Денис Ватутин - Красное Зеркало. Конец легенды
Мне хорошо… Я не хочу менять что-то в своей жизни…
– Ну и как тебе здесь? – слышу я ласковый голос.
– Как зовут тебя? – спрашиваю я.
– Хуанита, – робко отвечает девушка с блестящими светлыми волосами и чувственным ртом.
– Хуанита, – говорю я дрожащим голосом, – приходи завтра вечером в «Морскую Устрицу», я угощу тебя коктейлем…
– И ты расскажешь мне всю свою историю от начала до конца?
– Конечно! – киваю я. – Всю правду, только факты! Придешь?
– Конечно, дорогой, – тихо отвечает она, глядя куда-то в сторону. – Ты такой… Ты лучше всех…
Я успокаиваюсь…
Все…
Что-то раздражает меня…
– Сходишь завтра за сахаром? Не забудь прихватить мусорные пакеты…
– Эй… – тихий шепот.
– Я думаю, отдыхать поедем в горы… Да… На лыжный курорт…
– Приходите завтра вместе с женой…
– Дэ-э-э-эн… – из другого мира.
– Во вторник у меня совещание…
Я ворочаюсь во сне…
– Так почтим же светлую память наших товарищей: Охотника Йоргена, Охотника Сибиллы, паладина Андрея «Ящера», туриста Джованни Мюррея, Ангела Владимира Кожевникова, связного Эверта Лидумса и многих, многих других, отдавших свои жизни за свободу марсианских колоний и свободу человечества вообще!
Аурелиано в черной рубашке и широких шароварах делает значительную паузу…
– А также вспомним тех, кто верой и правдой, бок о бок со Странным, Ириной Кожевниковой, Джей Джокер, полковником Роем, Азизом Алимой, Элайей и Стэном Кадыком помогли нашему Великому Делу! Нашей Борьбе! Всех имен не перечислить в этой короткой речи, но их тысячи! Десятки тысяч! Диего Хлопотун…
– Марс для марсиан!!! – закричала пестрая толпа в холле Совета колоний.
– Долой Совет Четырех!!!
– Да здравствует марсианская революция! Да здравствует Свобода и Независимость! Да здравствует планетарное правительство во главе с Пастухом Глюков! Ура!!!
– Ур-р-ра-а-а-а-а-а-а-а!!! – закричал многоголосый нестройный хор.
– Дэн, – жестко стиснув губы, произнес Аурелиано. – Ты неправильно поступил с этими папуасами из Элизия. Они требуют равной квоты в торговле…
Я вкушал оливки, заедая их маринованной дичью и запивая красным вином. Зачем я ем оливки?
– Пастух Глюков! – произносит нараспев миловидная девушка. – Это вино и фрукты для вас и вашей жены…
– Я не просил…
– Так просил передать народ Гефестополиса! Воплощению бога на Марсе…
– Элайя! Я же просил никого не пускать! Удвойте охрану Дворца и позовите мне Кадыка…
– Да здравствует свобода!
– Лучшие женщины клана Железнодорожников ждут твоей воли…
– Хуанита… принеси попить… – шепчу я.
– Да, милый… – раздается ласковый женский шепот.
Перед моим лицом – запотевший стакан с холодной водой…
Вдруг заплакал младенец.
– Тихо… Тихо… маленький Дэн… – шепчет все тот же голос… – Папе приснился плохой сон…
Она кладет свою ногу на мое правое бедро…
Она ласково водит своим коленом по моей ноге…
Отчего-то мне становится очень страшно, тоскливо и горько – будто я утопаю в какой-то вязкой жиже, от которой мое тело начинает неметь, покалывает кожу… Что-то пошло не так… Где-то я ошибся… Это точно… Страх… Тьма… Я ничего не помню…
И…
Я просыпаюсь…
Ярко-белая комната… Бесконечно яркая… Тишина и какое-то жужжание…
Я что-то не помню всего…
Чувствую по моей ноге движение…
Я вскакиваю – я в постели, и рядом со мной лежит девушка…
Такой надрывный звук… НЕТ!!!
Это не девушка… Совсем не девушка…
Нога чувствует сухую поверхность…
Вз-з-зжи-и-и-и-вз-зж-жи-и-иж-ж-жу-у-у…
Я поворачиваю голову… и… Я лежу в постели… Рядом со мной лежит оживший манекен… Ужасный андроид в виде женщины трется о меня коленом в механическом танце сервоприводов!!!
Я зажмурил глаза…
И вновь открыл… Потолок был серым…
Был запах перегоревших проводов, но самое страшное – по моей ноге елозил силиконовый протез женской ноги…
Я оглядел кровать – я даже вспотел от ужаса: рядом со мной лежал дроид в женском обличье, который говорил мне:
– Дорогой, я хочу твой член… Дорогой, наш ребенок хочет кушать… Дорогой, почеши мне спинку… Я устала быть одна…
Медленно встаю – голова идет кругом… Ломит затылок… Что это??? Где я??? Я потерялся после… После этого шкафа…
Комната напоминала обстановкой отель «За Облаками».
