Тайны затерянных звезд. Том 3 - Антон Кун
Говоря проще — фанатик. Не удивлюсь, если один из «личной гвардии» Мартинеса. Это не официальное название, конечно, оно скорее уничижительно-презрительное, и употреблялось обычно по отношению к тем, кто готов был доносить на своих командиров вышестоящему начальству, получая за это от них какие-то преференции. Такие «личные» солдаты были у многих высоких шишек в армейском руководстве Администрации. Это было даже забавно — видеть, как командиры у одного и того же отряда сменяются один за другим, вместе с личным составом, а один и тот же солдат (или несколько солдат) постоянно находится не у дел. Как только дело доходит до опасной операции так их сразу то вызывают куда-то, то в лазарет кладут, объявляя их небоеспособными, то ещё что-то происходит…
Что ж, теперь точно можно сказать, что Мартинес ушёл на покой не один, а забрал с собой в качестве телохранителей и в принципе охранителей свою личную «гвардию», своих лучших солдат, которых даже подчинять ничем не нужно — они и так готовы смотреть ему в рот и ловить любое его слово. Лучший выбор, ничего не скажешь, ведь запасы субмиссиона, сколь велики бы они ни были, рано или поздно кончатся, или просто с доставкой могут возникнуть сложности, как, например, сейчас. И тогда нужны будут лояльные люди. По-настоящему лояльные, а не внушённо-лояльные.
Солдат Мартинеса приблизился, держа приклад у плеча, а палец — возле спуска. Внимательно прошёлся взглядом по нашей куче, и двинулся вокруг, явно не спеша делать выводы, пока не осмотрит всё. И это правильные действия, ведь тела, даже живые (тем более, живые!) могут быть, например, заминированы.
Правильные, но для меня отнюдь не радостные. Если солдат так себя ведёт, значит, он понимает что-то в ведении боевых действий, а не просто представляет из себя самоходную подставку под бластер. Если та первая группа, которую мы уделали на посадочной площадке, была такой же, то нам крайне повезло, что мы вообще с ними справились. Тут явно стоит сказать спасибо тому, что они недооценили нас и явно были не готовы к сопротивлению, да ещё такому… «профессиональному», если можно так выразиться.
Солдат обошёл вокруг кучи, постоянно держа её перед лицом, и вернулся на ту же точку, с которой начал осмотр — точно передо мной. Я за это время успел несколько раз моргнуть, выдохнуть и снова вдохнуть, поэтому к его возвращению опять притворился отключённым и безвольным. Надеюсь, пара глубоких вдохов без маски не сделают из меня патриотичного болванчика…
— Чисто! Чисто! — раздалось из-за спины солдата, как только он остановился напротив меня. — Проверьте дом! Он не мог далеко уйти!
«Мой» солдат, не оглядываясь, спросил в воздух:
— Мне что делать?
Ему что-то ответили в комлинк.
— Есть продолжать осмотр.
Продолжая удерживать бластер правой, он убрал приклад под мышку, а сам потянулся левой рукой ко мне, намереваясь то ли проверить что-то, то ли просто потормошить меня. Я внутренне напрягся, готовый, как только он коснётся, атаковать его шокером, дёрнуть на себя, перевернуть, придавить сверху, вырывая из рук оружие, сорвать маску и вжать его головой в бесчувственные тела, гася предупредительный вопль…
Но солдат меня так и не коснулся. Его пальцы не достали до моего носа считанных сантиметров, как вдруг у него из-за спины раздались громкие крики в приказном тоне:
— Стоять! Кто такой⁈ Стоять я сказал! Руки вверх! Чтобы я их видел! Немедленно руки вверх, подонок, иначе мы тебя пристрелим!
Глава 24
Солдат, отправленный проверить тела, замер и повернул голову на вопли, которые, судя по всему, для него раздались так же неожиданно, как и для меня. Я, воспользовавшись ситуацией, тоже приподнялся, чтобы рассмотреть, что происходит, хотя и так уже знал, что увижу.
Четвёрка гвардейцев Мартинеса стояла дугой, наведя стволы на Стива. Он стоял, замерев на месте с руками, поднятыми так, чтобы их было хорошо видно, даже пальцы растопырил для верности. Гвардейцы Мартинеса не торопились стрелять, но и приближаться тоже не спешили — видимо предполагали, что он способен на какую-то гадость. Им же невдомёк было, что Стив — это не я. Они увидели, что он ведёт себя не так как остальные жители — значит, он чужой.
Да уж, Стив просто максимально невовремя решил вылезти из здания… Для себя самого — невовремя.
А вот для меня — как раз наоборот, идеально вовремя.
— Не стреляйте! — заорал Стив во всё горло. — Я житель! Я здесь живу!
— Заткнись! — велел один из гвардейцев, делая шаг вперёд. — Те, кто тут живёт, так резво не бегают! Кого ты пытаешься обмануть, кретин⁈ Быстро лёг на пол!
Что ответил ему Стив и ответил ли вообще, я не стал слушать. Время слушать прошло, настало время действовать.
«Мой» гвардеец ещё только поворачивал голову обратно, возвращаясь к своей задаче, а я уже толкнулся спиной от кучи тел, подаваясь вперёд, и шокер ткнулся контактами разрядника в шею противника — в узкую полоску кожи между маской и нагрудником.
Треснул разряд, гвардеец замер истуканом, и медленно повалился на меня, всё в том же положении, как и стоял — вытянув одну руку, а другой держа бластер с прикладом под мышкой.
Я ещё больше подался вперёд, на одно колено, аккуратно укладывая его на землю без шума и пыли. А ещё — без вероятности, что рукоять бластера вывернется из сведённой судорогой руки.
Не вывернулась. Биометрический сканер в рукояти всё так же светился зелёным огоньком, подтверждая готовность к ведению огня. Вот и отлично. Я проверил переводчик режимов огня, перевёл его с одиночного на очереди и кое-как просунул палец в спусковую скобу, положив его поверх задеревеневшего пальца гвардейца.
— Стив, в сторону! — крикнул я, поднатужился, преодолевая сопротивление сведённых судорогой мышц солдата, и зажал спуск.
Прицелиться я мог только весьма условно, потому что бластер до сих пор был зажат в одеревеневших руках
