Вадим Панов - Куколка последней надежды
— Да, мы с мужем только переехали на Лялин переулок.
— Вот и замечательно. Возьмите мои порошки и дайте их ребенку. Если они помогут — зайдете как-нибудь и заплатите.
— Берите, милочка, и не сомневайтесь, — кивнула старушка. — Поверьте, вы больше никогда не пойдете в обычные аптеки. Господин Вербиус, моя мазь…
— Давно готова, — старик выставил на прилавок маленькую баночку.
Аптекарь тепло распрощался с женщинами и перевел взгляд на Тори:
— Чем могу помочь?
— Не все верят, что старые рецепты могут быть лучше современных антибиотиков, — усмехнулся японец.
— Мне трудно конкурировать с телевизионной рекламой, — рассмеялся Вербиус. — К тому же мои рецепты не годятся для промышленного производства.
— Слишком сложные?
— Слишком хорошо помогают.
Вакагасира был на сто один процент уверен, что говорит с нелюдем, скорее всего с эрлийцем, но снова поймал себя на мысли, что смотрит на старика, как на человека. Как на обычного человека. «Нелюди хитры! — одернул он себя. — Скажи это старушке, которая приходит в эту аптеку всю жизнь».
— Так чем я могу вам помочь?
— Мне нужна кровь снежной обезьяны, умерщвленной в третье полнолуние путем отсечения головы, — негромко ответил Тори. — Толченый зуб единорога и две унции праха белой совы, сожженной на рассвете с соблюдением обряда «Последняя стрела».
Вербиус крякнул и потер переносицу.
— Странный комплект. Готовите бальзам «Синее небо»?
— Витаминный коктейль по дедушкиному рецепту. Помогает при радикулите.
— Да вы шутник, уважаемый. — Аптекарь постучал по клавиатуре компьютера. — Вы наемник?
— Да.
— Давно в Тайном Городе?
— Не очень. — Тори подумал и протянул правую руку. — Исмаил.
— Брат Вербиус.
— Очень приятно.
«Проклятье! Я ведь не соврал!» Седой аптекарь действительно вызывал приязнь. Такую же, как старый торговец рыбой на рынке в Токио, куда маленький Тори бегал в свое время…
— Вам повезло, Исмаил, у меня есть все, что нужно. — Вербиус направился в подсобку. — Сейчас принесу.
«Они враги! — едва не крикнул сам себе вакагасира. — Это твой враг!!»
Но эта мысль почему-то не вызвала тех эмоций, которые накатывали на японца раньше, когда он только думал о встрече с нелюдями.
В его представлении эта встреча всегда рисовалась одинаково: честный поединок с разъяренным воином или монстром, типа кицунэ, или… Тори не смог представить, что он дерется с Вербиусом. Не мог, и все.
Дверь аптеки распахнулась.
— Воляна была в ярости! Только этим я могу объяснить ее проигрыш в полуфинале Кубка Дуэлей. Она так хотела встретиться с Мубой, что совершенно забыла подготовиться к схватке.
— И командор ее выбил.
— И сам получил от хвана по полной программе.
— Нет, ребята, вы как хотите, а я буду ставить на Мубу. Я не люблю четырехруких, но этот парень молодец, он должен победить Лунатика!
В аптеку шумно ввалились три белобрысых здоровяка и, увидев японца, мгновенно замолчали.
— Добрый день, господа! — поприветствовал их появившийся Вербиус. — Обсуждаете Турнир?
Один из людов покосился на Тори, но эрлиец махнул рукой:
— Здесь все свои, Чернослав. Уважаемый Исмаил — наемник.
— А-а… — Белобрысые посмотрели на японца, и тот, кого старик назвал Чернославом, поинтересовался: — На кого работаешь, чел?
— На того, кому это по карману. — Тори проверил принесенные аптекарем порошки, кивнул, дождался, пока тот упакует их в пакет, и взял его в руку. — Сколько я должен?
— Триста шестьдесят.
— Я заплачу наличными.
— Как пожелаете.
— А у тебя есть карточка «Тиградком»? — отчего-то насторожился Чернослав.
— А вы из налоговой инспекции?
— Мы бы хотели посмотреть на нее.
Вербиус, пересчитывающий банкноты, бросил быстрый взгляд на японца.
— Я тороплюсь. — Вакагасира спокойно забрал сдачу и повернулся к двери.
— Покажи свою карточку, чел. Мы дружинники Измайловского домена, и это официальное требование Зеленого Дома!
— Чего ты пристал? — попытался успокоить Чернослава спутник, но тот упрямо качнул головой:
— Сегодня ночью какой-то азиат отправил в больницу гиперборейскую ведьму. Я впервые вижу этого чела и хочу проверить его карточку.
