Кирилл Тимченко - Сумерки человечества
Человек как был, так и остается самой опасной тварью на земле. Со всеми этими зомби, мутантами и ошалелым зверьем справится было можно, они предсказуемы, но с людьми никогда не знаешь, что от них ждать. Может быть, только поэтому мы до сих пор живы, хотя должны уже погибнуть по всем законам логики.
- Так мы не на Театральную едем? – попытался я в очередной раз завязать диалог, когда машина чуть притормозила, объезжая завалившийся на бок грузовик. Кузов при этом распахнулся и кучи картонных ящиков, забитых каким-то моющим средством, вывалились на асфальт, разбросав и разлив содержимое, образовав большую пенную лужу, где пена вырастала порой до полуметра высотой, чуть подергиваясь на слабом ветру.
Солдат отрицательно покачал головой, но так ничего не сказал, просто продолжал сверлить меня тяжелым взглядом. Небольшого роста, он был в тоже время удивительно коренаст и широк в плечах, так что я сильно сомневался, что смогу с ним совладать, если дело дойдет до рукопашной.
Даже если успею отбить дуло автомата, то полезем за ножами, а здесь у меня большая проблема. Я ни фактически, ни теоретически не умел драться на ножах не скажу, что слабак, но ножами никогда не увлекался, разве только колбасу ими резал.
- А куда едем? – тяжелый взгляд солдата меня буквально изводил, так же, наверное, аборигены на Джеймса Кука смотрели, когда он высаживался на берег, да и у зомби удивительно похожий взгляд, только они глазами не водят, когда ты чуть поворачиваешься.
Отвечать на мой вопрос солдат не стал, только пожал плечами. Взгляд оставался таким же каменным, как и прежде. Отсутствие эмоций на его лице еще сильнее начало раздражать меня. По-моему, не так уж и тяжело было несколько подробнее ответить на мой вопрос, однако он все равно не посчитал это нужным.
Тем временем бронетранспортер свернул в небольшой дворик, зажатый между несколькими высокими новостройками, местами обгоревшими и заметно замертвяченными. Во дворе, к тому же, виднелись следы грабежа. Несколько объеденных скелетов с дырками в черепах, один так и вовсе расчлененный, валялись среди пожухшей травы. Около дверей подъездов валялись какие-то тряпки, рваные картонные коробки, битое стекло и чьи-то резиновые башмаки, разорванные пополам. Из окна на втором этаже, разбитом и распахнутом настежь, вывешивалось красное одеяло, невероятно грязное и давно висевшее. Вместе с остатками занавесок лениво трепыхалось на ветру. Чуть выше, на балконе с разбитым стеклом, стоял мертвяк, пытавшийся выбраться. Дверь, вероятно, заклинило, поэтому он стучался по стеклам, оставляя жуткие грязно-кровавые разводы, так, словно у него руки были по локоть в крови. Зацепившись за осколок стекла локтем, он лишь сильнее дернул, оставив на осколке приличный кусок сорванной кожи.
К моему удивлению, в таком опасном месте стояли еще три машины, среди которых я узнал наш первый БТР, угнанный из-под Круиза, рядом стоял еще один, еще поблескивавший остатками смазки на бортах и абсолютно черными, свежими шинами, еще не успевшими выветриться на открытом воздухе.
Третьей машиной оказался мощный бронированный грузовик, детище новоявленных умельцев, выживших механиков, превращавших средства передвижения в настоящие крепости. Приземистый, с закрытыми листами брони колесами, полностью крытым кузовом и широкой кабиной, явно увеличенной и тоже бронированной, машина напоминала танк на колесах, хотя раньше была обыкновенным гражданским грузовиком. Возле грузовика стоял автоматчик в штурмовом снаряжении армейского спецназа, с большим титановым шлемом и тяжелым щитом с узкой обзорной щелью сверху. Из специального отверстия торчал ствол АКМ с набалдашником пламегасителя.
Заметив въезжавший БТР, он приветственно поднял руку и зашел в грузовик.
Машина, на которой я приехал, встала таким образом, что закрывала выезд со двора, оказавшийся единственным, в которой могла проехать техника подобных размеров. Другой выезд был перекрыт двумя столкнувшими легковушками, с разбросанной вокруг них одеждой, вывалившейся из распахнувшихся чемоданов. Третий, куда даже с трудом влезет обыкновенная машина, оставался открытым, если не считать опущенного шлагбаума, но его под прицелом держали пулеметы, установленные на транспортерах. И там уже лежало несколько мертвых тел.
- Вылезай, - кивнул головой в сторону выхода солдат почти без всякой интонации, - автомат лучше с собой возьми.
