Сергей Юрьев - Мир во спасение
– А почему они так рады меня видеть?
– А вот это я знаю точно! – Девушка улыбнулась с явным облегчением. – Когда Странник уходит в Хаос, для нас это означает несколько недель мира и покоя. Хаос занят Странником, и нет нужды с ним сражаться.
– По-моему, у вас и так здесь мир и покой. – Принцесса оглядела окрестности, где за окнами трамвая медленно проплывали домики, утопающие в зелени, возле которых мирно играли дети. – Откуда здесь столько людей? Или это фантомы?
– Тихо! Здесь нельзя… Нельзя их так называть. Доктор не велел. Здесь все равны. Здесь только люди и маги. – Девушка помолчала несколько секунд, а потом вдруг бросила на принцессу взгляд, полный плохо сдерживаемого беспокойства. – Проедем немного дальше – увидишь, какой здесь мир и покой.
– Поняла. Значит, фантомы – это люди, а покойники – маги, – сделала вывод принцесса. – А я тогда кто?
– А ты – Странник.
Странник, Странник, где ты был? В Лабиринте водку пил… Всё ясно, но ничего не понятно. Может, и вправду лучше прямо здесь умереть и стать счастливым магом, которому не надо ломиться ни в какой-то там Лабиринт, чтобы угодить в какой-то там Хаос и там принять мучительную смерть, а потом всё-таки стать мёртвым магом? А как же тогда пара недель мира и покоя? Непонятно… Что ж… Доктор знает. Доктор всё расскажет.
Небо потихоньку затягивали тучи, которые становились всё мрачнее, мимо проплывали уже не дома-игрушки с уютными двориками, а бетонные бункеры, исчезли деревья и кустарники, порывы ветра поднимали облака серой пыли.
– Я забыла… – прервала принцесса затянувшееся молчание.
– Что?
– Я титул обещала тому, кто сторожит подземный переход.
– Это хорошо.
– Что хорошо?
– Что забыла. Он бы решил, что и впрямь что-то значит.
– А кто он такой?
– Никто.
– Ну, имя у него есть?
– Нет у него имени.
Перебрасываясь фразами, они обе неотрывно смотрели на безрадостный пейзаж, в котором, казалось, потухли все краски мира. И тут до принцессы дошло, почему она затеяла этот запоздалый и уже неуместный разговор о несостоявшемся Рыцаре Подземелья, или Лорде-хранителе Заднего Прохода. Ей было страшно двигаться дальше, а уж тем более – погружаться в пучину Хаоса. И подсознание сейчас искало незавершённые дела или невыполненные обязательства, чтобы появился повод вернуться, остаться здесь, с этими людьми. Все, кого она встретила здесь, в Нижней Пандоре, вызывали у неё симпатию, и неважно, кто они – призраки людей или фантомы.
Трамвай остановился, из кабины выглянул вагоновожатый и с явно вымученной улыбкой сообщил:
– Конечная! Либо выходите, барышни, либо поехали назад…
– Пойдём. – Девушка, которая так и не удосужилась представиться, легонько подтолкнула принцессу к выходу, но та, вцепившись в поручень побелевшими от напряжения пальцами, смотрела неподвижным взглядом на монолитную серую стену, которая простиралась от горизонта до горизонта, уходила вверх и терялась в низких тяжёлых тучах. Внезапно землю тряхнуло, послышался грохот, и в стене образовалась огромная ветвистая трещина, из которой начала сочиться кровь. Уже через пару секунд трещина затянулась, но кровавые линии на поверхности монолита повторяли её рисунок.
– Пойдём-пойдём, – повторила попутчица. – Ты пойми, никто тебя не гонит туда, где Хаос. Мы можем вернуться следующим трамваем, но с Доктором в любом случае тебе надо поговорить.
– Да… С Доктором. Хорошо… – сумела выдавить из себя Анна и на негнущихся ногах двинулась к выходу. – А он тут один?
