Анатолий Дроздов - Обезьяна с гранатой

– Договорились! – сказал Сергей.

– Погоди!

Хорхе отошел к столу, покопался в ящиках и вернулся с фляжкой и серебряным кубком в руках. Вручив последний Сергею, он вытащил пробку и плеснул в кубок из фляжки.

– Что это? – спросил Сергей, разглядывая светло-коричневую жидкость.

– Коньяк. Пробная партия с моих виноградников. Хотел похвалиться… – Хорхе вздохнул. – Выпей! Тебе нужно поспать. Не то проворочаешься всю ночь…

Сергей подчинился. Коньяк отдавал запахом летнего луга и приятно щипал небо. Теплая волна прокатилась по пищеводу Сергея, заполнила желудок и стала расползаться по телу.

– Удачи, сынок! Я помолюсь за тебя!

Хорхе перекрестил его свободной рукой. Сергей поклонился и вышел.

Из приоткрытой двери кабинета выбивался свет. Сергей осторожно заглянул. Леа застилала кушетку. Она стояла к нему спиной и, нагнувшись, расправляла простынь. Подол платья, поднявшись, открывал ее башмачки и узкие щиколотки в белых чулках.

«Гм! – подумал Сергей. – Интересно, а как там выше?»

Устыдившись этой мысли, он кашлянул. Леа вздрогнула и обернулась.

– Господин!..

– Почему ты здесь? Должна быть дома.

– Мне велели приготовить вам постель. Когда много работы, мы остаемся во дворце на ночь. Есть комната, где спят женщины.

«Врет, что велели! – догадался Сергей. – Сама вызвалась».

– Вы… – голос Леа задрожал, – не хотите меня видеть? Из-за того, что из-за меня дуэль?

– Что ты!

Сергей подошел и взял ее ручки в свои. Она затихла, глядя на него влажными глазами.

– Ты не виновата, – сказал он. – Меня все равно бы вызвали. Они хотят меня убить.

– Господин! – всхлипнула Леа. – Этот де Вержи… Он страшный человек! Стольких убил!

– А теперь это сделаю я! Увидишь!

Взгляд ее выражал недоверие.

– Побьемся об заклад! – предложил Сергей. – Если выйдет по-моему, ты меня поцелуешь.

– Зачем ждать?

Она встала на цыпочки и потянулась к нему. Сергей склонился и осторожно чмокнул ее в губки. Она обвила его шею руками и принялась лихорадочно целовать его глаза, щеки, нос… Сергей ощутил, как слабеют ноги. «Алярм! – подумал он. – Не устою».

– Леа! – сказал, осторожно высвобождаясь. – Я обещал почитать тебе стихи. Хочешь?

Леа закивала. Он усадил ее на кушетку и присел рядом. «Если убьют, так хоть обещание выполню! – подумал Сергей. – С чего начать? Я успел перевести два сонета. Получилось ли хоть что? Ладно! Поздно…» Он вздохнул и начал:

Все страсти, все любви мои возьми —От этого приобретешь ты мало.Все, что любовью названо людьми,И без того тебе принадлежало.Тебе, мой друг, не ставлю я в вину,Что ты владеешь тем, чем я владею.Нет, я в одном тебя лишь упрекну,Что пренебрег любовью ты моею.Ты нищего лишил его сумы,Но я простил пленительного вора.Любви обиды переносим мыТрудней, чем яд открытого раздора.О ты, чье зло мне кажется добром,Убей меня, но мне не будь врагом![5]

– Боже! – воскликнула Леа, когда Сергей умолк. – Как чудно! Как он страдал! И как сильно любил!

– Еще? – спросил Сергей.

Она закивала.

Уж если ты разлюбишь, – так теперь,Теперь, когда весь мир со мной в раздоре.Будь самой горькой из моих потерь,Но только не последней каплей горя!И если скорбь дано мне превозмочь,Не наноси удара из засады.Пусть бурная не разрешится ночьДождливым утром – утром без отрады.Оставь меня, но не в последний миг,Когда от мелких бед я ослабею.Оставь сейчас, чтоб сразу я постиг,Что это горе всех невзгод больнее,Что нет невзгод, а есть одна беда —Твоей любви лишиться навсегда[6].

В этот раз Леа не отозвалась. Сергей скосил взгляд. По щекам девушки текли слезы. «Господи! – подумал Сергей. – Обычная девочка, служаночка, а как чувствует! И кто рядом с ней эти герцогини?»

– Его звали Вильям Шекспир, – сказал он тихо. – Простолюдин, актер. Он сочинял пьесы и стихи. При жизни его мало ценили. Он не бедствовал, но большого богатства не приобрел. Спустя годы после его смерти пришло осознание, что это лучший поэт страны, ее гордость. И тогда вельможи стали везде кричать, что человек низкого происхождения не мог сочинять так талантливо. Что на самом деле писали герцоги и лорды, а Шекспир только подписывал. Титулованная мразь, она и здесь не могла смириться, что простолюдин может быть лучше.

– Вы… – Леа придвинулась и приникла к нему. – Вы необыкновенный человек! Хотите, я останусь с вами на ночь!

– Не стоит! – сказал Сергей, отстраняясь. – Тебе выходить замуж. Что скажет жених?

– Не нужно мне жениха! Я не хочу замуж! Если вы… Если вдруг с вами… Я удавлюсь!

– Леа! – Сергей взял ее за плечики и развернул к себе. Глаза девушки были полны слез. – Обещаю: все будет хорошо. А сейчас иди. Мне нужно выспаться.

Она кивнула, чмокнула его в щеку и убежала. Сергей вздохнул, разделся и завалился на кушетку. Та оказалась коротковата. Тогда он притащил стул, устроил на нем ноги, немного поворочался и уснул.

Антуан разбудил его еще затемно. Сергей, ощущая себя прекрасно выспавшимся, потянулся, встал и быстро оделся. Они вышли из дворца. У дверей стояла карета.

– Зачем? – удивился Сергей. – Могли б и верхом!

– Так нужно! – ответил Антуан.

«Ну да! – догадался Сергей. – Раненого привезти или тело. Антуан обо всем позаботился. Вон и рапиры на сиденье. Наверное, ночь не спал. Замечательный он парень!

– Спасибо! – сказал Сергей, пожимая Антуану руку.

Тот только вздохнул. Экипаж тронулся и запетлял по узким улицам. В этот предрассветный час они выглядели пустынными. Подковы стучали по булыжной мостовой, грохотали окованные колеса, звук отражался от стен домов, многократно усиливаясь. «Как на войну едем! – усмехнулся Сергей. – Громыхая и постреливая». Показалась городская стена. Они миновали ворота и выкатились на тракт. Грохот сменился хрустом песка под колесами. Проехав с километр, экипаж свернул и подкатил к невысоким стенам, сложенным из каменных плит. За стенами виднелись шпиль церкви и крыши прилегающих к ней домов.

«Монастырь! – понял Сергей. – И почему дуэли назначают близ них? Вон и у Дюма… Чтобы сразу отпеть покойника? Так сказать, не отходя от кассы?»

Развеселившись от этой мысли, он выбрался наружу. Уже рассвело. Карета стояла на утоптанной поляне неподалеку от монастырских стен. Не одна. Напротив замерла другая. Еще две виднелись в стороне, а у поднимавшихся неподалеку деревьев гарцевали всадники, числом не менее десяти. «Так! – подумал Сергей. – Зрители! Интересно, герцогиня здесь?»