Еще раз глянув на него, я открыл бортовой люк и вылез, держа автомат в боевом положении. День разошелся во всю и, если бы не ветер, то было бы даже жарко. Здесь тоже порядочно воняло, поэтому снова пришлось нацепить респиратор. Прислонившись к борту БТРа, я ждал приглашения куда-нибудь зайти, одновременно осторожно оглядывая окружающее пространство. Дома не зачищали, поэтому внутри, в одной из квартир, вполне мог сидеть какой-нибудь мутант, вполне способный выскочить и попытаться сожрать одного из людей. Скорее всего, даже меня, потому что единственный, кто тут торчит как бельмо на глазу.
- Михаил! – окрик сзади заставил оглянуться и я увидел Токарева в сером камуфляже и без знаков отличия, вылезавшего из люка в передней части
БТРа. Как я и догадывался, водителем был именно он. Только неужели так было нужно придерживаться этой дурацкой секретности.
- Все же решили со мной заговорить? – обиженно спросил я, подходя к нему.
- Считай, что это была проверка, - у Токарева был РПК с отполированным прикладом, но сейчас свободно висел за спиной, а он разговаривал, слегка придерживая оружие за лямку, - и ты ее выдержал. Как там, у вас, у студентов, зачтено? Или сдано?
- Студентом я был в прошлой жизни, - сказал я, прикрыв глаза, - сейчас я далеко от этого ушел, так же безвозвратно, как и старый мир.
- Нет прошлой жизни и нет будущей, - наставительно сказал Токарев, ткнув меня твердым как камень пальцем в грудь, - жизнь бывает только одна, и она только твоя. Не надо делить ее на отрезки. А сейчас иди за мной…
Мы зашли в кузов грузовика, внутри бывший несколько больше, чем казалось снаружи. С низким потолком, так что приходилось пригибать голову, чтобы не зацепиться головой за висящие на проводе лампочки, чуть скошенными стенами и почти полностью занятый радиоаппаратурой, ящиками с патронами, двумя ПКС, вставленными стволами в бойницы на борту, и несколькими шкафами, откуда торчали какие-то листы бумаги и кожаный ремень, неудачно прижатый захлопнувшейся дверцей. Внутри на местах бортовых стрелков и на единственном стуле возле узкого металлического столика в центре кузова, сидели три человека в одинаковом штурмовом вооружении. Оружие висело у всех за спинами, словно они ждали нападения в любую секунду, даже находясь за толстой и безопасной броней.
- Выкладывай, что у тебя такое? – спросил Токарев, сгоняя солдата со стула и садясь туда сам, - Ребят можешь не стесняться, здесь все свои.
Как я понимаю, доктор тебе все рассказал. И каково твое мнение, прежде чем приступим к делу?
- Честно? – поинтересовался я, чувствуя, как в животе постепенно разгорается огонек злобы, требующий хоть как-то посчитаться с человеком, во все это дело меня втянувшим. Без него сидел бы я со своими дробовиками, но хотя бы не лез между молотом и наковальней, в самый центр свары внутри военных.
- Естественно честно, не пристало солдату врать своему командиру, – пожал плечами Токарев, продолжая улыбаться, как девица на выдане.
- Большая вы все же сволочь, - с языка само собой сорвалось, но как только эти слова приобрели звуковую форму, мне даже немного полегче стало, словно выговорился. Частично так и было, только в связи с обстоятельствами это было не самое лучшее решение. Если Токарев окажется очень принципиальным в отношении собственной персоны человеком, то мне после таких слов мало не покажется.
Солдаты, слышавшие эти слова, широко раскрыли глаза от удивления, откинувшись на спинки своих мест и ожидая продолжения. Им тоже было очень интересно увидеть ответную реакцию Токарева. Кто-то даже присвистнул, не способный молча выразить свои чувства.
Офицер вмиг побледнел, схватившись ладонями за края стола, но сдержался от высказывания всего, что обо мне думает. Пальцы, державшие стол, неприятно побелели, с такой силой он вцепился в столешницу, но затем неожиданно отпустил предмет мебели и занял более удобное для беседы положение в своем кресле.
- Знаешь, все же я в тебе не ошибся, - наконец выдавил он неуверенно, словно до последней секунды колеблясь между двумя возможностями. Либо наказать меня страшно и жестоко в поучение остальным, либо сыграть по-другому и превратить все в шутку или, по крайней мере, себе на пользу, - Мало кто решился бы на такие слова в таком положении.
Требовать от тебя объяснений я все же не буду, и не таких эпитетов достоин за то, что вмешал студента в свои дела. Молодец, что догадался…