– Когда как. А что?
– Я бы не смогла.
– Он много такого может, что не по силам другим. Пойдём.
За спиной звякнул звонок трамвая, и раздался удаляющийся стук колёс о стыки рельс. Путь назад был отрезан, а значит, теперь уж точно следовало идти вперёд. Вдоль стены, которую потряхивало каждые несколько секунд. По серому песку, куда ноги проваливались по щиколотку. К неведомому Доктору, местному авторитету… Анна вдруг осознала, что с тех пор, как на Дарии вспыхнул мятеж, она ничего не сделала по своей воле. Что было бы, если бы она всё-таки не позволила Тейлу схватить себя и утащить на яхту? Скорее всего, бунтовщики точно так же сдали бы её корпорации – за старые имперские долги. Но тогда жертв было бы куда меньше, и прекрасный город не превратился бы в радиоактивные руины. Но тогда не было бы и легенды о безжалостной принцессе-убийце, столь милой сердцу обывателя. Да, в деталях что-то изменилось бы, но общий ход событий, по сути, остался бы прежним. Может быть, именно сейчас попытаться направиться не туда, куда её ведут, а в противоположную сторону? Принцесса остановилась, глянула на свою спутницу и молча повернула назад. Некоторое время та смотрела ей вслед, а потом крикнула, стараясь перекрыть вой ветра:
– Так дальше раз в десять!
– Что?! – Анна оглянулась.
– Здесь, куда ни идёшь, всё равно попадёшь к Доктору. Только так, – указала она направление, в котором двинулась принцесса, – идти в несколько раз дольше. Так что шагай куда хочешь. Я подожду тебя там, на месте!
Девушка пошла прочь, и вскоре её стройный силуэт был уже едва виден в завихрениях песчаной пыли.
Анна двинулась следом. Она вдруг почувствовала себя полным ничтожеством, безвольным существом, от которого вообще ничего не зависит, которое вообще ничего не может. И ещё подступил страх, холодный и безжалостный, от которого похолодело всё внутри. Она не отрывала взгляда от удаляющегося силуэта, и ей нестерпимо захотелось, чтобы хоть кто-то оказался рядом. В лицо ударил порыв ветра, а прямо под ноги упал песчаный смерч. Ещё через мгновение песок осел, образовав небольшой барханчик, в котором по пояс утопала её спутница.
– Ты… Ты сильная, – сказала та, пытаясь освободиться из песчаного плена, – но только зря ты это сделала.
– Я? Сделала? – искренне удивилась принцесса, и только сейчас до неё дошло, что только что всего лишь исполнилось её желание. – А почему зря?
– Если бы я проделала с тобой то же самое, тебе бы понравилось? Тебе что – хочется двигать людей, как пешки на шахматной доске?! Привыкла фрейлинами командовать!
– Прости. Я даже не думала, будто что-то получится. – Принцесса вспомнила о своём недавнем опыте с сотворением морковного сока, и ей сразу же захотелось пить.
– Могла бы сама переместиться, если так уж соскучилась…
– Я же извинилась…
– Ладно, идём.
– А почему идём? Почему сюда ехали на трамвае? Почему нам не переместиться туда, куда надо? Раз уж здесь это так просто…
– Потому что мы здесь хотим, чтобы наше существование хоть как-то напоминало жизнь. Нормальную жизнь. Вот окажешься за стеной, там и будет тебе вдоволь перемещений, превращений и материализаций. Мало не покажется! – Девушка завершила речь и решительно зашагала вдоль стены, не оглядываясь на Анну.