Входная дверь была снесена с петель и валялась на полу. Рядом ехал перевернутый стеклянный столик, с которого на пол упали и разлились напитки и некоторые блюда, образуя собою сейчас отвратительную лужу…
– Ты не можешь сходить на почту? – равнодушным голосом повторял робот, продолжая шевелить ногой, будто вращал педали несуществующего велосипеда. Пахло горелой пластмассой…
Мороз бежал по моей коже…
Я озирался по сторонам, пытаясь хоть что-то вспомнить, – в голове была полная каша…
– Милый, ты не можешь сходить на почту? – произнес синтетическим голосом дроид. – Боже! Марта опять выбегала днем на поверхность!!! Дэн! Поговори с ней…
Я дико покосился на механическое чудовище и попытался открыть дверь номера…
За дверью был яркий слепящий свет, в котором терялось всякое изображение…
Я с готовностью сделал шаг и…
Меня трясло, словно от хорошей дозы адреналина…
Я стоял на холме, под которым была огромная долина… В ней высился стеклянными обветшалыми башнями город, ребрящийся скелетами этажей обрушенных небоскребов, проваленными крышами прижавшихся к ним домов поменьше… Явно пустой Город… Ни движения, ни звука…
Какое-то время я разглядывал, как зачарованный, эту картину…
Вокруг Города высились отвесные скалы, огибая долину почти в самой зоне видимости, от края до края. Они терялись в белесой дымке.
Я оглянулся назад – прямо за мной шла такая же скалистая стена, теряющаяся где-то в твердом небе… Новый полигон…
По извилистой тропинке вниз прыгал метрах в пятидесяти карлик на пружинных ходулях… Натужный скрип пружин вызвал во мне почему-то ощущение равнодушного спокойствия…
Я начал неторопливо спускаться с холма, вслед за удаляющейся фигурой…
Я закурил сигарету и задумчиво глядел на прыгающее существо, которое улепетывало от меня, словно от смертельной опасности.
Потом…
Потом помню мало. Да в общем-то и происходило-то немного…
Я долго бродил по бесконечным улицам заброшенного города – и нигде не видел следов Криса с Ириной, более того – не знал, куда идти: карлик на ходулях, как водится, исчез за первым поворотом, и… Тишина… Мертвая и ватная тишина, от которой в последнее время я отвык…
Мусор, выщербленные бетонные лестницы, потрескавшийся асфальт, выбитые пыльные окна – все было незыблемо, непререкаемо монументально и потому мертво…
От этого всего можно сойти с ума…
И опять: ржавые телефонные будки, куски бетона, хохот тишины…
Я вновь услышал скрип пружин и побежал меж заросших плющом и травами кирпичных стен, завернул в проулок…
– А потом меня долго везли на военной машине, вот так вот! – Отшельник затянулся самокруткой, а я взял в руки очередной том Шопенгауэра[61] и бросил его в полыхающий костер.
Я вновь столкнулся с невероятной встречей – Отшельник!
Как он тут оказался?
Он рассказал, что после пирамиды на вершине горы не помнит почти ничего. Только малозначительные обрывки, по которым сложно что-либо понять.
Что ж…
Я ему верю…
Ленивые языки пламени обняли книгу, и отсыревший переплет покорежился, приоткрыв страницы, словно огонь пытался прочесть то, что пожирал…
Тогда, когда я завернул за карликом в подворотню, я увидел там костер и бродягу. Это и был Отшельник, который вскочил и полез обниматься, обдав прогорклым запахом пота от мехового комбеза. Все тот же поросший космами по краям прокопченный патиссон, с безумным блеском глаза… Я обрадовался встрече, пусть и такому своеобразному попутчику…
Учитывая, что я его не сразу признал, он чуть не получил прямой в челюсть – сперва я решил, что это тот самый карлик на пружинных ходулях. Я хотел вытрясти из него всю правду об этом месте.
Я был удивлен не меньше него, хотя может, и меньше, – устал я удивляться последнее время…
Мы сидели в разрушенной приемной библиотеки и жгли книги – жечь было больше нечего, а кости промерзали от сырости…
– Ай, ай! – приговаривал он в своей манере Тохчей. – Знать бы, как попадать в такое место, – не пошел бы никуда! Вот так вот!.. Страшная Гора… Очень…
Он не видел ничего и никого… Ни Криса с Ириной, ни скачущего карлика… Он оказался здесь, и как – он не помнил…
Шопенгауэр вспыхнул, как факел, пламя загудело… На меня навалился очередной приступ апатии. Насколько я мог убедиться, город этот простирался на многие километры вокруг.
