Михаил Белозеров - Гибель Марса
Он был одним из них. Впрочем, рано или поздно он снова где-то появится - может быть, в другой форме и в другой стране. Мне почему-то казалось, что мы еще встретимся.
Теперь я понял, что связывало Жору Мамырина и Луку Федотова. Жора знал, кто такой Лука. А иметь в союзниках реанкариса было величайшим успехом для любого государства и даже для черных ангелов и их хозяев - астросов.
Мы завернули в пледы Григория Кутуза и то, что осталось от Луки Федотова, и вынесли в сад. Наскоро выкопали могилы. Времени не было - на востоке угрожающе гремело. Там шли тяжелые бои.
В тот момент, когда мы допивали бутылку над печальными холмиками, во дворе приземлилась Катажина на своей любимой "яузе", из которой первым выскочил Росс, принявшийся за свои обычные штучки, то есть обниматься, целоваться и лизаться - особенно со мной, следом за ним бодрячком -- никто иной как Сорок Пятый юмон, а затем уже во всем великолепии - Катажина Фигура, которая, видно, собралась на вечеринку, потому что была намазана, накрашена выше крыши, да еще и одета в черное открытое платье и куталась в огромную шаль вишневого цвета. Естественно, на ней была соответствующая прическа, над сооружением которой парикмахер трудился не меньше полдня.
У Лехи, конечно, восстал из мертвых. Это было заметно по его вдохновенному лицу и по тому, как он незаметно сунул руку в необъятный карман, чтобы уладить дело. Как всегда при виде красивой женщины, он начал кривляться: "Ах, вы мне нравитесь! Ах, я от вас устал!"
Федор Березин подтянулся и разгладил свои армейские усики. Выдержки с женщинами ему было не занимать, и я мог не опасаться за свое сокровище - Федору Березину нравились или вульгарные, перезревшие женщины с большими задами, которые обязательно должны были материться, пить пиво в неограниченных объемах и курить длинные дамские сигареты марки "Вуду", или, напротив, инфантильные школьницы от открытыми пупками. Одну из его рыжую, голенастую пассий, похожую на вечную старшеклассницу, я хорошо знал. Ее способность расхолаживать мужскую натуру не вызывала сомнений. Федор пропадал у нее неделями. Ну да ладно - это другая история. Зачем выдавать друга.
А я... Я растерялся.
Во-первых, юмон с придыханием произнес:
-- Хозяин... -- и добавил, ласково и нежно щелкая каблуками: - Прибыл согласно приказа.
Каково я выглядел в глазах Лехи и Федора Березина? Даже боялся посмотреть в их сторону. Только слышал, как они злодейски хихикают.
А во-вторых, Катажина, демонстративно не обращая внимания на Лехино кривляние, подошла и поцеловала меня в засос, назло всему свету изображая страсть, что вполне меня устраивало. Я понял, что испытал Леха. В пору мне было утащить Катажину в спальню. Но, естественно, я соблюдал приличие, правда, немного разозлился.
-- Почему он с тобой? - спросил я, понимая, что глупо выгляжу - ревновать возлюбленную к юмону!
-- Спроси сам, -- пожала плечами Катажина и отвернулась, чтобы подразнить Леху взглядом своих небесных глаз, -- второй день сидит.
-- Как ты меня нашел? - спросил я.
-- Явился согласно вашего приказа в наиболее вероятный пункт дислокации, -- отрапортовал юмон, улыбаясь, как ясное солнышко.
Клыки он действительно спилил. Остались одни рожки, которые формально были частью его сущности и не должны были порицаться обществом. Впрочем, радикально настроенные организации все чаще выступали за то, чтобы очистить человечество от суррогатных людей.
-- Вероятный пункт чего?.. - кисло переспросил я.
-- Дислокации, -- ответил он без капли смущения, -- то есть вашего появления.
Наверное, у меня был очень глупое лицо, потому что Федор Березин с Лехой перешли на тихое, игривое ржание. Я старался не смотреть в их сторону.
-- Объявляю тебе взыскание. Что-то не припомню, что говорил о доме моей невесты.
-- ...Квартировался в сарае... -- потупившись, шепотом сообщил юмон, глядя на меня искоса.
Я готов был провалиться сквозь землю. Федор Березин с Лехой корчились от смеха. Чтоб им пусто было!
-- Каком-каком сарае? - потребовал я объяснений.
-- Ты своих подчиненных так настращал, что тебя боятся, -- сварливо вмешалась Катажина.
-- Он не мой подчиненный! -- отрезал я, чем окончательно свалил Федора Березина и Леху на землю. У них начались колики, переходящие в истерику.
-- Лицемер! - бросила она мне в лицо обвинение.
-- Кто приказал тебе явиться в дом этой гражданки? - спросил я еще раз, показывая пальцем на Катажину.
-- Вы и приказали!