Пришлось следовать за ней, несмотря на то, что не стихали порывы холодного встречного ветра, поднимающего песчаную вьюгу. Так хотелось, чтобы всё это было только сном. С того самого дня, когда на Дарии начался мятеж. Может быть, и не было ни бункера, сотрясающегося от града снарядов, ни этого дурацкого похищения, ни гибели столицы, ни мерзавца Тейла, ни дурачка Ионы, ни старого деспота Чатула, ни Крошки-Енота, ни этой девицы, что маячит впереди среди завихрений песка. Стоит только закрыть глаза, и проснешься в своей постели, на белых хрустящих простынях, под балдахином, раскрашенным в цвета имперского флага. Три горизонтальные полосы – голубая, зелёная и чёрная с пятью золотыми звёздами, сияющими на средней, зелёной полосе. Цвета флага символизируют три стихии, подвластные империи, – океаны, сушу и космос, а звёзды – пять материков Дарии.
Вдруг грянули первые аккорды имперского гимна, а затем музыку подхватил многоголосый могучий хор: «Восславься же, мир наш, под скипетром вечным! Восславься, державный властитель, в веках, всей мудростью этого мира отмечен, всю силу вселенной держащий в руках. Под дланью державной, хранящей планету, сквозь тернии к звёздам мы мчимся вперёд. На недругов козни найдет, что ответить, великий могучий дарийский народ!»
Прежде чем открыть глаза, она заметила за собой, что подпевает. Она этого не делала никогда, но сейчас, этим прекрасным утром, после пробуждения от затянувшегося ночного кошмара, не петь было просто невозможно! Правда, поднимать веки было всё-таки страшновато – а вдруг сон окажется явью…
– Ваше Высочество, пора вставать. Через полчаса принесут завтрак… – Этот тихий и вкрадчивый голос, который она, сколько себя помнила, раздавался каждое утро возле её уха, невозможно было спутать ни с чем. Фрейлина Амалия! Сухая чопорная дама, уверенная в том, что правила придворного этикета и распорядок дня превыше всего. Но сейчас голос её звучал сладко, от него веяло покоем и уверенностью. Значит, нет, да и не было никакого мятежа и никакого Лабиринта, а сон, который сейчас помнится во всех подробностях, через минуту начнёт покрываться дымкой забвения, а потом, когда подадут завтрак, рассеется совсем. Всё! Хватит потакать собственным страхам! Одеяло – долой! Остаётся, словно с горки, скатиться с кровати, попасть босыми ногами в мохнатые тапочки и бежать туда, где в мраморной ванне плещется чуть тёплый ароматный раствор солей. Но вместо того, чтобы, как положено, направиться в ванную комнату, принцесса, по пути одарив несказанно удивлённую фрейлину счастливой улыбкой, бросилась к окну. Так ей не терпелось увидеть свою целую и невредимую столицу с высоты холма, где стояла Вторая Имперская резиденция, небольшой, но изысканный дворец из розового и синего мрамора. Столица была на месте. Улицы, словно лучи, расходящиеся во все стороны от дворца, пересекали сначала административный квартал, где располагались небольшие особняки различных ведомств и контор, казармы имперской гвардии, церкви, дома аристократов и очень состоятельных простолюдинов. Дальше отблески рассвета ловили стеклянные башни небоскрёбов делового квартала, ограждавшего со всех сторон исторический центр города от спальных районов и промышленной зоны. Надо всем этим великолепием в тёмно-синем небе парили лёгкие перистые облака, окрашенные в алый цвет солнцем, уже наполовину выкатившим свой диск из-за горизонта. Грянули последние аккорды гимна, у парадного крыльца Покоев Его Императорского Величества гвардейцы в красных мундирах проводили смену караула, несколько клерков дворцовой администрации уже спешили на работу, и ещё по диагонали через площадь по мостовой из полированного булыжника неспешно трусила белая болонка, оглядываясь на девочку лет двенадцати в простом синем платье и с красной косынкой на голове. Анна вспомнила, как пару лет назад она подписала особый указ, разрешающий некой дочери кухарки дважды в день выгуливать собаку на дворцовой площади. Как же её зовут? Нет, уже не вспомнить…
