Марк Романов - Астарта. Корабль чокнутых трупов

«Сейчас!» – Ричард рывком разбил себя на основу и копию, которая, оставляя позади себя ледяной след, рванулась к многоножке. Контролировать сразу два тела было непросто, но многочасовые тренинги не прошли даром, и сцепившийся комок двух холодных тел – робота и копии Ричарда продержался достаточно долго, пока настоящий Рик не нащупал контрольный узел многоножки. Внутренним взором узел воспринимался как яркий жгучий огонек, маячащий где-то неподалеку, на границе реальности. Схватить его не получалось – комок пламени выскальзывал и обжигал, вызывая совершенно реальную головную боль. Его пришлось погасить. Огонь зашипел от обрушившегося на него воображаемого потока воды, и многоножка замерла. Чтобы распасться осколками льда, мгновенно растаявшего и впитавшегося в поверхность пола…

Дубль-Рик тоже замер, и истаял тончайшей взвесью тумана.

Тяжело дыша, капитан вытер лоб ладонью, и снова обратился к Секретарю.

– Теперь довольны?

Тот кивнул своим шлемом, и приподнял правую руку:

– Вполне. Усталость и боль вам не мешают, рефлексы чуть снижены, но чувствительность и визуализация в норме.

– Только зачем было перебрасывать меня в очередной виртуал? – капитан позволил себе кривую ухмылку. Ему зверски хотелось услышать хруст позвонков этого шлемоголового урода, но он старательно разделил эту мысль на множество потоков, теоретически сделав защищенной от подслушивания. – Все это можно было провернуть и там, возле древнего храма и трупа дракона, чтоб его черти драли…

– Я не могу входить в виртуалы, ни лично, ни аватаром, – секретарь наклонил голову, изучая Ричарда. – И вы тоже находитесь сейчас в реальности, капитан.

Глава 38

Человек

Служитель дороги, ответь на вопросы

Забудь свое имя.

Нет истин правдивее крови и пыли,

Нет горше судейства.

Судьба моя смотрит глазами слепыми,

И некуда деться.

Не правда ли? Это как будто забавно.

Меня пожалели дурак и собака.

Ну что, прокуратор? Воздастся по вере?

Не он тебе – ты ему душу доверил.

Две тысячи лет – это, в сущности, мало.

Но как же толпа моим жестам внимала!

Мол, славь игемона, – и гвозди в ладони.

Кого ж мы хороним?

С памятного момента нападения прошла неделя, показавшиеся капитану Ричарду нескончаемой чередой однообразных картинок, подгружаемых в мозг настойчивым искином.

Последний момент, когда Рик еще действительно мог поручиться, что отвечает за свою жизнь, действия и мысли, был момент сбора в разгромленном медотсеке.

Ослепший Гай принял своего брата, уложив на письменный стол, который притащил из соседней каюты Ульрих. Рана вампира и так не была серьезной, а учитывая его регенерацию, вообще затянулась на глазах. Елена ворчала что-то про тупых брюнеток, доставших ее до печенок боцманов, гребаную жизнь и сраную работу, но помогать не отказывалась.

По беглому подсчету из всей команды корабля самым целым и здоровым оказался капитан Ричмонд, он же Морган, он же Львиная Задница. Каким именно образом удачливому засранцу удалось не попасть ни под один заряд и оставить шкуру целой, не знал даже он сам, но реальность была неумолима – капитан выглядел живее всех живых.

На Анну он смотрел как-то странно, надолго задерживая взгляд, будто собирался что-то сказать, но в последний момент передумывал и оставлял слова при себе.

А вот старпом смотрела только на Кацмана, которого вручную собирал слепой доктор, глазами которого и стала Анна. Ее руку зафиксировал капитан, следуя инструкциям ручного сканера, завалившегося в угол помещения и тем самым избежавшего ущерба для корпуса. И теперь старпом ходила за Травкиным, исполняя роль помощника Дока, а не Ричарда. Она сканировала раны, читала результаты, доставала инъекторы, меняла ампулы с лекарствами, накладывала повязки и принимала участие в восстановлении боцманского тела.

– Дай спирт, Аннушка, – попросил ее Гай, когда Джека разместили на столе. Привычка называть старпома таким образом. Похоже, осталась у Дока навсегда. Анна поднесла флакон со спиртом Гаю, сказав:

– Начать обработку поверхностей и тканей?

– Нет, – улыбнулся Гай, – сунь Кацману под нос открытый флакон.

Аннабель не стала думать, просто исполнила приказ.