И тут я едва не прикусил себе язык. Чтобы это еще значило?! Точно! Опять сработала хреновина - чертова телепатия. Похоже, я передал приказ неосознанно, а юмон обладал рожками-антеннами. Ну и ладно, сделано так сделано.
-- Отставить! -- заговорил я армейским языком. -- Приказ обсуждается до того, как он отдан. Инцидент исчерпан.
-- А как же взыскание? - напомнил юмон без тени юродства.
Чувство справедливости в нем было развито до формальной глупости -- ни один нормальный юмон-марсианин не стал бы выяснять отношения с чистокровным человеком.
-- Пролетели, -- кисло пояснил я.
-- Слушаюсь! - громко щелкнул каблуками Сорок пятый и помахал рукой Лехе, приветствуя его.
Идиот, решил я, подумав в первую очередь о себе.
В этот момент произошло нечто невообразимое: нас подбросило и весьма ощутимо. Лично я очутился головой в клумбе с моими любимыми розами, перелетев задний двор в аккурат через калитку. Дома не существовало. Крыша провалилась, а часть стены рухнула и обнажилась кухня с горячо любимым Лехой холодильником, где хранилась водка. Только после этого донесся грохот взрыва и небеса со стороны Тарховки затянуло тошнотворными клубами дыма.
Наступило безмолвие, только отдаленный гул напоминал, что произошло нечто невообразимое и страшное, о чем и думать не хотелось.
Из придорожной канавы выбирался Леха. Федор Березин слезал с карликовой марсианской сосны, а Катажину мне пришлось снимать с березы - единственное дерево в округе нормальных, почти земных размеров, потому что я его регулярно поливал. Естественно, от прически и макияжа ничего не осталось, потому что Катажина, как всякая нормальная женщина, успела прослезиться. Один Сорок пятый не пострадал. Он как и большинство, будем так говорить -- специфических клонов, обладал способностями предугадывать всякого рода землетрясения и другие несусветности. Хотя на этот раз землетрясение было явно искусственным.
Росс как ни в чем ни бывало прыгал рядом, выказывая любовь и преданность.
Не сговариваясь, мы бросились к Катажининой "яузе", которая тоже перелетела из заднего дворика и целехонькая встала перед фасадом, правда, покосилась на левый бок.
-- Леха!..
Леха с отчаянием на лице карабкался в кухню за водкой - он всегда держал нос по ветру и знал что к чему - в любых испытаниях главное пожрать и напиться, все остальное ерунда.
Снова тряхнуло. Леха уже открыл холодильник и выгребал его содержимое в мою огромную, как чемодан, сумку.
-- Леха! Брось!!! - кричали мы.
Дом угрожающе дрогнул. В районе конька появился предательский дымок, а стена со стороны моего горячо любимого кабинета выгнулась. Кожаный диван, на котором я предавался лени, выглядывал в разбитое окно.
Леха появился в проломе. Огляделся, как воришка, и сиганул вниз, держа сумку в зубах. Удивительно, как у него челюсть не оторвалась. Как только он коснулся земли, дом захлопнулся, словно мышеловка. Стены не выдержали, и крыша упала на фундамент. Взметнулась марсианская пыль, сквозь черепицу блеснули языки пламени и жадно стали пожирать то, что осталось от нашего с Россом жилья.
-- Гони! - Леха пихая перед собой сумку, влетел в салон и плюхнулся нам на колени, больно заехав мне в живот локтем.
Федор Березин надавил на акселератор.
-- Трык-трык-трык...
Аэромобиль был перегружен. Как только он приподнимался над землей, срабатывала блокировка двигателя: "Трык-трык-трык..."
-- Выброси сумку! -- крикнул я Лехе с беспокойством.
-- Ни за что!
-- Выброси, идиот! - посоветовал Федор Березин. - Разобьемся!
-- Фигушки! - Леха в отчаянии прижал ее к себе.
Старые шрамы на его лице побелели.
-- Тогда я выйду! - заявила Катажина, открывая дверь. - Ой!..
В этот момент мы были на высоте метров десяти. У Лехи Круглова сделались ожесточенные глаза. Он еще крепче вцепился в сумку.
-- Вы мне потом спасибо скажете! - заявил он.
Разлучить Леху с его добычей могла разве что смерть. Я уже хотел было выпрыгнуть с Россом, когда третий толчок помог нам взлететь: мы синхронно подпрыгнули выше сосен - так что стало видно гигантское облако, поднимающееся на востоке, провалились - я думал разобьемся - почти до земли, снова нехотя взлетели, снова провалились, но уже не так низко, и пошли, как блинчики по воде, в сторону Левашова -- мимо соседских домов, полыхающих, как стога сена, мимо развалившегося вокзала в облаке пыли, над озерами, блестящими под марсианским солнцем, поперек трассы на марсианский Выборг, которая была пуста, как на дорога кладбище.
