Алексей Калугин - Мечта на поражение
А чего, собственно, ему таиться? Он не задал этот вопрос самому Шреку только потому, что был уверен, вояка на него не ответит. Или соврет. Что скорее всего. А на фиг ему нужно чужое вранье?
– Я не полагаю, я знаю это, - усмехнулся Журналист.
– ЦРУ?
– Да какое там!.. Цереушники по сравнению с нашим приятелем - дети малые. Макс Шрек - кстати, это его настоящее имя, - работает на контору так глубоко законспирированную, что они даже название себе придумывать не стали. Чтобы не всплыло невзначай где-нибудь. Они называют себя просто СС - «секретная служба».
– И чего же парню из СС понадобилось в центре Зоны?
– То же, что и всем нам - Монолит.
– Зачем?
– А он и сам не знает. Ему дали задание - он его выполняет. Кроме Монолита его интересует все, что связано с проектом «О-сознание». Дурак - вместо того, чтобы тащиться незнамо куда и главное - зачем? Ну, что он тут увидит? Голые стены? Бюреров? - лучше бы у меня спросил. Я бы ему про этот проект столько рассказал, что ему в родной СС за такую информацию орден бы дали. А может быть, даже позволили президенту ручку пожать. Вот, мол, господин президент, стоит перед вами лейтенант Макс Шрек, оказавший неоценимую услугу родине на поприще борьбы с международным терроризмом!
– А при чем тут терроризм?
– Ну, так, для пущей важности. Для американцев борьба с терроризмом все равно, что для Троцкого революция - смысл не в результате, а в самом процессе.
– И ты бы вот так взял и рассказал? Все о проекте «О-сознание»?
– Не знаю, - Излом подкинул труп Вервольфа на плече и перехватил его поудобнее. - По ситуации.
После того как открылась его истинная сущность, Журналист стал гораздо разговорчивее и общительнее, чем прежде. Возможно, потому что ему больше нечего было скрывать. Шрек же, напротив, сделался угрюмым и молчаливым. Он не знал, как вести себя в новой ситуации. В СС ему на сей счет никаких инструкций не давали. Поскольку не верили в то, что их агент, подготовленный к самым суровым испытаниям и даже пыткам, как физическим так и моральным, может вот так запросто провалиться. Хотя, следует ли считать случившееся провалом? Ведь сейчас он был как никогда близок к выполнению поставленной перед ним задачи.
На очередной развилке Гупи свернул налево. Рядом с проходом, в который они вошли, была изображена стилизованная фигурка бегущего человека. Странно. Куда он бежал? Или, лучше спросить, от кого?
– Откуда ты знаешь про проект «О-сознание»? - спросил Гупи.
– Я - Журналист. Моя работа - собирать информацию.
– Так ты, действительно, тот самый Журналист, о котором все говорят?
– Тот самый, - кивнул Излом.
– А как же тебя угораздило Изломом стать?
– Залез туда, куда не следует.
– И где ж это место такое?
– Да здесь же, неподалеку. В Зоне. Я хотел через саркофаг к Монолиту пролезть.
– Один шел?
– С Семецким.
– И что?
– Не получилось.
– Зачем же снова идешь?
– Ну, ежели Зона меня изуродовала, так, может, она же меня и снова человеком сделает.
– А каково оно?
– Что?
– Быть Изломом?
– Поначалу даже забавно. Наслаждаешься силой, способностями, которых нет у простых смертных. Я вижу то, что не видит обычный человек, чувствую то, что он не сумеет даже вообразить. Не говоря уж о телепатических и психокинетичесикх возможностях. Потом я почувствовал, что следом за физическими во мне начинаются другие перемены. Стала меняться психика, начало трансформироваться сознание. Мое мировосприятие становится другим. По-видимому, если не удастся обратить этот процесс вспять, скоро во мне вообще не останется ничего человеческого. Я окончательно превращусь в одного из монстров Зоны.
– Ты бессмертен?
– Пока не знаю.
Коридоры, по которым они шли, различались лишь маркировочной полосой, шириной в ладонь, тянущейся по стене на уровне плеча. Черная, белая, красная, зеленая… Иногда - две полосы, тянущиеся параллельно. Три и более - никогда. Возможно, это была своеобразная опознавательная система, помогавшая ориентироваться в бесконечном лабиринте переходов. Еще они видели двери. Тяжелые, металлические, с написанными по трафарету номерами и буквенными кодами. Или - легкие, раздвижные, с пластиковыми окнами, как в больничных палатах. Одни - распахнуты, другие - плотно закрыты. Журналист чувствовал огромное желание Шрека узнать, что скрывается за этими дверями. Будь его воля, американец заглянул бы в каждую из комнат. Но двигало им не простое человеческое любопытство. И не страсть исследователя непознанного. А только чувство долга. Когда Излом понял, в чем тут дело, он не мог решить, глупо это или смешно. А может, и то, и другое сразу? Сам Журналист четко придерживался сталкерского правила - следуй за тем, кто тебя ведет. Шаг в сторону от маршрута может оказаться последним. Сейчас группу вел Гупи. Который не проявлял видимого интереса к тому, что находилось за дверями.