Тори сделал маленький шаг к двери и должен был упереться в широкую грудь двинувшегося ему навстречу Чернослава, уже напряженного и готового оттолкнуть малорослого чела. Столкновение произошло, но его последствия были крайне неожиданны: белобрысый здоровяк непостижимым образом взмыл в воздух и грузно рухнул на пол, врезавшись головой в прилавок. Второй люд получил коварный удар в пах, согнулся от боли, и два следующих удара ногой отправили его в нокаут. По-настоящему среагировать успел лишь третий дружинник, успевший выхватить пистолет и даже навести его на японца. Однако уже через мгновение в его руке остался только жалкий обрубок оружия: тонкое лезвие меча разрезало вороненую сталь пистолета на две половины, с необычайной легкостью пройдя через ствол и механизм. Следующим движением меча Тори аккуратно рассек широкий ремень, поддерживающий штаны дружинника, и ударил его ногой в живот. Запутавшийся в одежде люд повалился на приятелей.
Когда брат Вербиус высунулся из-за прилавка, японец, стоящий в дверях, неожиданно обернулся и отвесил легкий поклон:
— Извините за беспорядок, уважаемый. Я только защищался.
— Ничего страшного. — Эрлиец с большим интересом посмотрел на Тори. — Ничего страшного.
* * *Муниципальный жилой дом
Москва, улица Миклухо-Маклая,
8 сентября, воскресенье, 11.26
Разговор с Кортесом не испортил Артему настроения, не стал ушатом холодной воды, вылитым на голову романтичного влюбленного. Молодой наемник знал, что Олеся в деле, что она еще не раскрыла все свои карты, но… Но насколько все было бы лучше, если бы она оказалась ни при чем.
— О чем ты думаешь?
— Воин и Целительница…
— Слишком разные, чтобы быть вместе.
— Почему мы встретились?
— Потому что мне нужна твоя помощь. — Олеся заглянула в глаза наемника. — Но здесь я оказалась по другой причине. Я не шлюха, Артем.
Молодой человек нежно провел рукой по ее щеке.
— Я тебе верю.
— Правда? — Она не сводила с него глаз.
— Правда.
— Это самое главное. — Олеся крепко прижалась к груди Артема. — Ты не представляешь, как важно мне было услышать это.
— Что за помощь тебе требуется?
Женщина вздохнула, помолчала, затем отстранилась и посмотрела в глаза наемника по-другому, серьезно и жестко.
— Ты уже догадался, что я…
Ее перебил звонок мобильного телефона. Это был пустой звонок с автоответчика, который Артем специально запрограммировал на это время — ему нужно было сымитировать получение информации о смерти Екатерины Федоровны.
— Извини.
— Конечно.
Наемник поднес трубку к уху, несколько секунд «слушал», затем буркнул «я понял» и бросил телефон на стол.
— Что-то случилось?
Артем в упор посмотрел на женщину. «Оцени ее реакцию!»
— Сегодня утром убили Екатерину Федоровну.
— Нет! — Олеся покачала головой. — Нет! Нет!!!
Наемник взял женщину за руку.
— Теперь ты скажешь, что происходит?
— Как он мог решиться? — Ее глаза были полны слез. — Как он посмел? Господи, Зина!! Мы должны немедленно ехать к ней!
— К Зине?
— Если он начал убивать… — Олеся схватила телефон. — Надо предупредить… Черт, не отвечает!! Не отвечает!!!
* * *Муниципальный жилой дом
Москва, улица Мещанская,
8 сентября, воскресенье, 11.28
В тишине квартиры даже приглушенный, мелодичный звонок прозвучал резко и надрывно. Зина, неподвижно сидящая в глубоком кресле, вздрогнула и машинально выключила телевизор. Она не понимала, что за программу смотрит, не слушала и не смотрела ее, она просто сидела перед экраном, погруженная в свои мысли. Которые грубо разметал звонок в дверь.
«Не открою!»
Зина стиснула кулачки. Плохое настроение пришло вчера вечером, когда Олеся отказалась приехать к ней ночевать. В этом не было ничего особенного — подруги не каждую ночь проводили вместе, и более того, Зина знала, что Олеся должна охмурить этого самца, Артема, как того требовал план… Но плохое настроение все равно пришло. Зина практически не спала всю ночь, а услышав в телефонной трубке довольный голос подруги, испытала такую боль, что едва не раскричалась на нее. К счастью, сдержалась, ограничившись коротким, злым плачем и усилением плохого настроения… И еще появилось предчувствие, дурное предчувствие приближения чего-то страшного… Но Зина гнала его прочь, из-за этого проклятого плана нервы были на пределе и у нее, и у подруги.
