Валерий Большаков - Наблюдатель

– Готов! – деловито сказал Зикунов и поставил оружие на предохранитель. – И так будет с каждым! – воинственно добавил он.

– Я с тебя буду скульптуру ваять, – заявил Рич, валявшийся на горячем песке. – «Геракл, поражающий Лернейскую Гидру»!

– Грига, – Вита уселась поближе к костру, – а помнишь, ты еще рассказывал, как на Земле дрался с гигантским кальмаром?

– С двумя! – поднял Зикунов пальцы буквой «V». – С двумя чудовищами пучин! Только по очереди.

– Рассказывай давай, – велела Бока, ложась в позу мадам Рекомье.

– Слушаю и повинуюсь. Ну, что? Было это аж в позапрошлом году, на летних каникулах. Я тогда махнул на Великий Тихий, решил поработать в ВОП,[3] попасти китов – и загоришь, и польза какая-то, да и веселее, чем валяться на курортах, изображая жирную медузу. А тогда как раз пять мегатойтисов сбежали из загона на острове Витязя, где их дрессировали – хотели из кальмаров овчарок сделать, чтоб помогали китовые стада пасти. А потом оказалось, что мегатойтисы не сами ушли, их похитили – эти, придурки-хантеры, на субмаринах. Сафари решили устроить! Охота ведь под запретом, а им адреналин надо было выпрыснуть. Ну вот и выпрыснули.

…День, ночь – и охота на гигантских кальмаров развернулась надо всею Центральной котловиной – от атолла Джонстон на северо-востоке до Таравы на юго-западе, от острова Рождества до ИТО[4] Витязя на северо-западе. В стане малакологов[5] возник переполох, защитники животных устроили демонстрацию протеста, а зоопсихологи с Витязя клялись и божились, что похищенные у них кальмары – исключительно милые и кроткие создания, просто эти бандюги-хантеры переусердствовали с аттрактантом-приманкой – и мегатойтисы взбесились…

Впрочем, изо всех хантеров уцелел лишь один – Майкл Хейзел, по прозвищу Юта. Остальных головоногие утащили на глубину, где одноместные субмарины плющило давлением, превращая в титановые гробы…

Пять исполинских моллюсков, пять мозговитых бестий, наглотавшиеся всякой химии, шныряли по зоне ЧП, неся смерть и разрушение.

Двух человек кальмар утащил с палубы прогулочной яхты «Аквила». Той же ночью уже два цефалопода напали на шхуну «Те Пито те Хенуа» – пять человек погибли, двенадцать пропали без вести, в живых остался один кок Шанкар, определенный медиками в психологический санаторий. На рыбоводной ферме кто-то из «великолепной пятерки» порушил садки… Надлежащие выводы были сделаны, настала пора принимать срочные меры.

Весь север Полинезии просматривали со спутников «Аргус» и «Матаатуа».[6] Над океаном кружили патрульные турболеты, вышел в море авианосец-универсал «Генерал Корнилов», полтораста лет простоявший на вечном приколе, и безостановочно поднимал в воздух боевые дископланы – музейные машины функционировали нормально. Катера Береговой Охраны ходили зигзагами, сканируя дно котловины, а китопасы в шесть смен вели глубоководный поиск.

Ту же боевую задачу – найти и уничтожить – поставили перед эсминцем класса «Безупречный», переданным когда-то Океанийской Объединенной Республике и перекрещенным в «Курухаупо» (Грозовая туча). Нынче это был корабль-музей, стоявший у причала Папеэте, но – долг превыше всего. И наспех набранный экипаж «Курухаупо» бороздил ласковые голубые воды, под теплым блеском которых угнездились мрачные чудовища. Бороздил, на ходу вспоминая стратегию и тактику, предвкушая легкие победы и подыскивая в кают-компании место, куда можно будет повесить трофейный кальмарий клюв…

Пауро Вефаунуи, назначенного капитаном «Курухаупо», не зря прозывали Зубаткой. Пауро всегда был бодр и весел, сохранял повышенное жизнелюбие и в любой ситуации демонстрировал отменные зубы и непрошибаемый оптимизм.

Даже великое упущение, заключавшееся в том, что кавторанг не выспался, заступая на вахту с двух ночи, и не успел вовремя поужинать, не портило «Зубатке» настроения. И не убавляло воинственного пыла.

«Курухаупо» – так называлась одна из боевых пирог, на которых предки Пауро завоевали «Туманную землю» Ао Тэа Роа, позже окрещенную Новой Зеландией. Ему ли не разбираться в воинском искусстве, ему ли не ведать науку побеждать?

Пауро широко улыбнулся, предвкушая полный разгром врага. В дверь каюты постучали, и на пороге возник Григорий Зикунов, студент-доброволец с Витязя.

– Господин капитан второго ранга! – прорявкал Зикунов. – Цель справа по курсу!

