Александр Митич - Игра в поддавки
Краткая информация о Хозяевах и роде их занятий не производит на Сидора большого впечатления.
– Ну, это их дела, – заключает он.
Мне обидно, но этот купец сермяжио прав. Чего нам делить с Хозяевами? Только территорию, как делят квартиру люди и безвредная насекомая мелочь. Не попадай под тапок – вот первейшее жизненное кредо букашки, и нет ей иного дела до жизни гигантов.
Впрочем, Сидора интересует еще один вопрос, хотя, похоже, из чистого любопытства:
– Ты видел Монолит?
– Издали. Красивая штука.
– Неужели не хотелось подойти поближе? – допытывается он.
– Хотелось, – признаюсь я.
– Ну и?..
– Ну и прошел мимо. Чудес не бывает, теперь я это точно знаю.
– А-а…
– Мне бы за Периметр, – меняю я тему.
– Сторгуемся, – кивает Сидор. – Или, может, сам хочешь?.. Гляди, мои ребята переправят тебя в лучшем виде, без утруски. Платить только придется, зато надежно. Это новое «окно» в Периметре, о нем еще мало кто знает.
– Сторгуемся, – соглашаюсь я.
Как и в прошлый раз, я сплю в запертой подсобке, и никто меня не тревожит, а утром приходит дрезина – разболтанная рухлядь с кашляющим и воняющим мотоциклетным мотором. Привозит водку и консервов, забирает меня одного. «Шнек» переходит в руки торговца, а я увожу в оттопыренном кармане мою гостиницу. Все мои чувства обострены, и реакция в случае чего последует молниеносно, но Сидор слово держит. Едем. Узкоколейка та еще – шпалы сгнили в труху, костыли либо торчат, как опята, либо совсем повываливались, рельсы ушли в грунт. Дрезина тарахтит, плетясь едва-едва, скрежещет и зверски стучит на стыках, а я все время жду, что она сойдет с рельсов и завязнет в грунте. Но нет – скрипит, дребезжит, то и дело опасно кренится, однако движется. Молодой парнишка, водитель этого, с позволения сказать, механизма, он же мой провожатый, свое дело знает.
Низкое безрадостное небо над головой. Осточертевшая морось. Сейчас такая погода нам на руку – не летают вертолеты. А мимо нас неспешно плывет Зона. Она здесь почти не страшная: бандиты сюда не забираются, не рискуя посягать на территорию клана Штангеля, да и что им тут делать, если эти места не кормные? Аномалий вдоль трассы почти нет, нет и хабара, а значит, не у кого его отнимать. Хотя… вон там, кажется, «трамплин». Одинокий, возникший невесть зачем, бессмысленный и никому не страшный. Просто ненужная вещь в большом, абсолютно чуждом нам доме.
Теперь я знаю наверняка: у Зоны есть Хозяева. Так и буду называть их, хотя, как выяснилось, до Зоны им очень мало дела, и по сути они рабы ее – ведь зависят же они от Зоны, как мы зависим от наличия пищи, воды и воздуха. У этих ребят совсем другие дела, и прав Вычет – Зона для них лишь среда обитания.
Ну ладно, а мы, сталкеры, тогда кто? А наемники, торговцы, бандиты, ученые и весь прочий люд, приросший к Зоне? Навозные черви в куче… гм… питательного субстрата? Кишечные паразиты? С кем нас ни равняй, одно ясно: в любом случае – низшие существа. Мы и ведем себя так. Это ведь, по логике, очень правильно. Низшие не могут позволить себе ни благородства, ни чести, ни высоких порывов. Если Хозяева почти боги и выше таких материй, то мы ниже их. Странно, что раньше я не замечал этого, мне понадобилось уйти из Зоны и вновь вернуться в нее, чтобы увидеть ее свежим взглядом. Что за мир, что за общность людей такая рождается здесь? И люди ли мы еще? Кто мы такие, пользующиеся Зоной и используемые ею по мере надобности? Или убиваемые ею? Или подчиняемые? Или такие, как я, которого Зона использовала, над которым надсмеялась, но которого все же пожалела и выпустила?
Вправе ли мы тащить сюда старые, внезонные представления о добре и зле – или Зона сама разделит нас на волков, шакалов и колорадских жуков, а нам надо только не противиться этому, потому что все равно бесполезно? А может, вопреки всему мы не только вправе и здесь быть людьми, но и обязаны?
Не знаю ответа. Не мешало бы разобраться, да только разбираться надо здесь, а не в Коктебеле, куда я начал путь и куда обязан донести в целости вырученные деньги. Тук-тук… тук-тук… стучат колеса дрезины на разболтанных стыках.
Стоп. Приехали. Дальше пешком.
Канал, которым пользуется Сидор, надежнейший, у этого купца все схвачено, и все равно провожатый торопит: неровен час, мол… Всякие бывают случайности.
Вечная осень Зоны быстро сменяется зимой, и это правильно декабрь на дворе. Новый год я встречу с Адой. Пусть пилит меня враз перестанет, увидев материальные результаты моего отсутствия. А я скажу, что нарочно ничего не сообщал, хотел сделать сюрприз. О том, что я вообще был в Зоне, – говорить ли? Пожалуй, придется, не то Ада еще решит, что я вляпался в наркобизнес или, может, крадеными человеческими органами торгую, – и поди убеди ее в том, что не нужны мне ни наркота, ни чужие почки и прочие потроха.
А вот и первые снежные пятна на раскисшей от вечной мороси земле серые, сочащиеся ледяной талой водой, но чем дальше, тем холоднее воздух и снег более похож на снег. Вот уже и сплошной снежный покров пошел, а вон и проволока. Как караульные, подельники Сидора, собираются уничтожать наши следы на снегу – не знаю и не интересуюсь. Их проблемы.
Последний шаг – и я уже вне Зоны. На самом деле этот шаг был сделан раньше, потому что между Периметром и собственно границей Зоны оставлена полоса земли, но какая разница? Обернувшись на ходу, я запускаю руку в карман и выуживаю монетку – пять хохляцких копеек. Подбрасываю ее на ладони и швыряю назад, за Периметр. Так отдыхающие бездельники швыряют монетки во все водоемы, от моря до самого чахлого фонтана, чтобы вернуться к ним когда-нибудь. Я вернусь. Слышишь, Зона? Позовешь ты меня еще раз или нет – мне без разницы. Я выжил и разбогател, но проиграл этот раунд игры, а ты выиграла, получив то, что хотела. Но ведь наша игра не кончится в один раунд, верно?
Жди. Я еще вернусь.