То и дело им попадались на глаза следы, оставленные бюрерами. Обрывки тряпок, в которые подземные карлики укутывали свои уродливые тела, кучки помета, аккуратно и тщательно обглоданные кости, несколько расплющенных в блин консервных банок. Последнее было особенно характерно для бюреров. Обладая зачатками разума, подземные карлики понимали, что консервные банки являются вместилищем для еды. Но открыть банку, вставив в нужное место ключ и повернув его несколько раз или, того проще, потянув за кольцо, они почему-то не догадывались. Поэтому, если в руки бюрера попадала консервная банка, он, после нескольких бесплодных попыток открыть ее, принимался со всей своей дурацкой силой, колотить банкой об стену. Или по полу - это уж, как придется. До тех пор, пока на банке не лопался шов - чтобы через образовавшуюся дырку высосать содержимое. Но самих уродливых карликов они пока еще не встретили. Быть может, бюреры таились в глубинах заброшенных катакомб. Или же до поры до времени не показывались пришельцам на глаза. Тихонько наблюдали за ними со стороны. Присматривались. Принюхивались. В молчании и темноте затевали какую-нибудь гнусь. Или их останавливало то, что одним из чужаков оказался Излом?
– Что ты будешь делать, когда мы придем на место? - спросил Гупи у Шрека.
– К Монолиту? - уточнил американец.
– Не знаю. Я не верю в Монолит. Я веду вас к месту, указанному на плане.
– Монолит существует, - уверенно заявил Журналист.
– Ты его видел?
– Нет. Но я ощущал его присутствие. То, как он воздействует на меня.
– Что это было? - спросил Шрек.
– Это трудно описать словами… Это… Как будто твой разум становится частицей другого, очень мощного сознания… Нет, не так. Ты чувствуешь, что вливаешься в могучий поток сознания, который… У которого совершенно иные, непонятные тебе цели… Не просто непонятные, а недоступные твоему восприятию. До тех пор, пока ты полностью не растворишься в том, что готово тебя принять… При этом ты испытываешь очень странные чувства. Страх… Неосознанный, первобытный, полуживотный ужас, на уровне инстинкта самосохранения, от того, что ты ощущаешь присутствие рядом с собой чего-то настолько огромного, что ты неспособен охватить это взором, и настолько чуждого, что ты не в силах это осмыслить. И одновременно - сумасшедшую радость… Ты едва не захлебываешься от восторга, от того, что тебе удалось… Нет, тебе было дозволено прикоснуться к, быть может, величайшей тайне…
Журналист запнулся и умолк.
Начатая фраза осталась незаконченной.
– Патетика, - коротко и ясно высказал свое мнение Гупи.
– Согласен, - не стал спорить Журналист. - Но как сформулировать это иначе?.. Слова - лишь бледный след того восторга и ужаса, что таит в себе Монолит.
– Ага, - в задумчивости кивнул Гупи. - Выходит, Монолит - это реально существующий объект.
– Или же некий образ, порождаемый сознанием того, кто оказывается вблизи Монолита, - добавил Журналист.
– Так все же, образ или объект?
– Почему «или»? Может быть, и образ, и объект.
– То есть человек, оказавшийся возле Монолита, видит не то, что существует в реальности?
– Я не знаю.
– А ты? - покосился Гупи на американца. - Что в твоей СС говорят о Монолите?
– Я оперативник, а не аналитик, - с неохотой отозвался Шрек. Он бы предпочел вообще ничего не говорить, но ситуация требовала поддерживать хотя бы видимость добрых отношений. От этого зависело выполнение задания. - Мне поручено собрать информацию об объекте, именуемом «Монолит».
– И как ты собираешься это делать?
– Что?
– Собирать информацию?
– Смотреть, слушать… Чувствовать.
– И никаких желаний?
– Я не хочу об этом говорить.
– А хочешь, я скажу, почему ты согласился выполнить это задание? - предложил Излом.
– Нет.
– Гупи все правильно поймет. Я уверен…
– Нет!
