайте уж прямо, Мастер, — это слово он сказал с вызовом. — Я паршивая овца в стае. Меня проще убить или отослать куда-нибудь. Тогда не будет никаких проблем.
— Что же ты так сразу... — Такен показал, что расстроился. — С чего ты взял, что я собираюсь отказываться хотя бы от одного своего ученика?
— Если не откажетесь,