Бессознательный боцман шевельнулся, и его пальцы на правой руки слегка сжались в хватательном жесте.

– Шевелится? – осведомился Гай.

– Да, – подтвердила старпом.

– Значит, он не в коме, раз на спирт реагирует, – удовлетворенно крякнул Травкин. – Теперь, Аннушка, ты немного поработаешь хирургом. Судя по всему, у Джека повреждения печени, ожоги второй и третьей степени тяжести, потеря крови и злоебучий героизм, но последнее не лечится, значит, займемся первыми пунктами.

В этот раз, как показалось Ричарду, скромно взирающему на сцену полевой хирургии, Гай превзошел себя. Мало того, что он определял состояние брата буквально по первым строкам ручного сканера, так еще и умудрялся руководить действиями старпома вслепую.

Сама Аннабель, как отметил про себя Рик, тоже показала себя с новой стороны. На вопрос капитана, почему Гай позвал ее в помощники, если у старпома действовала только одна рука, Док отмахнулся тем, что Анна на корабле пока единственный андроид. Ухмылка на лице Травкина при этих словах была такой ехидной, что Ричард подумал было, будто его доктор переборщил с обезболивающими для себя и пребывал в состоянии полной Нирваны.

Действия Уискер капитан Морган квалифицировал, как работу заправского хирурга или маньяка. Точные разрезы, безукоризненная четкость и ужасно спокойное выражение лица наводили капитана на нехорошие мысли, что его старпом не в первый раз режет живую плоть в неподходящих для этого условиях.

Но делать было нечего, ни один из автохирургов не сохранился в рабочем состоянии.

А вот после завершения полевой операции по сборке боцмана в домашних условиях появились они. Кардиналы мягко и ненавязчиво взошли на борт и столь же мягко высказали свое мнение о том, что Астарта вряд ли сейчас способна двигаться куда-либо.

– Полный пиздец, – высказался мирный Ульрих, вызвав удивление на лицах окружающих друзей. – Ну, Джек бы так сказал, – смутившись, пояснил он. – Как он, кстати?

– Возможно, будет жить счастливо, но вряд ли долго, – сказал Травкин, не выпуская из рук плазменный пистолет. Гостям на корабле он был рад меньше всех, включая капитана и своего брата.

– Ну, а вы-то откуда? – устало осведомился Рик, завидев старых знакомых. – Создается такое впечатление, вы, ребята, только не обижайтесь, что мы тут падаль, а вы шакалы, прибежавшие рвать куски уцелевших после боя.

– Мы не обиделись, – раздался знакомый мягкий голос Кардинала в алой мантии. – Но вам нужна помощь, и выбора у вас нет.

Ричард вяло подумал, что выбор есть всегда, но вряд ли он всегда нравится.

После этого разговора капитан видел свою команду редко и не всегда в свободном доступе. Симуляторы, реконструкции, книги и наставления полетели на его голову, как новогоднее конфетти из моченых репок на Суздале. Джека поставили на ноги за пару дней, а вот с Гаем пришлось повозиться. Глаз он полностью не лишился, но повреждения были серьезными даже для продвинутых Кардиналов. Ожог сетчатки, механические повреждения роговицы и склеры глаза, полная потеря зрения на оба органа и вплавившийся микроосколок в правом зрачке, который разорвался на операционном столе Кардиналов.

Донорские ткани и клетки вырастить не успевали. Тогда капитан и указал на ворочающегося и слабо матерящегося Кацмана, раскрыв тайну родства доктора и боцмана. Они особо и не скрывали своего происхождения, но и просто так афишировать не стремились. Наибольшее удивление ситуация вызвала у фон Цепеша.

– Эти двое – братья?

Ричарду показалось, что вампир заикается, произнося слова с придыханием.

– Да, по матери. А что?

Капитан разговаривал короткими фразами, мало и с неохотой, словно напряжение внутри него уже и так достигло предела, и вот-вот грозило разорвать изнутри.

– Но они же не похожи. Совсем! Ни в чем! – вытаращил круглые красные глаза Ульрих. – Как небо и земля, черт. Мне Джек, конечно, говорил что-то такое, но я думал, он шутит.

– Ты глаголешь истину, отрок, – кивнул Рик. – И очевидные факты. А боцман плохо на тебя влияет. Был же такой воспитанный вампир…

Укоризненный взгляд у капитана не получился, но Ульрих все равно смутился.

– Прости, скучаю я по Джеку, – внезапно признался он. – Даже не подумал бы, что такое скажу.