Каратель. Том 2: На службе Республики - Михаил Ежов

— Довольно странное заявление, — сказал он, закидывая ногу на ногу. — Чего ты добиваешься? Провоцируешь? Это такая проверка?

Женя отрицательно качнула головой.

— Хочу, чтобы ты понял.

— Что именно?

— Что нам всё известно. Пришло время сыграть в открытую.

— Я так понимаю, что это какой-то тест. Мне не ясен его смысл, могу только сказать, что я Джон Сеймор.

Женя откинулась на спинку кресла и глубоко затянулась сигаретой.

— Думаю, это тебя убедит, — она извлекла из сумочки телефон и быстро набрала номер. — Входи! — бросила она коротко.

Через мгновение дверь в комнату открылась, и порог переступила женщина в красном платье. Макс окинул её недоумённым взглядом, лицо показалось ему знакомым.

— Привет, Макс, — сказала женщина. — Узнаёшь?

Другой цвет волос и новая причёска — вот что сбило с толку Макса.Но, без сомнения, это была она — Мария-Анетта из «Чрезвычайного Отдела»!

* * *

— Узнаёшь? — повторила Мария-Анетта с холодной улыбкой, которой Макс предпочёл бы не видеть. — Как себя чувствуешь? — она подошла к креслу, в котором сидела Женя, и встала, опершись локтём на спинку. — Да, это действительно так: я не имею отношения к Чрезвычайному Отделу. Тебя обманули. Под Плезантом мы испытывали новое оружие. Рабочие завода очень вовремя решили взбунтоваться — нам не пришлось ничего организовывать самим.

— Что за оружие? — сдавленно спросил Макс, вспомнив человеческие силуэты в тумане песчаной бури.

— Трансакторы вроде того, что вам, Всадникам, предстоит запустить. Только поменьше, попроще и побезобиднее. Выжили двое: ты и парень с татуировкой осы, — заговорила Женя, время от времени затягиваясь сигаретой. — Мы отвезли вас в клинику на Фобосе. Ты был так поломан, что тебе пришлось дать новое тело. Вырастить родное мы, естественно, не успевали. Так ты получил отпечатки Джона Сеймора. Позже тебе соврали, что они появились у тебя в результате операции. На самом деле, тогда тебе подправили только лицо. Привести в чувство другого карателя нам так и не удалось — он был в глубокой коме. Поскольку ты выжил, мы поняли, что ты имеешь иммунитет к вырабатываемой трансакторами энергии, и решили использовать тебя на Антиземле. Однако нам требовалась уверенность, что ты согласишься, а для этого пришлось доставить тебя на Плутон. Эта штука, которую ты носишь, — Женя указала на устройство, висевшее на груди Макса, — просто муляж. Он ничего не записывает. Так что можешь его выбросить, — она улыбнулась одними губами. — Когда тебя отправили на Плутон, федералы каким-то образом вышли на нашу клинику и окружили её. Марие-Анетте и другим едва удалось спастись — их вовремя предупредили о прибытии на спутник военных транспортов. Федералы захватили твоего приятеля — того, который так и не вышел из комы, — а клинику взорвали. Об этом говорили по телевизору.

Макс вспомнил, что видел этот сюжет, но не связал с собой. Значит, всё было ложью, и он — всего лишь пешка в чужой большой игре, причём с самого начала. Это было больно, очень больно. Ему хотелось выхватить бластер и положить на месте обеих женщин, но он понимал, что не сделает этого, потому что ещё не все ставки сыграны, и он по-прежнему нужен Республике. Да и не привык он стрелять в безоружных. К тому же, всё-таки, женщины. Но они были очень близко к смерти. Буквально на волосок.

— В гостинице на Уране мы специально вызвали федералов, чтобы всё выглядело достоверно. К счастью, получилось, — Женя поднялась, одёрнула юбку, взяла сумочку подмышку. — Теперь ты сам видишь, что давно работаешь на нас. Так есть ли смысл метаться между двумя хозяевами? Будь верным слугой Республики, и мы забудем, что ты начинал карателем. Если же нет… — тон у Жени стал ледяным. — Неприятно этого говорить, но… ты знаешь, что у нас в плену твоя девушка, Джул Аткинсон. Да, нам и это известно, лейтенант Агранов. Так что не только твоя, но и её судьба в твоих руках. Подумай об этом, — она секунду помолчала, потом решительно направилась к двери.

Мария-Анетта последовала за ней, но на пороге обернулась.

— Ты не создан быть солдатом, Макс, — сказала она. — Я поняла это ещё тогда, на Фобосе. Ты должен быть с нами.

Обе женщины вышли, а Макс остался сидеть в кресле, глядя на закрывшуюся за ними дверь. Он думал о Джул и о том, как легко удалось республиканцам заставить его плясать под свою дудку. Это злило. Он поймал себя на том, что нервно постукивает пальцами по подлокотнику. Для человека с его уровнем подготовки — знак сильного бешенства и растерянности. Гремучая смесь. Больше всего из себя выводило, что он с самого начала ничего не контролировал.

Макс заставил себя проделать несколько успокаивающих упражнений. Надо было пораскинуть мозгами.

Теперь его собственные предпочтения не играли никакой роли, не нужно было размышлять, на чью сторону встать, и кто прав. Макс знал, что не пожертвует Джул ни ради интересов Федерации, ни ради всего человечества. Хотя бы просто потому, что не мог предать её. Он задумался о том, чувствует ли к Джул любовь, но не мог ответить на этот вопрос: всё, что происходило, требовало стольких сил, концентрации и нервов, что он не мог оценить собственные ощущения. Но одно Макс знал точно: пока Джул в плену у Республики, он будет делать всё, что мятежники потребуют от него.

Глава 51

Макс смотрел по телевизору записи передач новостей за последние недели, когда автошвейцар сообщил, что к нему снова посетители.

— Кто? — спросил парень, поставив голографическую панель на паузу. — У меня просто аншлаг какой-то в последнее время. Может, начать уже билеты продавать?

— Госпожа Нилова, сэр.

— Одна?

— Да, сэр.

— Впусти.

Дверь открылась, и вошла Женя, одетая в штаны-карго из серебристого материала и красный обтягивающий свитер. Волосы были подняты и собраны на затылке в узел, скреплённый сверкающей заколкой. Подмышкой она держала сафьяновый ридикюль с «алмазными» застёжками.

— Привет! — кивнула девушка, быстрым шагом подходя к Максу.