Антон Корнилов - Рыцари порога.Тетралогия

— О, я не допущу этой ошибки, — ответил архимаг. — Я не стал говорить им, что участие в ритуале убьет их. И я дам им зелье, употребив которое они не почувствуют, что силы покидают их…

— Убьет? — удивилась и нахмурилась королева. — Но в легенде говорится, что они только состарятся…

— Я же вам сказал, ваше величество, — проговорил архимаг, — я все просчитал. Проведение ритуала потребует напряжения сил, какого ни один человек не выдержит.

Этого Лития не ожидала.

— Тридцать три юноши… — проговорила она, — тринадцати лет. Да какие там юноши — дети… Это похоже на жертвоприношение, господин Гархаллокс.

— Это плата за жизни многих ваших подданных, — вздохнув, развел руками архимаг. — К сожалению, таков наш мир. Жертвы необходимы, чтобы чего-то достичь. Если вы думаете, что я не испытываю сожаления по поводу судьбы этих несчастных, вы ошибаетесь, ваше величество…

— Вы должны были сказать им.

— И они согласились бы принести себя в жертву? Возможно, кто-то из них и согласился бы. Но не все. У нас было слишком мало времени на подготовку ритуала.

— Тот эльф-полукровка… — произнесла задумчиво королева. — Мы ведь сейчас поступаем, как он. Губим жизни невинных людей, чтобы выжить самим. Это… неправильно. Несправедливо.

— Но необходимо, — сказал Гархаллокс. — Вам ли не знать, что в жизни нет справедливости. Это сугубо человеческое понятие, и каждый сам решает, что считать справедливым, а что — нет. Мир несправедлив. Мы — делаем его справедливым.

После того как архимаг покинул королевские покои, Лития долго стояла у окна, бездумно глядя вниз, на Грязный двор, где на тренировочных площадках, расположенных между башнями-казармами, привычно кипела работа.

И мысли ее снова вернулись к Каю.

Она не виделась с болотником с той самой ночи в лесу. Ей ничего не надо было придумывать для этого — заботы по укреплению обороны Дарбиона поглотили все ее время. И она не появлялась в Училище. А всего несколько дней назад королева с удивлением поняла, что обида, терзавшая ее, куда-то исчезла. Но не исчезли мысли о болотнике. Она вдруг увидела, что не может не думать о нем. Не может не вспоминать о коротких моментах несостоявшейся близости, тревожные картины постоянно вспыхивали в ее голове в самое неподходящее время. И отзывались сладкой дрожью внизу живота.

Она поняла, что Кай дорог ей именно таким, какой он есть.

Это было странное чувство. Сколько времени они находились рядом друг с другом, но мысли Литии никогда не поднимались до любви. Почему? Как это объяснить? Все эти годы Лития словно бы внутренне росла до осознания — какой человек ей нужен. И вот наконец…

Теперь она знала, что Кай был прав тогда, в ночном промозглом лесу. Она любит его. И Долг здесь совсем ни при чем. Судьба Гаэлона и нужда королевства в наследнике — это лишь оправдания ее чувствам. Ее страсти.

Рано или поздно они все равно будут вместе.

Рухнут стены Дарбиона, испустит последний вздох растерзанный Гаэлон, но она, Лития, не погибнет. Потому что ее жизнь и честь в руках рыцаря Болотной Крепости Порога Кая и его друзей…

Двери королевских покоев приоткрылись.

— Капитан Бати, ваше величество, — сообщил стражник. — Только вернулся в Дарбион.

— Впусти, — приказала королева.

Вошел невысокий худой человек в плаще из медвежьей шкуры поверх кольчуги. На плечах его белел начавший уже подтаивать снег.

— Какие вести ты привез, капитан? — спросила Лития, по лицу вошедшего увидевшая уже, что вести радостными не будут.

— Войска Орленка подошли к Арлему, — коротко сообщил капитан скрипучим простуженным голосом.

Лития кивнула. Сообщение это означало, что у Дарбиона воины Марборна будут самое меньшее через четыре дня. А то и еще раньше — ведь по землям Гаэлона Орленок двигался свободно, не встречая никакого сопротивления.

— И еще, ваше величество, — кашлянув, проговорил Бати. — Слухи ходят, что это… что его величество вовсе не погиб. Что он в плену у Орленка, значит… И что, дескать… — Капитан замялся.

— Говори, — подалась вперед Лития.

— Болтают, что его величество… он… как бы и не совсем в плену… Он… Разное болтают, ваше величество…

— Мне нужны не слухи, Бати, а достоверные сведения.

— Да откуда ж достоверные-то? — пожал плечами капитан. — И то — все понимают, что марборнийцы-то горазды напраслину возводить на его величество, чтобы, значит, на свою сторону вассалов Дарбиона склонять. Но слухи-то ходят… Люди говорят. Всем рты не позатыкаешь. Теперь время такое пошло, ваше величество, что и не знаешь, чему верить, а чему — нет…

— Оставим это, — прервала его Лития. — Докладывай, что еще удалось узнать.

Капитану Бати пришлось дважды повторять свой доклад. Королева, захваченная своими мыслями, плохо слушала его…

Эта рощица, кажется, единственная уцелела на поле, где его величество король Марборна Ганас Осагский по прозвищу Орленок в последний раз разбил перед Дарбионом лагерь для своего войска. Впрочем, завтра и этой рощицы не станет — вырубят ее марборнийцы на топливо для утренних костров и, позавтракав, начнут снимать лагерь…

Эрл сидел на пне, на самой опушке приговоренной рощицы, сидел спиной к лагерю и задумчиво постукивал ореховой тростью по сапогу. Он знал, что одиночество его вовсе не полное. Знал, что под крайним навесом у тлеющих бревнышек костра лежат двое, старательно притворяющиеся спящими. И еще один прячется за ближайшим шатром. Эрл даже слышал время от времени, как ратник пошевеливается и прищелкивает зубами от промозглого ночного холода.

Неважно… Главное — что вокруг тихо. И не пялятся на него со всех сторон ненавистные рожи марборнийцев.

Он повертел в руках трость.

Итак… Нужно собраться с мыслями. Значит, за всем тем, что происходит сейчас в Гаэлоне, стоит Высокий Народ. Теперь Эрл нисколько не сомневался в этом. Эльфы оставили в покое куклу, оборвавшую ниточки, и быстро смастерили себе новую… Но вот кто именно является этой куклой?

Сам Орленок?

Вряд ли. Уж очень искренним выглядело его удивление, которым он ответил на прямой вопрос Эрла. Это во-первых. А во-вторых — эльфы мудры. Допустив ошибку единожды, они не ступят снова на тот самый путь, который, возможно, снова приведет их к провалу. Скорее всего, они не станут действовать напрямую, открыто являясь тому человеку, от которого в большей степени зависит осуществление их планов. Они будут влиять на него исподволь — через других людей.