Андрей Левицкий - Сага смерти. Мгла
– Зачем? – перебила Катя. Присев, она стягивала волосы в хвост и снизу вверх смотрела на меня. – Мы одну засаду уже устроили, и что? Потеряли синхронов и сами чуть не сдохли. Так для чего еще раз…
– Не знаю, – сказал я. – Будем думать по дороге. Что еще остается? Все равно нам надо к Грязевому озеру. Если…
– Да о чем вы вообще говорите?! – крикнул Кирилл. Он поднял руку, сжал в кулак – раздался хруст, между пальцами посыпались кусочки головоломки. – Оно одним только импульсом нас смяло! А когда само к нам подойдет…
– Заткнитесь все! – приказал Болотник. – Можете возбудить аномалии. Вы что, не чувствуете напряжения?
Трудно было не чувствовать его. Оно шло со всех сторон – мелкой злой рябью колыхало воздух, землю, небо. Пространство дрожало, морщилось складками, словно поверхность озера под сильными порывами ветра. В заполненной аномалиями степи что-то пучилось и раздувалось. Это ощутил даже тугодум Хохолок – он поскреб грудь, раздув ноздри, громко втянул воздух и пробормотал опасливо:
– Чиво это, а?
– Лабиринт сейчас расширится, – сказал Болотник. – Каждая аномалия – как фабрика по переработке аномальной энергии, которой напитана земля в Зоне, превращению ее в другой вид энергии. Для аномалий там слишком мало места, им нужно большее пространство. Еще немного, и они раздадутся вширь.
– Когда это произойдет? – спросил я, протискиваясь мимо остальных к другому концу оврага.
– В любую минуту.
– Или Мгла к нам подойдет. Ну так чего ты ждешь, Болотник? – спросила рыжая. – Быстрее выводи нас отсюда!
– Достань мне лозу, – ответил он.
– Чего?
– Я сказал: достань лозу. Видишь, на прутьях, которые кабаны повалили? У тебя веревка на поясе, возьми шишку, подтяни сюда два прута.
На другом конце овраг становился менее глубоким. Опираясь на палку, я приподнялся на цыпочках, козырьком приложил ладонь ко лбу. Изломанный край лабиринта, искрясь, как сотни фейерверков, тянулся по степи слева, а справа, вдоль опушки, шеренгой выстроились жарки, слизистые пузыри и электры. Нас зажало между степью и лесом, на полосе шириной в три десятка шагов – она тянулась к далекой реке и едва различимым строениям на берегу.
Рябь аномального напряжения катилась из степи, дробила пространство, искажая перспективу. Позади свистнула веревка, выругалась Катя.
Аномалии сыпью покрывали землю вокруг, но со стороны реки покинуть овраг мешали лишь две, холодец и змеиный клубок, расположенные всего в нескольких шагах друг от друга. Никогда еще я не видел, чтобы аномалии находились так близко. Нечего и думать о том, чтобы проскользнуть между ними. Темно-красный шар, ядро змеиного клубка, хищно посверкивая, перекатывался внутри невидимого пузыря, готовый пронзить жгучими стрелами любого, кто окажется поблизости. Холодец мерцал кислотно-зеленым цветом.
Веревка с привязанной к концу шишкой свистнула еще дважды, наконец Алекс довольно крякнул, и тогда я вернулся к ним. Командор стоял ближе всех, проходя мимо, я спросил:
– Что с тобой?
Глаза у него стали совсем мутными, лицо застыло. Вдруг оно исказилось, на мгновение гримаса ненависти – безумной, звериной – вспыхнула, исказив черты, и тут же лицо разгладилось, залившись смертельной бледностью. Анчар взмахнул рукой, будто отгоняя кого-то, с губ сорвался хриплый шепот:
– Нет, уйди!
Он привалился к краю оврага, прижал ладонь ко лбу.
– Что с тобой происходит? – повторил я.
– Не знаю! – рыкнул он, оскалившись. – С головой… что-то с головой.
– Я вижу, что не с задницей. Так что с твоей головой?
Он лишь досадливо отмахнулся и сплюнул. Катя подтаскивала к оврагу уже второй прут, зацепив его шишкой, Болотник отвязывал волчью лозу от первого. Что-то мелькнуло в степи неподалеку, и я поднял палку. Извивающийся в потоках горячего воздуха силуэт прыгнул к оврагу. Кирилл вскинул оружие, Хохолок поднял «М-4», а мой напарник – пистолет, который взял у Нешика.
Белоснежные волосы Аслана почернели и выгорели с левой стороны, лицо уродовал ожог – багрово-белая лоснящаяся рана, кожа там будто расплавилась и потекла. Я знал, отчего это: след удара артефакта под названием «уголек». Десятки их с силой выбрасывает во все стороны аномалия поганка, если подойти к ней слишком близко. Аслан сильно хромал, прижатая к боку рука вывернута ладонью наружу, задубевшие синие пальцы согнуты крюками – значит в запястье вонзился один из шипов аномалии перекати-еж.
– Жив! – сказала Катя с изумлением. Даже Болотник оторвался от волчьей лозы и глянул на синхрона.
