Маджуро - Данияр Саматович Сугралинов
— Как за полночь? — Ошарашенный Пен почувствовал, как теряет сознание от слабости. Неужели перелив был таким коротким? Или наоборот, слишком… Осознав непоправимое, он заорал так сильно, как только позволял его старческий голос: — Где господин?!
— Ты чего расшумелся? — зевнула Рейна. — Господин уже спит и просил его не беспокоить. Утром поговоришь с ним, раз тебя так разбирает…
Утром Ядугара на голубом глазу заявил, что, к сожалению, позволил себе отключиться, и перелив немного затянулся.
— Немного?! — поперхнулся зерновым отваром Пен. — Лет так на сорок? Я требую, чтобы вы немедленно вернули мне мои годы!
— Мальчик… — Ядугара запнулся, поняв, что кем-кем, а мальчиком этого дряхлого старика теперь сложно назвать. — Послушай, Пен! Конверсия — это потери. Даже если бы это было возможно, мы и так потеряли лет десять, а теперь, если возвращать, упустим еще кучу непрожитых лет, ты понимаешь? Тем более я выполнил свое обещание — ты теперь полноценный целитель. Лицензия уже в моем кабинете, неблагодарный!
Ядугара еще долго ворчал, рассказывая, как он ни свет ни заря уже был в канцелярии гильдии, оформляя документы своему бессовестному ученику, а тот вместо благодарности высказывает своему мастеру свое, видите ли, недовольство.
— С меня достаточно! Я подобрал тебя, уличного бездомного воришку, которому грозили рудники, вырастил в своем доме, обучил всему, что знаю, дал крышу над головой, пропитание, возможности… И такова твоя благодарность? Все, Пенант, ты свободен! Собирай вещи и выметайся, — резюмировал господин. — Найдешь донора — сообщи, я помогу тебе с правильным переливом. О Двурогий! Мо, Рейна, да вытрите ему уже слезы!
Пен и правда уже вовсю глотал горькие слезы, оплакивая утерянные годы. Пока тетушка Мо смахивала со стола пролитую им похлебку, Рейна кухонной тряпкой брезгливо стирала с лица старика слезы. От обилия зловонных запахов Пена вывернуло прямо на тетушку Мо.
— Двурогий тебя задери! — выругалась женщина. — Ты, сын паршивой овцы, изнасилованной мутантом! Чинилья, да простит меня Пресвятая мать!
Под потоком нецензурной брани, исходящим от, казалось бы, самых близких ему людей, Пенант разревелся еще сильнее.
— Ну уж нет! — воскликнула Рейна, бросив тряпку на пол. — Сопли ему вытирать я не буду!
Пенант исподлобья присмотрелся к ней и ахнул. Девушке вряд ли можно было дать больше шестнадцати. И ее омолодили? За его счет?
Ядугара подошел к Пену и осторожно, стараясь не замараться, похлопал того по плечу:
— Да вернешь ты свои годы, чего разнылся?
Чего он разнылся?! Он шутит? Да ему теперь лет семьдесят, если не больше! Он дряхлый и никчемный старик, а дрожащие руки не позволяют и ложку удержать, не то что хирургический инструмент! Его жизнь окончена!
— Верните хотя бы лет пять, — прошамкал Пен. За утро он потерял несколько зубов. — Я же не смогу практиковать, у меня тремор…
— У тебя совсем мозги отсохли? — задумчиво глядя на старика, спросил Ядугара. — Я не донор. Перелив не сработает.
Некоторое время они провели в молчании. Мастер отстраненно пил зерновой отвар, Рейна чему-то улыбалась, тетушка Мо гремела посудой, а Пен настолько потерял волю, что не мог ни о чем думать. Практиковать? Где? Пен и сам не понял, что задал эти вопросы вслух.
— А тебе обязательно практиковать? — Ядугара склонил голову, делая вид, что задумался. — Пен, дружок… Может, останешься уже, доживешь последние годы, вдруг найдем еще донора — омолодим тебя…
— Да нахрен он нам тут сдался, господин? — прошипела Рейна. — Дососать, что осталось, а ошметки в погреб к чинильям!
— А что, это идея! — воскликнул Нестор и расхохотался, увидев испуганное лицо Пенанта. — Мы шутим, балда. Собирай вещи.
— И куда мне идти? — растерянно спросил Пен.
— В награду за годы службы получишь сто золотых, Рейна выдаст. Хватит на первое время, а дальше сам. Лицензия у тебя есть, для начала поработаешь лекарем среди простолюдинов. Кстати, советую под тем или иным предлогом брать у всех анализы! Мало ли, вдруг тебе повезет — и обнаружится донор. Тогда приведешь его ко мне…
В тот же день Пенант обосновался в прибазарном трактире «Веселый медведь и якорь». Владельца он знал еще с тех времен, когда орудовал на рынке, сплавляя ему краденное, но тот, конечно, его не признал.
Сделать выбор было несложно — надолго там задерживаться Пен не рассчитывал. Он вдруг осознал, что все его планы на жизнь стерты подлым наставником, все это время державшим его при себе лишь как запасной вариант, бурдюк с молодой и свежей кровью, из которого в нужный момент можно будет подкрепиться.
Он перебрал десятки идей: от жалобы в гильдию целителей до оглашения произошедшего на публике, от отравления Ядугары до донесения всех известных ему фактов тайного перелива в дворцовую службу дознавателей, — но ни к чему конкретному не пришел, пока не вспомнил о грядущем награждении мастера.
Всю бессонную ночь накануне, ворочаясь, он продумывал, как попадет во дворец — а благодаря целительской лицензии это стало возможным — и как потребует слова. Непосредственно перед объявлением победителя глава имперских медиков Ленц обязательно спросит, есть ли у присутствующих возражения, и тогда Пен встанет и расскажет о том, как с ним поступил его наставник… Но при мысли о том, что будет дальше, он пугался и вздрагивал.
Так что, хорошо подумав, Пен отказался от этой идеи. Ему хотелось жить, жить полноценно хотя бы те несколько лет, что оставались. Идея с публичным разоблачением бывшего наставника ничего не даст — там все такие. Скорее, его тихо и незаметно лишат целительской лицензии, выпнут из гильдии и… Кого озаботит найденный в канаве труп нищего старика? Никакого расследования не будет, учитывая, какие времена сейчас в Империи. Нет, лучше всего сейчас затихариться и попробовать найти донора. Еще Пена утешала где-то вычитанная мысль о том, что месть — это блюдо, которое лучше подавать холодным.
Проснувшись спозаранку, он, хоть и продремал всего пару часов, чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Впервые во взрослой жизни он целиком и полностью зависел только от самого себя. Пен с аппетитом позавтракал, набираясь сил, и продумал, что будет делать.
Нащупав очередной шатающийся зуб, он поморщился и решил заказать протезы у зубных дел мастера, но до того наведался к мастеровым и заплатил за изготовление вывески «Целитель Пенант. Излечение хворей и недугов», предварительно договорившись с владельцем трактира о съеме комнаты с отдельным входом. Тому идея иметь при заведении собственного целителя показалась шикарной.
Он даже привел к лекарю первого пациента — своего брата, страдавшего от приступа подагры, — и Пену удалось облегчить его мучения. Так что на церемонию награждения Ядугары он ехал, вполне
