Мертвая пехота. Книга вторая. Изгои - Юрий Александрович Погуляй
— Что здесь произошло?! — опешил тот. — Что здесь про….
Ловсон поднялся на Дарах Отца, пригвоздил служителя к потолку, а затем стряхнул труп на пол. Вышел в коридор, палаш в руке пел радостно и тянул хозяина вперёд. Элай не хотел ему противиться.
Стратеги не сопротивлялись. Элай покорно шёл от каюты к каюте, не встречая никого из служителей Ксеноруса. Подходил к очередному убежищу обращённого офицера и заходил без стука. Никто не поднял оружия. Скованные чужой волей, они принимали свою смерть, и после того, как Ловсон выдирал мёртвые сердца и пожирал их — голосов становилось всё больше.
Он становился корпусом. Корпус становился им. Элай стал одним из голосов, кричащим от ужаса и при этом пребывающим в восхищении. Когда Ловсон оказался последним стратегом на корабле, приказ погнал его к выходу, и офицер подчинился. Сознание плавало в дымке произошедшего, потрясённое, отказывающееся верить в случившееся. Но при этом внутри Элай чувствовал себя так легко, так приятно. Сброшенные барьеры вели его к свету.
У главного лифта, ведущего вниз, в ангары с тяжёлой техникой, Элай встретил ещё одного жреца и снёс ему голову на проходе. Последний. На их корабле было лишь двое представителей Длани.
Встав в грузовом лифте, он опустил оружие. Свет мигнул, кабина двинулась вниз. Элай свободной рукой отер кровь с лица, посмотрел на грязные пальцы. Те даже не дрожали. Он по очереди засунул их в рот и тщательно облизал, не мигая глядя прямо перед собой.
Когда створки лифта разъехались в стороны, он ступил в брюхо ангара, где, напротив выхода, его ждал чёрный мех. Эйк-Один собственной персоной. Лепестки брони были раскрыты, и мальчишка пустым взглядом смотрел прямо на прибывшего стратега.
— Носитель считал неоспоримым преимущество стратега Ловсона, — безучастно продребезжали динамики в теле меха. — Носитель считал, что единоначалие приоритетно. Созданный конфликт со стратегом Тирраном утвердил в данном мнении. Анализ мотивации проведён. Позиция принята. Возможности оценены.
В жиже, где плавал мальчишка, снова проступила голова Дракона. Носитель… То, что осталось от погибшего Боевого Лорда — повлияло на чистый разум полководца. Вместе с опытом мертвеца тот перенял и его мировоззрение? Жрецы создали этого голема в надежде на мудрое управление и снова просчитались, как с Элаем? Работы, проводимые на «Гордости Халамеров» с детьми и женщинами дали не столь надёжные результаты, как ожидалось?
— Сомнения логичны. Обработка достаточная. Обнаружен конфликт целей, анализ подтвердил данные. Приоритет выявлен. Личная блокировка не может быть снята. Использован подходящий инструмент для оптимизации ресурса. Прямой обмен с Отцом. Получено одобрение.
Элай смотрел на меха молча. Отец… Воннерут Халамер знал, что тут произойдёт?
— Выкладка данных для использования. Отчет формируется. Выход к системе Прокхата ожидается завтра в шесть тридцать две. Подразделения десанта должны быть высажены в определённых точках. Задача встречный бой с представителями Улья Раздора. Создание положительного образа корпусов Отца.
Знания выжигались в памяти Элая. Карты, точки, данные. Коммуникатор пиликнул, получая дополнительную информацию в электронном виде.
— Руководство операцией передано. Отчёт отправлен.
Правая рука меха резко двинулась вперёд. Силовое лезвие вспыхнуло и, прежде чем Элай успел отреагировать, Эйк-Один разнёс своё брюхо одним ударом, отчленив голову мальчишки от тела. Жижа выплеснулась на пол. Лужа почти дотянулась до ног Элая, и стратег отступил на шаг. Головы ребенка и Дракона оказались рядом друг с другом. Мех застыл, и огни на его броне погасли.
Элай поднял взгляд, оглядев заставленный тяжёлой техникой ангар.
«Здравствуй, дитя» — один голос затмил собой другие. Ловсон сам опустился на колено, глядя прямо перед собой. Воннерут… Он впервые слышал Отца так близко и так понятно. Голос без ярости и боли был действительно отеческим. Без ярости, без боли.
Халамер говорил с ним, как с равным. Долго, спокойно. И когда он закончил — Элай поднялся на ноги с восхищённым видом. Обрёл ли он веру? Нет. Но Отец убедил его в правильности происходящего. Так нужно для всех. И прежде всего для Империи. Для оставшейся в прошлой жизни Санни.
Голоса звёзд замолчали, покорно ожидая его приказов. Ловсон несколько минут стоял недвижимо, а затем направился в командный пункт.
Когда он входил в лифт — мертвый мех с грохотом рухнул на пол ангара.
Глава двадцать седьмая
Хтон «Погонщик»
Одиночество прекрасно. Только в нём можно обрести восхищающую ясность бытия. Оценить секунды. Каждую. Насладиться ею всецело. И пусть Хтона окружали сотни тысяч живых существ — посреди этого моря плоти он был абсолютно один.
Совершенно. Было чуть совестно признаться, но расстояния рвали связи в голове, и от этого Хтон улыбался. Он не слышал других жрецов Длани. Не чувствовал Отца. Был собой. Полная свобода.
Свобода, которой скоро предстояло закончиться. Корабли Стального Клыка, ведомые обращёнными пилотами и набитые воинами раздорского Улья приближались к системе Прокхата. Семь грузовиков, без охраны, без какого-либо сопровождения. Семь дрейфующих беспомощных гигантов. Скрытность в ущерб скорости. Через системы порталов корабли бы вышли к точке высадки дней десять назад, но дальний переход — это дальний переход.
Из Глубины дети Воннерута летели почти год. Хорошее было время. Время надежд и желания отомстить. Они чувствовали её. Пламя горело в душе каждого обращённого. Здесь же оно угасло. Сначала ещё тлело, подогревало, а теперь лишь холод, пустота.
Хтон смотрел в сверкающее звёздами ничто, в котором скрывался Прокхат, уже видимый приборами, но ещё не определяющийся взглядом.
Надежда умирала долго, но он осознал её смерть только когда вновь оказался на Раздоре. Когда перестал чувствовать Длань. Перестал чувствовать Отца. И тогда Хтон понял, что двигало обращённых все эти годы. Вернее — кто двигал их. Кто объединял их. Кто давал павшим душам столько желанное тепло.
Чужое тепло. Навязанное, и стирающееся с расстояниями. Улей Раздора был другим. Улей хотел жить. Улей хотел есть, и Хтон вёл его вперёд. К цели, совпадающей с приказом Длани и Отца. Когда Длань выбирала жреца для покорения принцессы Раздора — последними кандидатами остались Хтон и Грэн. Их мощь, их таланты сошлись в последнем споре, и ярко горящий чувствами соперник уступил холодному собрату. Пламя его забурлило, столкнувшись с ледяными остовами и не поколебало их, отступило.
И те остовы едва не осыпались, когда Хтон ступил в пещеру принцессы. Когда прошёл мимо солдат матки, даже не пошевелившихся от его присутствия. Они считали, что он свой. Что он один из Улья. Но он был чужаком. И когда тьма пошевелилась, подавшись навстречу бывшему человеку — Хтон