Аслан упал на краю оврага, с трудом сел, свесив ноги. Кирилл шагнул к нему, чтобы помочь слезть, но Катя схватила наемника за плечо. Болотник тихо сказал:
– Не касайся его. Он сразу набросится на тебя.
– Почему? – спросил Кирилл.
– Любое прикосновение синхрон воспринимает как угрозу, если другая половина исчезла. Посягательство на остатки своей личности…
– Виделэво, – пробормотал Аслан.
Все замолчали. Обожженный глаз вылез из глазницы – влажный темно-красный зрачок плавал в нем, как гнилая вишня. Аслан напрягся, оскалившись, между потрескавшимися губами показался язык, и он с усилием выдавил более разборчиво:
– Виделево. Карим, брат. Там, он… там, во мгле… – Полуобернувшись, синхрон махнул искалеченной рукой вглубь степи. – Мгла там. Плохо видно… очэн. Аномалии кругом. Он там… ыдет. Уходыт Карим, неэ… слышит Аслана. Аслан зовет, Карим нэ слышит.
– Ты не спасешь его, иди с нами, – сказал Кирилл. – Мгла сейчас будет здесь, мы хотим прорваться к реке.
Не обратив на него внимания, синхрон повернулся к Болотнику, вновь склонившемуся над лозой.
– Следопыт!
– Что? – бросил тот, не поднимая головы.
– Дай… каплю Аслану. Дай, ыначе… нэ пройти. Молочну каплю, не… пройты.
Аслан выталкивал слова, будто комья клейкой грязи, липнущей к небу. Рот его кривился в звериных гримасах, язык изгибался, скользил по зубам.
– Капли тебе не помогут, – откликнулся Болотник. – По этому лабиринту не пройдешь, ты уже труп.
– Дай-дай! – взвизгнул синхрон.
Подобрав ноги, он сел на корточки, уперся в землю одной рукой и подался вперед, вытянув другую, покалеченную. Что-то лилово-синее задрожало в месиве, которым стала правая половина лица, и вдруг по ожогу потекла крупная розовая слеза.
– Дай… пройду! Найду… Карима, дай!
Присевший на дне оврага следопыт привязывал шишку к концу лозы. Отвлекшись от своего занятия, он порылся в кошеле и швырнул Аслану три плоских белых камешка. Тот поймал один, два упали у его ног, синхрон схватил их.
Он выпрямился, пошатнулся – и только теперь я понял, что Аслан остался без автомата и крюков.
– Что-то с Каримом! – выдохнул синхрон. – Опять чую его, но Карим… не такой! Боль, ему больно… Мгла… его подчыныла! – Развернувшись, он шагнул в лабиринт аномалий. Еще несколько мгновений мы видели окутанный искрами силуэт, потом Аслан исчез.
– Что он сказал? – спросил Кирилл, поворачиваясь к нам. – Мгла подчинила Карима?
– Марат, держи это, – велел Болотник, выпрямляясь. – Не запутайся ногами в лозе. Идем в конец оврага, там скажу, что делать.
Он вручил мне привязанную к лозе шишку, и мы пересекли овраг, волоча лозу. Болотник держал второй конец, где была такая же конструкция из шишки и артефакта. Когда я проходил мимо бледного Алекса, тот вяло улыбнулся мне и тут же сморщился, схватившись за лоб. Напарник мелко дрожал.
Бьющее из степи напряжение усилилось, энергетическая рябь стала штормом, ломающим глубинную структуру пространства. А с другой стороны катила другая волна – мощная, глухая. Мгла приближалась. Все вокруг качалось, мир неслышно скрипел, готовый распасться на мелкие осколки. Горячий ветер дул со стороны аномалий, потоки воздуха проносились над оврагом – волосы на голове шевелились и мириады невидимых иголочек покалывали кожу.
– Все встаньте сзади! – громко велел Болотник. – Приготовьтесь. Марат, видишь холодец?
Я кивнул, начиная догадываться, что он собирается сделать.
– И змеиный клубок?
– Вижу, – сказал я. – Ты хочешь…
– Куда ты скорее попадешь?
– В холодец, – решил я, прикинув размеры аномалий и расстояние до них.
– Хорошо. Значит, бросаю свою шишку в клубок. Кирилл, Алекс!
Ветер гудел с такой силой, что хриплый голос Кирилла едва донесся до нас:
– Что?
– Разложите лозу на этом конце оврага, перед нами, чтобы не зацепилась, когда бросим. Разверните ее… Так. Теперь отойдите. Слушайте все! Как только мы кинем шишки – вы пригибаетесь. Может произойти все что угодно. Пригибаетесь, но не падаете лицом в землю, а смотрите на нас. Когда вскочу и побегу – бегите за мной. Бегите как можно быстрее, но смотрите под ноги, в траве могут быть норы. Все поняли? Хохолок, ты понял?
– А то! – бодро откликнулся тот. – Сесть, потом бежать… Э, следопыт! А вот я тут не пойму чиво-то: почему ветруган такой свищет, а деревья вон в лесу не гнутся совсем, ветки не шелохнутся?