– Бегу! – ответил кавторанг и помчался на мостик. Капитанский мостик на «Карахаупо» был запрятан в самую середку надстройки – не всякой ракетой доколупаешься. Над пультами по всем стенкам тянулся панорамный экран, не казавший ничего, кроме океана и неба, синевы и лазури, неразличимо смешанных по горизонту.

Рулевой, завидев командира, осклабился не по уставу и помахал кавторангу смуглой рукой, но Пауро остановил его царственным жестом – сиди, мол, не отвлекайся. Рули.

– Где ты видишь цель? – спросил кавторанг.

– Вот!

Грига указал на экран нейтринного локатора, штуки дорогущей для своего времени и большущей, занимавшей целый отсек, но зело полезной. В голографическом кубе четко прорисовывалось всё, что двигалось и не двигалось под водой. Вот волнистая линия холмов – это дно абиссальной равнины. Вот рой мелких точек и запятых – наверное, косяк рыбы. Пара веретенец – акулы. А посередке – он. Цефалопод. Кракен. Гигантское головоногое. Вот руки – целый пучок, вот – ловчие щупальца. И плавники видать…

– Прикажете атаковать? – осведомился Грига.

– Погоди, – остудил его пыл Пауро. – Какие у… этого размеры?

Компьютер выдал цифры: «Длина – 52 метра».

– Наш! – довольно кивнул Пауро. – Приготовиться!

– Прикажете торпедировать?

– Пусть подойдет поближе…

Спроси сейчас Пауро: что медлишь? – он не нашелся бы, что ответить. Вероятно, древний инстинкт охотника взыграл в кавторанге. Возжелалось ему поиграть с жертвой, как кошка с мышкой, прежде чем явить все свое превосходство. Что такое моллюск и что – эсминец!

– Полный вперед! – скомандовал Пауро.

– Есть полный вперед!

Реактор раскочегарился, турбина подняла вой. «Карахаупо» встал на воздушную подушку, вода запенилась между скегов, и океан на панорамнике сдвинулся назад. Покатые валы полетели навстречу, сжимаясь в синий гофр.

Кальмар, видимо, уловил вибрацию, но она не спугнула его. Хищник расправил щупальца, словно в раздумье – куды бечь? – снова сложил их – и ринулся навстречу кораблю.

– Вот тупица! – хмыкнул рулевой, курчавый фиджиец.

– Близко уже… – проговорил Зикунов, вглядываясь в экран локатора.

– Стоп машина! – сказал Вефаунуи, и рокот стих. «Карахаупо» замедлил свой полуполет и плавно погрузил корпус в воду. Океан тут же качнул корабль, принимая в свое лоно.

– Сдурело это головоногое, что ли? – удивился Григорий.

Экран локатора беззвучно свидетельствовал: кальмар совсем рядом, а компьютер был вежлив, но настойчив: запуск торпеды не рекомендуется – цель слишком близка.

Пауро не успел ответить добровольцу – эсминец сотрясся. Грига упал на пульт, вахтенные офицеры успели схватиться, кто за что.

– Вот он! – заорал рулевой, тыча пальцем. Пауро поправил фуражку и глянул по ходу – над скругленным носом эсминца взметнулась роща толстых серо-буро-малиновых дерев-щупалец, и кальмар с разбега, двигаясь как реактивный снаряд, забросил себя на полубак «Карахаупо». Эсминец резко осел на нос.

– Полный назад! – заорал Пауро, с ужасом встречая немигающий взгляд огромных глаз моллюска.

Турбины натужно завыли, прогоняя воду через носовые водометы. Эсминец подался кормой, но гостя из пучин не стряхнул. Чудовище лезло и лезло, цепляясь руками за носовую пушку и сворачивая ей ствол, хватаясь за мачту и сминая решетку радара. По корпусу прошла дрожь.

– Все наверх! – крикнул Пауро. – Боевая тревога! Ругая себя последними словами, он взлетел по трапу на площадку, где стояли крупнокалиберные пулеметы – всё, к чему свелась мощь боевого корабля. Ни ракеты, ни лазеры использовать было нельзя – не топить же самих себя?!

– Чтоб тебя разорвало! – ругался кавторанг, проклиная и кальмара, и собственную глупость.

Ухватившись за ручки спаренного пулемета, он развернул стволы, ловя громадные глаза – мокрые, гнилые, текучие.

Щупальце просвистело над самой головой Вефаунуи – порывом снесло фуражку. Кавторанг сжал зубы и гашетки.

Загремела очередь. Реактивные пули, пронизывая тело кальмара, рвались под ним тупыми хлопками, глухо колотя по палубе.

Манус – веслообразное утолщение на ловчем щупальце – возникло прямо перед Пауро. Кавторанг ясно видел россыпь присосок – розовых баранок, и черных крючьев, не в лад царапающих воздух.

– Получай, зараза! – заорал Вефаунуи и прошелся очередью наискосок.

Пули оторвали манус, на китель кавторанга брызнула зеленая кровь, а в нос ударил смердящий аммиак.